Зеленая лампочка – сигнал готовности.
– Определить наличие или отсутствие ошибки в указанном силлогизме.
Красная лампочка – сигнал наличия ошибки.
Ёрики переключил выходное устройство на динамик и скомандовал:
– Указать, в чем ошибка.
Машина немедленно отозвалась:
– Имеет место логический скачок в изначальном предположении. При наличии информации о торговле зародышами человек должен знать заранее, что этот вопрос будет отражен в результате стимуляции трупа.
Я вскрикнул и схватил Ёрики за руку.
– Это он! Тот самый голос! Я узнал его!
– Но, сэнсэй, это же ваш голос.
Ах, черт!.. Ну конечно… Когда машину озвучивали, ей придали мой голос. И именно этот голос говорил тогда со мной по телефону, сомнений быть не может. Не мудрено, что он показался мне знакомым. Вероятно, кто-то снял его с машины и записал на пленку! Я торжествовал. Я тряс и дергал руку Ёрики и кричал: «Вот она, шкура оборотня! Ах ты, хитрец, ах ты, бестия этакая! Что, не выгорело? Мерзость мерзостью и наказывается!»
Ёрики не пытался вырваться и стоял неподвижно, глядя в сторону. Потом, когда я задохнулся и замолчал, он тихо произнес:
– Но это же не доказательство. Голос не так индивидуален, как лицо…
У меня сперло дыхание, и на глаза выступили слезы. Я отпустил руку Ёрики, чтобы вытереть их. Ёрики отошел и, загородившись стулом, сказал:
– Итак, как утверждает машина, все ваши рассуждения, сэнсэй, построены на слепой точке: на твердом убеждении, что торговля зародышами есть не что иное, как фантазия убитого. Стоит усомниться в этом, и весь ваш блестящий силлогизм рассыпается в прах… Я, конечно, тоже не знаю ничего конкретного. И пусть это окольный путь, но, уж коль скоро мы не имеем возможности вести поиск открыто, на виду у полиции, почему бы нам не испробовать и эту версию? Это, конечно, всего лишь рабочая гипотеза… Но давайте предположим на время, что торговля зародышами действительно имеет место. Выводы могут оказаться не менее интересными, чем следствия из версии о том, будто я убийца. Вот, например, из недавнего бюллетеня министерства здравоохранения явствует, что число абортов в стране примерно равно числу новорожденных и составляет в год около двух миллионов. Таким образом, если торговля зародышами существует, она может осуществляться в широких масштабах и достаточно организованно. И следовательно, достаточно велика вероятность того, что случайный объект может оказаться так или иначе связанным с этой организацией.
– Все это глупости. Сказки для бездельников.
Ёрики закусил губу, упрямо насупился и достал из кармана фотографию величиной с почтовую открытку. Он спокойно положил ее на сиденье стула и сказал:
– Вот, взгляните, пожалуйста. Это фото подводной собаки… Честно говоря, я нынче вечером ездил в лаборатории брата господина Ямамото. Я получил разрешение на осмотр и прихватил заодно этот снимок.
Действительно, это была фотография собаки, плывущей под водой. Передние лапы ее были поджаты, задние вытянуты, голова опущена. От шеи по спине тянулись цепочки пузырьков воздуха.
– Собака не из породистых… Вот здесь, в утолщении за нижней челюстью, видны черные щели. Это жабры… На уши не обращайте внимания, это дефект фотографии. В общем у нее, как видите, облик обыкновенной собаки, хотя какое-то незначительное оперативное вмешательство сразу после рождения все-таки, кажется, необходимо. Вот глаза у нее действительно странные. Одновременно с отмиранием легких претерпевают изменения и различные железы, в частности, вырождаются и слезные железы, а это влечет за собой изменение формы глаза.
– Синтетический оборотень, чудо хирургии…
– Ничего подобного. Такие жабры есть только у акул, а разве возможна прививка от акулы к собаке? Нет, здесь результат планируемой эволюции на основе внеутробного выращивания. Если бы вы видели это своими глазами…
– Понятно. Ты хочешь сказать, что торговля зародышами имеет целью производство подводных людей?
– Размеры трехнедельного зародыша не превышают трех сантиметров. Если их скупать на мясо, то платить по семь тысяч иен за штуку не имеет смысла.
Я смотрел на эту фотографию, похожую на дурной сон, и у меня было ощущение, будто реальность перестала быть реальностью. Я уже не верил, что за стенами этого зала есть улицы, что на этих улицах живут люди.
– …И они разрешили осмотр?
– Да, мне удалось уговорить их, – Ёрики оживился и придвинулся ко мне. – Только с условием, что мы будем молчать.
– Слушай, тут же концы с концами не сходятся. Допустим, что торговля зародышами существует, и заведующий финансовым отделом убит потому, что мог разгласить эту тайну. Почему же такие страшные конспираторы так просто пускают нас к себе?
– Видимо, как ни странно, у них есть на то свои причины.
– Причины?.. Воображаю, что это за причины!.. А хочешь знать мое мнение? Если бы там можно было зацепиться за какую-нибудь улику, они бы нас ни за что не пустили. И раз они пускают все-таки – значит, и ехать к ним нечего.
Ёрики судорожно проглотил слюну.
– Сэнсэй… – расслабленно проговорил он. – Это, наверное, последний шанс.
– Что, они прекращают работу?
– Я не о поездке. Это ваш, сэнсэй, последний шанс.
– Что такое?
– Ничего, достаточно…
Что это? У меня уже был где-то с кем-то такой разговор. Ах да, те же самые слова произнесла недавно Кацуко Вада…
– Эта собака… она сама ловит рыбу?
У Ёрики блеснули глаза.
– О да, их там специально обучают. Если мы поедем, то можно будет посмотреть, как это делается.
– Странно, право. Чему ты так радуешься? Мы же собираемся в лагерь противника.
– Я?.. Да, я доволен. Если нам повезет, подозрение с меня будет снято.
– Ты подумал о том, что мы можем и не вернуться оттуда?
Ёрики рассмеялся.
– Если хотите, оставим здесь записку.
22
– Ладно, на сегодня довольно. Устал… – говорю я вяло и поднимаю к лицу два пальца, которыми упирался в стол. На подушечках пальцев белеют плоские округлые следы.
– Простите, сэнсэй… – возражает Ёрики. Он упрям и настойчив, как обычно. – Я, вероятно, надоел вам, но раз уж вы согласились, может быть, покончим с этим делом сегодня же?
– С каким делом?
– С визитом к подводным млекопитающим.
– Что за глупые шутки? Уже одиннадцать часов.
– Знаю. Но раз уж мы решили ехать, то не все ли равно, который час? Вдобавок нельзя забывать, что до заседания комиссии осталось всего три дня; и если мы собираемся представить господину Томоясу наш проект, у нас для работы остается всего один день, завтрашний.
– Так-то оно так, только вряд ли они обрадуются, если мы явимся так поздно. Да и нет там уже никого, наверное.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});