Читать интересную книгу Танцующий в огне - Виктор Келлехер

– Это потому, что у тебя тело мужчины, – кивнул Леппо. – Тотем птицы отчетливо разговаривает только с истинной ингулой.

Они снова замолчали, только теперь Айвен не просто наблюдал за Джози, но еще и размышлял, каким образом она проглотила воду. Может, конечно, это и не было решающим знаком, но ведь он может поискать и другие. Например, реагирует ли она на тепло и холод. Или… или… ее глаза! Ведь по ним тоже можно кое-что узнать!

Движимый импульсом, он наклонился к ней и приподнял ее веко. Зрачок, серый и холодный, не двигался.

– Ты ищешь ее душу, безымянный? – с интересом спросил Леппо. – Она там шевелится?

Шевелится! Одно это слово вызвало в памяти Айвена случай, когда его ребенком водили к врачу. Тогда ему тоже осматривали глаза. Он метнулся к костру, вытащил из него горящую веточку и поднес ее к лицу Джози.

На этот раз, когда он приподнял ей веко, зрачок тут же сжался до маленького кружка, а сама Джози застонала и отвернула лицо.

Леппо изумленно выдохнул.

– Льена здесь, – со священным ужасом прошептал он. – Она заговорила через талисман птицы и вернула душу лунной женщины из призрачных долин.

– Да. Она скоро вернется к нам, – облегченно сказал Айвен и снова прислушался к ритму дыхания Джози. Теперь это было дыхание спящего. – Надо дать ей отдохнуть. К утру она будет в порядке.

– К утру? – спросил Леппо, схватив Айвена за руку, когда тот собрался отойти. – Но до утра далеко. Что, если ее лунный дом опять позовет ее?

– Не думаю… – начал Айвен, но Леппо перебил его, снова разволновавшись. – Смотри, – показал он туда, где над кромкой гор показался серебристый диск луны. – Она пришла, чтобы забрать ее домой! Отнять ее у нас! – И не обращая внимания на тихие протесты Айвена, он вынул кусочек серебра в виде капли, тот самый, из-за которого они с Джози дрались много дней назад.

Как и амулет Агри, он был нанизан на тонкий кожаный шнурок. Леппо аккуратно надел его на шею Джози.

– Наши братья в горах называют это лунными слезами, – пояснял он, торопливо завязывая концы шнурка. – Они слишком тяжелы для неба, поэтому падают на землю и никогда не возвращаются. Они удержат ее здесь, с нами. Пока она носит это, ее сердце, как упавшая слеза, будет привязано к земле.

Айвен вовсе не был в этом так уверен, но предпочел ничего не говорить и, оставив Леппо дальше нести свою ночную вахту, вернулся на свое место у костра.

За прошедшее время его собственное положение никак не изменилось. Чувство стыда оставалось, несмотря на разговор с Леппо. Но, по крайней мере, с Джози все в порядке. Ей не суждено умереть здесь, во всяком случае, не сейчас. Может быть, и никогда. Эта мысль была утешительна и сама по себе, но еще означала, что пока он не останется в полном одиночестве. С этим Айвен уснул.

Через несколько часов он проснулся. Ночная темень сменилась серым утром. Лес ниже по склону был погружен в тень, а окружающие валуны с чахлыми кустиками, росшими то тут, то там, едва проступали сквозь туман.

Этот туман угнетал его. Все звуки были приглушенные и доносились будто издалека. Особенно слабо звучали голоса, и ему показалось, что он все еще спит. Потом он заметил две фигуры на гребне холма: одна – плечистая и мускулистая, с длинными волосами, завязанными узлом на затылке, а вторая – такая бледная и тонкая, что казалась призраком.

Когда остатки сна выветрились у него из головы, он признал в этой фигурке Джози, все еще слабую от пережитого потрясения. Она хваталась за что-то на своей шее, безуспешно пытаясь сорвать это с себя.

– Не нужна мне твоя проклятая лунная слеза, – говорила она по-английски. – Забери ее!

– Почему ты проснулась в гневе? – спросил Леппо, удивленный ее тоном, и протянул руку, чтобы успокоить ее.

Она оттолкнула его.

– Держи свои грязные руки подальше от меня! Это была их типичная утренняя стычка. С той только разницей, что Леппо безропотно принимал ее упреки.

– Я не могу драться с тем, кто встал между мной и смертью, – сказал он просто и склонил голову.

– Почему? – спросила она, переходя на понятный ему язык.

– Потому что ты теперь имеешь на меня право. Как рисовальщик в пещере, ты завладела моей душой. Отныне моя жизнь принадлежит тебе. Мы связаны друг с другом.

– Чушь! – разозлилась Джози. – Ты лжешь. Ответил ей Харно, чей голос выплыл из тумана:

– Нет, он говорит правду.

15

В пещере было светлее обычного. В земляной пол воткнули факелы, в свете которых были видны рисунки. А еще здесь было жарко, отчасти из-за факелов, отчасти из-за большого сборища народа – весь клан торжественно собрался у дальней стены, на которой был нарисован леопард.

Из всех изображенных тут животных только леопард был в окружении неандертальских охотников. Они были нарисованы не так реалистично, как животные, скорее напоминали тонкие фигурки из палочек, начертанные углем. И поверх каждой из них было очертание руки.

Кто-то бил в барабан, Льена танцевала свой танец в накидке из перьев, а Харно вручил Джози кисть, сделанную из корневища. Ею она попыталась дорисовать к уже имеющимся фигуркам еще одну.

Айвену, наблюдавшему за ней, ее усилия казались наигранными. И он подумал, не решила ли она устроить посмешище из всей церемонии. Но нет, она казалась серьезной и сосредоточенной. И на то были все основания.

Эта церемония была важным шагом для нее и для всего остального клана, готового поступиться своими традициями и признать ее полноправным охотником.

Двумя мазками она дорисовала к своей фигуре грудь и отступила назад, показывая готовый рисунок. Или почти готовый. Следуя указаниям Льены, Джози набрала полный рот красной охры, прижала одну ладонь к рисунку и одним резким выдохом распылила краску.

Когда она отняла руку, та казалась окровавленной. Такими же были губы. А вот отпечаток ее ладони на стене, напротив, был чистым, как младенец, как след, оставленный ее незапятнанной душой.

– Она наложила свою руку на леопарда и усмирила его, – пропела Льена и потрясла своим бубном перед мордой нарисованного леопарда.

– Назови ее, – пропели в ответ люди, отбивая ногами ритм. – Нареки ее именем.

Барабан утих, и Льена подошла поближе к Джози. В наступившей тишине при свете чадящих факелов ее фигура с ярко раскрашенным лицом и диким пучком волос напоминала маску, сошедшую с одной из стен. Обмакнув руку в красную охру, она провела две кроваво-красные полосы по щеке Джози.

– Знаком его крови я нарекаю тебя, – нараспев сказала она. – Отныне ты Юта, Убийца Леопарда. Это твое духовное имя, и ты не будешь откликаться ни на какое другое.

– Юта, – повторили собравшиеся, – Убийца Леопарда.

Под смех старших и плач испуганных малышей церемония закончилась, и все потянулись к выходу из пещеры на яркий солнечный свет летнего дня.

Костер прогорел до ровного ковра углей, а камни, на которых готовили, раскалились настолько, что зашипели, когда Харно плюнул на них.

– Пришло время для пира, – объявил он и повел всех в меньшую пещеру.

Это была единственная пещера с отверстием в верхней части, напоминавшим каминную трубу. Благодаря ему воздух в пещере проветривался, поэтому именно здесь хранили улов с озера в преддверии предстоящих холодных месяцев. Здесь же развесили вялить мясо убитого буйвола.

Каждый раз, когда Айвен входил в эту пещеру, ему приходилось пересиливать себя: для него запах рыбы был словно стена, сквозь которую надо было пройти. Задержав дыхание, он продержался до тех пор, пока Харно не вручил ему кусок мяса, а потом с облегчением вернулся обратно на свежий воздух, где можно было спокойно дышать.

Пока его глаза привыкали к яркому свету, кто-то подошел к нему и сказав: «Дай сюда, джали», выхватил кусок мяса у него из рук. Но это был не кто-то из охотников, как он подумал сначала, а Тарек.

Это огорчило Айвена даже больше, чем все те унижения, которые ему пришлось пережить с самого их возвращения в то утро. Он уселся в сторонке от остальных, собравшихся у костра в радостном ожидании пира.

Пока они ждали, и запах жарящегося мяса дразняще распространялся по поляне, из ближайшей пещеры появилась Агри. Ради такого случая ее волосы были смазаны жиром и заплетены в косы, а лицо разукрашено голубой глиной. Она остановилась у костра и взглянула на Айвена с сожалением, будто извиняясь за то, что должно было случиться дальше.

Потом, отбивая ногами ритм, она запела песню об охоте.

Судя по красивым рифмам и четкому ритму, это была старая песня. В ней рассказывалась извечная история борьбы и испытаний. Агри изменила ее, вставив имена охотников, и новое имя Джози – Юта – выделялось среди них. О самом Айвене не упоминалось, и он был благодарен ей за это. Хотя он хорошо понимал, что именам трусов или джали не было места в такой праздничной песне.

Агри закончила под рев одобрения, и пир начался. Люди хватали с камней куски жареного мяса.