Элен склонилась над экраном.
– Порядок укусов?
– Именно такой, – кивнул я.
– Роман, Олег, Данияр, Елена, Цезарь… разве это имя?
– Имя. Причем мальчик не итальянец, русский. Ты не представляешь, какими странными бывают некоторые родители.
– Куржан, Ирина, Йоаким. Что, правда? Через «и краткое»?
– Совершенно верно. Мальчик – финн. Наверное, в разговоре его наши ребята зовут вообще Акимом, но по документам он пишется через «и краткое».
– «Родецкий», – сказала Элен. – Дописала фамилию, выходит. И даже «и краткое» нашла.
– Угу, – кивнул я. – Это как раз понятно и ожидаемо.
– Теперь отчество, – произнесла Элен. – Что там было? «За тобой»?
– «За тобои», – поправил я. – Но, похоже, там она просто не нашла подходящего отчества.
– Романович, Евгеньевич, Шамильевич, Егоровна, Николаевич… – Элен глянула на меня. – Николаевич – это Цезарь?
– Да, – кивнул я. – Цезарь Николаевич. А что? Торжественно звучит.
– Ибрагимовна… Евгеньевна… Почему прочерк? Нет отчества?
– Да, у финнов отчество не пишется, – сказал я. – «Решение».
– «За тобой решение». – Элен кивнула. – Повеселее, чем просто «за тобой».
– Да. Хотя когда от меня так своеобразно требуют решение… это тоже напрягает.
– Ничего, тебе не привыкать решать, – утешила Элен. – И финал. Было «Пришла я», стало… Семенов, Игнатьева, Лешкарой, Андрухович, Жабин…
Элен нахмурилась.
– Да-да, спрашивай, – сказал я.
– Цезарь Николаевич Жабин? – спросила Элен с содроганием. – Это нынче нормально для России?
– У меня не хватает фантазии предположить, что нынче для России окажется ненормальным.
– А он как вообще… Цезарь? – деликатно спросила Элен. – Ты его не видел?
– Совершенно случайно видел. Совершенно чудесный ребенок. Невзирая на фамилию-имя-отчество.
Элен вздохнула и закончила:
– Дилятдинова. Ёршикова. Тойвонен.
– «Сила ждёт», – кивнул я.
– Смысл в итоге совсем не тот, как ты ожидал, – сказала Элен. – Это не угроза. Не за тобой она пришла. «Пришла я, сила ждет, Антон Городецкий, за тобой решение».
– Я бы не зарекался, что тут совсем уж нет угрозы, – заметил я.
– Но ведь она спасла твою дочь, и тебя самого, и твою жену.
– Может, не хотела делиться добычей? И, знаешь, мне кажется, тут не «пришла я». Тут «пришлая». «Пришлая сила ждет».
Элен развела руками:
– Хорошо, Антон. Не буду гадать впустую. Чем я могу тебе помочь? В первую очередь? Шестой Дозор?
– Лучше начни с Великих Сторон, – сказал я. – По компьютерным базам мне уже все прогнали. Великими силами иногда называют Изначальные – Свет и Тьму. Но тут явно речь о чем-то другом.
Элен вздохнула.
– Сейчас… Стороны, значит…
Она вновь удалилась в темноту, прошла между стеллажами, остановилась у одного из них. Тускло засветился маленький фонарик.
– Элен, почему все-таки ты так любишь темноту? – спросил я. – Многие фолианты боятся света, понимаю. Но тебе же неудобно!
– У меня очень хорошее ночное зрение, – отозвалась Киллоран, шурша бумагами. – И память.
– И каталоги, – сказал я.
– Разумеется. И каталоги. Великие… Кстати, меня поражает та небрежность, с которой содержал архив прежний хранитель. В России традиционно очень хорошая школа архивистов, вероятно, в связи с тем, что многие документы принято хранить в тайне от народа…
– Ну-ну, иронизируй, – буркнул я. – Суровая Россия, полные тайн архивы, которые стерегут белые медведи с балалайками наперевес…
Киллоран фыркнула.
– По сравнению с американскими, английскими или французскими архивами ваши не такие уж и тайные. Но это не касается архивов Дозоров, разумеется. Эти – вполне…
– А ты и про архив Дневного что-то знаешь?
– Конечно. У нас свои контакты. Обмениваемся дубликатами документов, списками, консультируемся…
– Ну ничего себе, – сказал я. – Ничего себе тайны дозорных подвалов. Гесер-то в курсе?
– В общих чертах, – уклончиво сказала Эллен. – Хм… Великие Стороны. Есть одна ссылка. Протокол одна тысяча двести пятнадцатого года «О мерах требуемых и излишних». Не сам протокол, конечно, список… Там есть упоминание Великих Сторон.
– О чем там говорится?
Элен рассмеялась.
– Откуда я знаю? Ты всерьез думаешь, что я здесь все прочла? Пошли, я знаю, где он хранится. Пошли, пошли!
Я встал, двинулся на слабый отсвет фонарика. Элен крепко взяла меня за руку твердой холодной ладонью и повела за собой в темноту. Бледный молочно-белый лучик света несколько секунд светил перед нами на пол, потом погас.
– Зачем? – спросил я.
– Так лучше, – туманно ответила Элен. – И мой тебе совет, не смотри сквозь Сумрак. Даже не совет, а настоятельнейшее повеление.
– С чего так? – шагая в темноте и непроизвольно морщась в ожидании удара лбом о какой-нибудь стеллаж, спросил я. Не выдержал, поднял свободную руку и стал держать ее перед собой.
– Тебе лучше не знать, с чего, – сказала Элен. – Да, рукой заслоняйся, если тебе спокойнее, но света не зажигай.
Мы прошли метров десять по старому похрустывающему линолеуму, покрывающему пол в первом зале. Судя по движению воздуха – вышли в следующий зал. Здесь под ногами поскрипывал то ли дощатый пол, то ли рассохшийся паркет. Один раз Элен резко дернула меня к себе. Сказала:
– Извини. Там кость с полки высунулась, я не сразу заметила, приложился бы об нее…
– Какая кость?
– Человеческая. Берцовая.
– Что она делает в архиве?
– На ней заклинание выгравировано.
– Какое?
– Никто не знает, язык неизвестен.
– И почему у тебя в архиве такой непорядок? – начиная злиться от разговора, спросил я. – Кости поперек прохода торчат…
– Так она только что высунулась, – пояснила Элен. – Когда мы подходили.
Я удержался от глупого вопроса, шутит ли она. Могла и не шутить.
Дерево под ногами кончилось. Теперь мы шли по каменным плитам. В какой-то момент они стали неровными, будто вспученными. Потом снова выправились.
Потом Элен остановилась и после короткой заминки сказала:
– Обойдем через восьмой зал, пожалуй…
– Ты видела фильм «Сталкер»? – спросил я.
– Тарковского? Нет, конечно. Читала в энциклопедии.
Мы прошли по дереву, снова по камню, потом – по грубо уложенному булыжнику. Я спросил:
– А фильм «Буратино»? Это русская версия «Пиноккио».
Элен засмеялась.
– Ты к чему?
– Ах поле, поле, поле чудес… – немузыкально напел я. – И лиса Алиса с котом Базилио везут Буратино на Поле Чудес. Верхом на ослике. По кругу. Мы прошли уже метров двести – у нас нет таких подвалов.
Элен вздохнула. Включила фонарик, посветила. Лучик, хоть и тусклый, высветил проход между стеллажами метров на десять, дальше все терялось в темноте. Потом она посветила в противоположную сторону – то же самое. Я попытался разглядеть то, что лежит на стеллажах, – но она погасила свет.
– Не по кругу, – сказала Элен. – Напрямую идти – не всегда самый короткий путь, но не по кругу…
Мы шли еще минуты три-четыре. Один раз прошли по луже, где-то рядом капала вода.
– Элен, ну это совсем непорядок, – попытался я укорить ее.
– Да, высохло сильно, – согласилась Киллоран. – Я потом подрегулирую краник…
Я смирился, лишь в последней попытке отстоять свои позиции протянул руку, пытаясь нащупать, что лежит на стеллаже, мимо которого мы проходили. Рука уткнулась во что-то теплое, липкое и, кажется, медленно двигающееся. Я отдернул руку и торопливо вытер о брюки.
Элен обидно засмеялась. Потом сказала:
– Да пришли уже, пришли… Сейчас, Антон…
И она внезапно отпустила мою руку.
– Элен? – спросил я.
Она не ответила. Я бесшумно сдвинулся на шаг в сторону. Очень хотелось зажечь свет. Я решил, что досчитаю до трех и сделаю это.
– Вот и он, – весело сказала Элен. – Теперь можно!
Фонарик в ее руках засветился ярко и чисто, будто переключенный в другой режим. Элен пристроила его на полку, так, чтобы он светил вниз, с улыбкой посмотрела на меня.
– И что ты ожидал увидеть, Великий? Что я превращусь в вампиршу?
– С чего вдруг? – спросил я.
– Ну, для начала – у тебя «серый молебен» полуактивирован, даже я вижу. Пожалуйста, не применяй, а то погубишь массу ценных документов.
– Ты приехала из другой страны, десять лет назад, – сказал я. – Сидишь все время тут, в подвале. На свет носа не кажешь. А уж эта прогулка!
Элен тихо засмеялась.
– Извини, Антон. Но ты что же, всерьез предположил, что вампир может так долго и успешно маскироваться под Светлого? От Гесера? От Ольги? От тебя? А потом завлечь тебя куда-то во тьму на расправу?
– Ничего я не думал! – огрызнулся я. – И руки у тебя холодные!
– Конечно, при такой температуре в помещении. – Элен вздохнула. – Еще раз прошу прощения. Я немного нагнетала, признаю. Считай это профессиональной шуткой. Но тут действительно лучше ходить хитрыми путями и без света.