Читать интересную книгу Убийство Президента Кеннеди - Уильям Манчестер

Президент усмехнулся и сказал:

— Ты же знаешь Линдона — он попал в затруднительное положение.

Неожиданно для себя Жаклин вдруг призналась, что ей не нравится губернатор Коннэли.

Кеннеди спросил:

— Почему ты это сказала?

— Я не в состоянии быть с ним вместе в течение целого дня. Он один из этих людей… Ну, я не знаю, как это объяснить. Я просто не могу выносить, когда он сидит рядом и произносит все эти высокопарные слова о самом себе! И кажется, что он весь день старается уязвить тебя.

— Ты не должна говорить, что он тебе не нравится, Джекки, — сказал президент. — Если ты будешь говорить так, ты начнешь так думать, и это повлияет на то, как ты будешь вести себя с ним на следующий день. Он заигрывает со многими из этих техасских бизнесменов, которые его прежде не поддерживали. Он собирается обойти меня в Техасе — вот Суть того, что он говорил в машине. Что ж, против этого не приходится возражать. Пусть себе старается. Но ради бога, не настраивай себя против него, потому что я сюда приехал именно для того, чтобы рассеять подобные настроения. Я пытаюсь начать с того, чтобы заставить двух человек сесть в одну машину. Если они начнут ненавидеть друг друга, никто ни с кем не поедет. Жаклин постаралась отбросить эти мысли. К тому же приближалось время ее выступления. Представители Лиги объединенных латиноамериканских граждан ждали внизу в Большом бальном зале, а запоминать текст наизусть оказалось неожиданно трудным делом.

Секретная служба, казалось, предусмотрела все. В течение последних девяти дней, например, агенты опросили всех служащих в здании «Колизеума» в Хьюстоне, где должен был состояться обед в честь Томаса. Был проверен каждый аппарат для кондиционирования воздуха в отеле «Райс», чтобы установить, нет ли в нем ядовитого газа. Вооруженные часовые дежурили на низкой крыше, находившейся как раз перед окнами номера-люкс отеля, где остановился Кеннеди. На появление президента за почетным столом в Большом бальном зале было наложено вето из-за того, что он оказался бы там слишком у всех на виду. Вместо этого в южной части зала была сооружена временная трибуна.

Семьсот громкоголосых членов Лиги объединенных латиноамериканских граждан, пытаясь пожать руку президенту, рвались вперед, толкая друг друга. Свалка стала отчаянной. Президент наклонился над двумя инвалидами из Либерти. Фотограф Белого дома капитан Сесил Стафтон сфотографировал президента, чтобы поддержать кампанию по оказанию помощи больным. Неожиданно Макс Пек с удивлением обнаружил, что все пуговицы на его пиджаке и, рубашке оторваны.

— Нелегко вам приходится, господин президент, — сказал один из людей Пека.

Кеннеди поморщился.

— Да, это нелегкое дело, — сказал он. В бальном зале Кеннеди выступил после вице-президента, кратко сказал о роли Союза ради прогресса[25].

— Чтобы мои слова были вам еще яснее, — заключил он, — я попрошу свою жену сказать вам тоже несколько слов.

Для Жаклин это было сигналом. Она подавила в себе волнение, обычное для всех выступающих перед публикой, и слова ее, произнесенные на испанском языке, необычно прозвучали для людей, которые привыкли к мексиканскому произношению:

— … ибо это традиция, которая сильна и живуча. Вы трудитесь для Техаса и для Соединенных Штатов. Большое всем вам спасибо и да здравствует Лига!

— Оле! — ревели они. На самом деле Жаклин не сказала им ничего особенного. — Он сказал им больше. Но она говорила с ними на их родном языке. «Джекки говорила на испанском, — писал Дэйв Пауэрс. — Она им очень понравилась, и они аплодировали ей».

Когда они ехали в темноте в колонне машин, это было уже их четвертым туром за день. Но, прежде чем лечь спать, им предстояло еще две поездки. Даже овации могут наскучить. Она устало спросила его:

— Кто же все-таки организовал этот обед в честь Альберта Томаса?

— Сам Альберт Томас, — сказал президент шутливо. Он стал подробно объяснять ей с серьезным видом, как Томас составлял программу, писал речи, восхваляя сам себя, как он носился по всему штату, продавая билеты, готовил обед.

Обед в честь Альберта Томаса был типичным обедом в честь политического деятеля. Гигантская надпись, висевшая над головами, гласила: «Графство Хэррис благодарит Вас, конгрессмен Томас». Один за другим поднимались видные ораторы, откашливались, вспоминали избитые анекдоты и неискренне воздавали хвалу конгрессмену. Ему преподнесли «кадиллак». Проблема, связанная с процедурой представления прибывших, могла бы, возможно, придать всему некоторую остроту, но Томас ловко обошел ее, представив, всех сам, и дал тем самым миротворцам дополнительную передышку. Президент не был особенно красноречивым. Наиболее интересные места в его речи (и единственные, которые Жаклин Кеннеди могла позднее вспомнить) были взяты из Библии:

«Вам, старикам, будут сниться сны, вам, молодым, будут являться видения и: „Там, где нет видений, люди гибнут“.

Большая часть его выступления состояла из статистических данных.

Так, Техас был пятым среди штатов, получивших крупные военные заказы. Содержание речи сводилось к довольно бесцеремонному напоминанию того обстоятельства, что своими доходами Хьюстон был в большой степени обязан Пентагону. Кеннеди обладал, однако, способностью подавать самую обычную прозу так, как если бы она была классической латынью. И он оживил свое выступление преднамеренной обмолвкой. В следующем месяце, заявил он, Соединенные Штаты запустят на орбиту самый большой объект программы по освоению межпланетного пространства, «направив в пространство самый дорогой… то есть, виноват, самый большой полезный груз. Мы выдвинемся в этой области на первое место». Он тут же добавил: «Кстати, это будет и самый дорогой груз тоже».

Президент рассмеялся с видимым облегчением, но на самом деле он его не испытывал. На пресс-конференциях Кеннеди чувствовал себя непринужденно, несмотря на большое число телезрителей. Чередование вопросов и ответов было брошенным ему вызовом, испытанием ума. Однако официальные речи ему никогда не нравились, н его непринужденная манера при этом достигалась благодаря усилию воли. Он не был таким общительным человеком, как Линдон Джонсон. Для присутствующих его свободная манера держаться казалась естественной. Очень мало кто знал, чего это ему стоит. Когда он был на трибуне, создавалось почти полное впечатление, что он говорит свободно, без всякой подготовки. Только его руки могли выдать его, но он старался, чтобы их не было видно.

Было уже 21.30, когда почетные гости встали из-за стола, не они могли отдохнуть, лишь добравшись до отеля и близлежащем городе. Перед «Колизеумом» возникла небольшая заминка. Поддавшись минутному настроению, вице-президент Джонсон решил, что ему нужен дополнительный спутник до конца поездки; Выбор пал на Джека Валенти, находившегося поблизости. Тот сунул ключи от машины своей жене, и она осталась с хмурым видом на тротуаре. Мэри Маргарет Валенти была секретаршей сенатора Линдона Джонсона, до того как стала женой Джека, и ее не пугал титул вице-президента. У нее совсем недавно родился ребенок, и она боялась одна оставаться ночью. Генерального прокурора Техаса Карра тоже разлучили с женой, и она со слезами на глазах говорила, что не полетит без него. Конгрессмен Тиг бегал взад и вперед в судорожных поисках свободной машины, когда вдруг услышал насмешливый голос:

— Эй, Тиг, почему бы тебе не поехать вместе с Ярборо? — Это был президент. Он улыбаясь выглянул из «кадиллака».

В машине находились Жаклин, Джон Джонс, издатель хьюстонской газеты «Кроникл», и его жена Фредди. Джонсону опять не повезло. Джонс сказал Кеннеди, что в завтрашнем номере «Кроникл» будет указано, что 57 процентов избирателей Техаса поддерживают Ярборо и лишь 50 процентов Кеннеди — Джонсона. Учитывая это, с сенатором не следовало ссориться. Фредди Джонс не была почитательницей вице-президента. Фредди имела также совершенно определенные взгляды насчет различных городов Техаса. Она любила Форт-Уорт. Он маленький, бедный и гордится тем, что известен как «коровий город, с которого начинается Запад».

— Но Даллас! — Фредди была невысокого мнения о Далласе. — Даллас — это город торгашей, ужасный город, — говорила она. Фредди понравилась Джекки, и та задавала себе вопрос, каким же окажется Даллас.

Уже в самолете президент сказал Ярборо:

— Ральф, я только что узнал о результатах публичного опроса, проведенного газетой «Кроникл». Поздравляю с успехом. — Затем он вместе с Годфри Макхью стал просматривать кое-какие донесения.

В 23.07 три самолета приземлились на военно-воздушной базе Карсуэлл на окраине Форт-Уорта среди громадных серых стальных ангаров и нелепых фанерных щитов, на которых было написано «Мир — наша профессия». Последний кортеж в этот четверг выстраивался под небольшим дождем. Полагая, что в столь поздний час вряд ли кто выйдет встречать президента, Ярборо спросил агента Янгблада, не найдется ли для него места в машине вице-президента. Сенатор ошибся в своих расчетах: вдоль всей магистрали города толпы промокших людей приветствовали чету Кеннеди, и впервые явственно раздавались выкрики! —