Они разорвали на куски моего егеря, а затем погнались за мной. Я бы погиб, если бы не учитель фехтования.
Малина была настроена не менее обвиняюще:
– Вы должным образом прошли процедуру импринтинга?
Фейд фыркнул:
– Разве я виноват, что эти твари такие злобные?
Барон примирительно поднял руку:
– Послушайте, я уверен, что это ошибка тлейлаксу. Продажная раса, ненадежная. А свирепый зверь есть свирепый зверь. – Он прищурил черные, как у паука, глаза. – Собственно, подсунуть таких смертельно опасных животных могли с целью устранения моего дорогого племянника.
Малина наклонилась и погладила своего пса.
– Вполне допускаю, что виноваты тлейлаксу. – Она вновь повернулась к барону. – Итак, может, перейдем к вашему срочному делу? Я должна быть на орбите прежде, чем уйдет лайнер. Мне нужно провести важную встречу, а потом я смогу вернуться к заботам о Каре.
Барон приказал принести угощение – меланжевые пирожные, превосходные вина, засахаренные фрукты и меланжевый мед; но Малина Ару не проявила никакого интереса к подобному гостеприимству.
– К сожалению, госпожа директор, произошла неудача. Наш нелегальный канал поставки специи пришлось обрубить, по крайней мере, на некоторое время.
Малина нахмурилась:
– Почему? Разве это не выгодно для вас?
– Разумеется, выгодно, госпожа директор, но граф Фенринг каким-то образом обнаружил перерабатывающий завод Оргиз. Прежде чем он смог найти против нас улики, мне пришлось разобраться с этим делом.
– Разобраться? – Директор вскинула брови. – Как именно? – Пес рядом с ней угрожающе зарычал. – Вы ведь не убили Фенринга, надеюсь? Это привлекло бы слишком много внимания Империи.
– Нет! Я его не убивал! – поспешно выпалил барон. – У меня не оставалось другого выбора, кроме как сравнять завод с землей. Все превратилось в горелый шлак, никаких улик не осталось. Но это также означает, что у меня нет никакой производственной базы, необходимой для нашего сотрудничества – на данный момент. Пока я не создам альтернативный канал, нам придется приостановить операции со специей.
Малина Ару сидела, не произнося ни слова. Желая расслабиться и как-то разрядить обстановку, барон взял с подноса меланжевое пирожное и отправил его в рот. Фейд, по-прежнему не сводя глаз с настороженного пса, тоже потянулся к угощению.
Наконец, Малина нарушила молчание.
– Этот граф Фенринг – как хорек в погоне за крысой. Он продолжит задавать неудобные вопросы. Вы уверены, что наше сотрудничество не всплывет?
– Я пустил его по ложному следу, – усмехнулся барон, весьма довольный собой. – Привел убедительные доводы в пользу того, что этот завод скорее всего секретная база, созданная мятежниками Союза Благородных! Возможно, даже вашим сыном Якссоном. – Видя, как ошарашена Малина подобной версией, барон торопливо продолжил: – Отличная уловка! В этом вполне есть смысл, госпожа директор. Все знают, что повстанцам нужны огромные средства, дабы финансировать свою террористическую деятельность. Так почему бы не меланж? В общем, Фенринг отправился искать ветра в чистом поле.
Малина стиснула зубы, затем щелкнула пальцами так, что ее пес вскочил на ноги.
– Мне пора идти. Меня ждут неотложные дела, и я не могу пропустить свой следующий пункт назначения. – Она протянула руку и почесала Хара за острыми ушами.
– Как пожелаете, – откликнулся барон с легким вздохом облегчения. Он вовсе не собирался развлекать эту суровую женщину дольше необходимого. Он смотрел ей вслед, в то время как его племянник не мог оторвать взгляда от удаляющегося пса. Барон не мог сказать – мечтает Фейд о новой паре таких зверей или хотел бы убить этого.
Поскорей бы уже встретиться с Раббаном и жертвой его пыток. Надо расслабиться как следует.
Когда все кажется поистине потерянным и безнадежным, вы вполне можете быть правы.
Поговорка фрименов, пустынного народа с Арракиса
Гарни Холлику было не привыкать к боли и жестокому обращению. Он находился в полубреду, плавая в темном море между сном и явью, урывками приходя в сознание, возвращаясь из забытья… или смерти.
Хотя воин-трубадур участвовал во многих битвах, сейчас он испытывал самую страшную физическую боль в своей жизни. Голову сдавливало с боков, череп трещал, кровь стучала в ушах отбойными молотками, а глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Это давление не ослабевало часами, днями… Целую вечность. Откуда-то издалека донесся гортанный голос, до тошноты знакомый, бьющий по нервам. Раббан… Глоссу Раббан. Говорящая куча вонючего дерьма.
– Я разжимаю, дядя! Разжимаю! Еще немного, и…
Гарни чувствовал, как давление постепенно ослабевает, а может, он просто утратил способность что-либо чувствовать, а значит, смерть близка. Но сильная боль не проходила. Стало не легче, просто по-другому. Другой голос вторгся в сознание, басовитый и властный. Гарни узнал его – барон Владимир Харконнен.
– Смотри, чтобы он не сдох, Раббан… Это человек герцога Лето. Его нельзя убивать без моего позволения, а я еще не вполне готов позволить.
Не вполне готов, подумал Гарни. Отсрочка исполнения приговора, но сам приговор не отменен.
– Если бы вы не вмешались, я мог бы еще немного сдавить ему череп, не убивая его, – раздраженно заметил Раббан. – Хотя, возможно, он ослеп.
Гарни все еще не мог ничего разглядеть сквозь красную пелену.
В голосе барона зазвучал гнев, угроза вспыхнула, как яркое пламя:
– Ты что, смеешь со мной спорить?
– Простите, дядюшка. Конечно, вам видней, как лучше.
– Когда-нибудь ты научишься воздерживаться от крайностей, к которым тяготеет твоя душа. При действительно мучительных пытках объект всегда должен верить, что надежда есть. Доведи его до грани непоправимого вреда, но только до грани!
«Они что, считают, что я не слышу? – подумал Гарни. – Что я потерял сознание от боли?»
– Существуют ступени ниже порога необратимых увечий. На сегодняшнем уроке, Раббан, рассмотрим ногти и кости.
– Ногти и кости?
– Жестокие травмы и ужасающая боль, но ничего непоправимого. Ты можешь вырвать ногти, и они отрастут снова. Сломанные кости срастутся. Он будет знать, что раны заживут, и потому станет цепляться за эту надежду.
Раббан издал удовлетворенное ворчание:
– Хорошо, я сломаю ему несколько костей!
– Ай, да не просто какие-то там кости! Разберись немного в психофизиологии объекта! Это же Гарни Холлик. Сломай ему пару пальцев, необходимых для игры на бализете, и ты разобьешь ему сердце.
Голос Раббана послышался с другой стороны:
– Я буду поддерживать в нем жизнь и заставлю страдать! А потом мы убьем его! Но ме-едленно… Станем отрезать по кусочку…
– Ты меня не слушаешь, племянничек.
Гарни хотелось вырваться из этого кошмара и прикончить обоих, но он не мог пошевелиться. Возможно, это тоже часть пытки.
Герцог Лето отправил его со срочным и в высшей степени деликатным посланием на руках. Но путешествие