Тот, не скрывая удивления, повиновался, и, едва дверь приоткрылась, Канеда скользнула в образовавшуюся щелку и побежала по двору наружу через ворота, которые, должно быть, всегда оставались открытыми, по мосту, пересекавшему ров.
Ей хватило лишь нескольких секунд, чтобы оказаться на другой стороне.
Тут Канеда увидела Бена, ожидавшего ее в тени дерева с двумя лошадьми.
Грум удобно устроился на земле. Он наверняка не рассчитывал увидеть Канеду так скоро и приготовился ждать — как она и приказала ему — целую ночь.
Но, едва заметив ее Бен вскочил на ноги.
— Ну што, едим, м'леди? — спросил он.
Канеда, не отвечая, ухватилась руками за седло Ариэля, и Бем помог ей подняться.
Она направила Ариэпя по крутому спуску вниз к городку.
Было темно, однако огоньки, кое-где пробивавшиеся из окон домов, освещали их путь, так что до моста они добрались быстро.
Оказавшись на другом берегу реки, Канеда погнала Ариэля так, будто ее преследовал сам нечистый.
Она знала, что убегает… но не от герцога, а от собственного сердца, которое необъяснимым образом осталось позади нее — на краешке луны.
Глава 5
Сидя в укромном месте на палубе, Канеда пряталась от докучливого ветра.
Бури не было, однако яхту вздымали высокие волны, и мадам де Гокур удалилась в свою каюту, объявив, что не желает сломать себе ногу.
Канеда испытывала облегчение; это значило, что она могла побыть в одиночестве, избежать вопросов, которыми любопытная мадам готова была забросать ее.
Оказавшись в гостинице после бегства из замка, она сразу отправилась в спальню отдав Бену все необходимые распоряжения.
Уснуть она не могла и оделась еще до появления служанки. Мадам уже известили о внезапном отъезде, и как только они позавтракают, карета и верховые будут готовы отправиться в Бордо.
Внезапность отъезда изумила мадам де Гокур.
— Что случилось, Канеда? — спросила она, оказавшись с ней вдвоем в гостиной. — Почему мы в такой спешке отбываем в Сен-Назер?
— Я и не собиралась долго задерживаться здесь, — уклончиво ответила Канеда.
Мадам де Гокур нельзя было отказать в уме.
По выражению лица девушки она поняла — произошло нечто важное. Но, поскольку Канеда не хотела говорить об этом, мадам заставила себя хранить молчание — хотя и не без труда.
Только когда они уже катили к Анже под лучами весеннего солнца, она сказала:
— Получив вчера ваше письмо, я думала, вы заночуете у друзей, однако наутро узнала, что вы очень поздно возвратились в гостиницу.
— Так мне показалось удобнее, — ответила Канеда.
Даже сейчас она всем своим существом чувствовала тот миг, когда, спустившись на землю с высот экстаза, осознала намерения герцога.
Б ту ночь, лежа в постели без сна, она не могла отделаться от пережитого потрясения, хотя и пыталась отрицать, что сердце ее претерпело какой-либо ущерб.
Она никогда не предполагала, что поцелуй может принести столько восторга, может заставить ее забыть себя и слиться с незнакомым мужчиной.
«Как, — спрашивала она себя, — могла я так быстро сдаться ему — даже не попробовав сопротивляться?»
С самого первого взгляда Канеда поняла, что герцог не похож на прочих мужчин — не Только внешностью и поведением, но какой-то внутренней связью с ней.
Никто из лондонских воздыхателей, преследовавших ее, ухаживавших за ней, делающих ей предложение, не возбуждал в ней никаких чувств; их настойчивость она скорее находила досадной — после того как угасал первый интерес к новому поклоннику.
Но герцог притягивал ее уже с того мгновения, когда она направилась к нему через поле для верховой езды.
Канеда вновь припомнила, что именно этого и добивалась, стремясь отомстить за униженного отца.
Но если отбросить всякое лукавство, то станет ясно, что она совсем забыла о распре, даже о причине, приведшей ее в Сомак; теперь ее занимали только взаимоотношения между ними, сделавшиеся особенно волнующими с первых же произнесенных обоими слов.
Крутясь и вертясь в недрах уютной перины, Канеда видела во тьме перед собой серые глаза герцога и ощущала в сердце своем тот жгучий восторг, который охватил ее при одном лишь прикосновении его губ.
«Сумею ли я когда-нибудь забыть его?» спрашивала она себя, вглядываясь в зеленые волны.
Ей хотелось узнать, как он себя чувствует и что именно ощутил вчерашней ночью, войдя в ее спальню и обнаружив, что она пуста.
«Он не имел никакого права покушаться на мою честь», — пыталась возмутиться она.
Однако же сознавала, что о совращении не было и речи; просто встретились два человека, нуждающихся друг в друге и стремящихся к союзу… двое, обнаруживших таинственную неземную взаимосвязь между собой, извечную и нерушимую.
Канеда понимала, что хочет его, что все тело ее томится по его губам и рукам.
«Это всего лишь разыгравшееся воображение, — пыталась она успокоить себя. — Шато увлек и зачаровал меня, словно бы неведомые силы перенесли меня с земли на луну, и я покорилась романтическому порыву».
Однако все было не так, и она знала, что с ней произошло событие более глубокое и основательное.
Мужчина и женщина, Адам и Ева, два человека отыскали друг друга в безграничной вселенной, сознавая, что отныне они представляют единое целое.
Яхта двигалась вдоль побережья, а Канеда все спрашивала себя, как мота она пасть столь низко… как могла воспылать подобными чувствами к человеку, которого ненавидела потому, что отец его вредил ее собственному отцу; ведь его она ненавидела не меньше, чем деда с бабкой, — за плохое обращение с ее матерью.
«Я отправилась во Францию, чтобы мстить, — корила она себя. — Я хотела заставить его страдать».
Но вышло так, что теперь страдала ома сама, и притом способом, который прежде считала абсолютно невозможным.
И вообще откуда могут взяться подобные чувства? Полюбив герцога и расставшись с ним, она утратила нечто драгоценное… настолько прекрасное, что весь мир никогда более не станет для нее прежним.
Чтобы добраться до Бордо, им потребовалось два дня, и Канеда провела их, погруженная в недра своей несчастной души. Она сдалась; нечего было и пытаться поверить в то, что герцог ничего не значит для нее и что, причинив ему боль, она достигнет своей цели.
Не имея возможности убедиться, что он тоскует по ней в той же степени, как и она по нему, Канеда лежала без сна в темной каюте, представляя себе герцога, утешавшегося своими лошадьми и… любовницей.
Мысль о сопернице ранила Канеду ударом кинжала, она едва не кричала от боли.
Потом она попыталась доказать себе, что он оскорбил ее, предположив, что она может занять подобное положение в его жизни.