не говорила.
Соврала ему, что у меня встреча с подругой, а потому я своим ходом поеду. Знала, что Марк на машине, а потому не проедет мимо остановки, не увидит меня. Она за поворотом от офиса, неудобно довольно-таки, надо крюк делать, чтобы там ехать.
Ну и ко всему прочему, я не была уверена, что то моё сообщение про свидание Матвей так уж всерьёз воспринял. Некоторое время ещё размышляла, стоило ли ему напомнить, или просто сделать вид, будто ничего не было. В итоге выбрала последнее. Но Матвей не позволил…
Вспоминать наш совместный вечер — и удовольствие, и пытка одновременно. Всё, что он говорил, как смотрел, как целовал… А я наверняка краснела, как идиотка, лишнее слово выдавить не могла, ещё и соврала ему про Вову. Теперь уж придётся хотя бы с Ликой обсудить…
Но Матвей — он такой понимающий и чуткий, не только не относился со снисходительным пренебрежением к тому, как я мялась и терялась, а ещё и всё в свои руки взял… И ведь действительно убедил, что ему не всё равно. Поцелуй на прощание до сих пор горит у меня на губах, а ведь уже утро, во время которого я на работу собираюсь.
И увижу там его… Да, мы работаем в разных отделах, но наверняка будем пересекаться. А после работы, возможно, опять на свидание.
И сейчас, кода я собираюсь на выход, вываливая сразу несколько вариантов одежды; меня не особенно беспокоит, что нас может увидеть Марк. Или что какая-либо моя ложь может вскрыться… До всего этого просто перестаёт быть дело. Предвкушение скорой встречи с Матвеем затмевает всё.
Но, увы, ненадолго. Потому что когда я уже выбираю вариант чёрного вполне повседневного, но хорошо сидящего по фигуре платья и выхожу из дома; мысль о самой разной моей лжи всё-таки приходит в голову. Причём мгновенно.
Передо мной машина Матвея. Он приехал без предупреждения — и понятно, что за мной!
Но если эта ситуация ещё решаема, то сообщение от Марка: «Сейчас заеду, заберу тебя» вот уж точно совсем не к месту. Они что, сговорились?..
Чёрт. Чёрт-чёрт-чёрт! Что делать?..
Суечусь возле подъезда, не решаясь на какие-то действия. Не хочу, чтобы Матвей понял, что я снимаю квартиру у Марка… И тем более, что скрыла этот факт. Интерес фотографа ко мне слишком заметен. И если у меня отношения с Матвеем — конечно, ему как моему мужчине не понравится, что я снимаю квартиру у заинтересованного другого.
Если бы я сказала об этом вчера, наверняка бы получила именно это недовольство в ответ. А может, даже ультиматум — ну или хотя бы просьбу — съехать. Или Матвей вообще сам решил бы поговорить с Марком…
В общем, говорить как есть точно был не вариант. И уж тем более это не вариант сейчас, когда версия про Вову уже обрела вес.
Чуть не спотыкаюсь, когда вижу, как дверь машины Матвея открывается… Ну вот. Видимо, меня уже заметили.
Он направляется прямо ко мне, с улыбкой, источая тепло и позитив. Некоторое время назад я с ума сходила бы от счастья, если бы Матвей шёл ко мне, глядя вот так — открыто любуясь, давая понять, что рад меня видеть. Но сейчас я схожу с ума скорее от волнения.
И вот зачем он приехал без предупреждения? Может, не стоило вчера позволять ему довозить меня до дома?
— Я за тобой, — Матвей уверенно подходит, за талию берёт и наклоняется, чтобы поцеловать. Меня мгновенно обжигает его прикосновением, закрываю глаза, чуть дрожу. И почему-то в последний момент отворачиваюсь, так, что в итоге его тёплые губы чуть мажут мне щёку. — Вместе поедем, — не растерявшись, заявляет Матвей и целует уже целенаправленно именно щёку, второй раз, более явный и почти нежный.
Сердце подпрыгивает в груди, а я только и могу, что нервно бормотать:
— Да, только побыстрее, пожалуйста. Опаздываем, — на последних словах я уже одновременно высвобождаюсь из его рук и к машине подхожу.
Марк ведь написал, что только едет… Мы с Матвеем должны успеть проскочить.
Сердце долбит грудную клетку бешеными ударами, я захлёбываюсь от адреналина, и, конечно, это заметно. Меня останавливают на полпути.
— Разве опаздываем? — Матвей чуть хмурится и смотрит на меня внимательно.
Ну да, я и сама вышла пораньше, и он приехал заранее.
— Да, моделей попросили пораньше, — сама собой срывается у меня с губ очередная ложь.
Как легко я в последнее время вру… Но лёгкое сожаление об этом не может пробиться через мандраж и страх быть застигнутой. Открываю дверь машины Матвея, но тот мягко останавливает, положив руку на мою:
— Хорошо, я понял. Но сначала поцелуй.
И вот с чего ему это так нужно именно сейчас? Марк вот-вот подъедет…
— Потом, — поспешно обрываю.
Я ведь помню, какие жадные и долгие поцелуи обычно у Матвея. Сейчас уж точно не время и не место для такого, пусть и тело отзывается томительной слабостью и жаром по коже от одной только мысли о том, чтобы снова ощутить его губы на моих…
Кажется, Матвей совсем не ожидал такого отказа. Слегка приподнимает брови, смотрит на меня одновременно и беззлобно насмешливо, и серьёзно. И вот как только умудряется сочетать в глазах и то, и другое?
— Воу-воу, даже так… — вроде бы поддразнивает, но слегка настороженно. — А если такой?
И прежде чем я успела хотя бы сообразить, не то что ответить — рывком притягивает меня к себе, зажимая между машиной и своим телом, тут же целует.
Матвей настойчив в поцелуе. Требователен. И совершенно бескомпромиссен — напирает сильнее, чем когда-либо. Заставляет считаться, приоткрыть губы, принять, откликнуться.
Да я это и без того делаю всякий раз — при любом его воздействии. Тело окутывает приятным томлением, с губ срывается полустон, да и двигаются они машинально, подстраиваясь под темп Матвея. Поверить не могу, что ещё несколько дней назад не умела толком целоваться, не представляла, каково это. Теперь это так легко… Но в то же время и волнующе каждый раз.
А сейчас — особенно. Потому что несмотря на окутывающий меня влюблённый трепет и желание раствориться в моменте, на задворках подсознания бьётся мысль, что Марк вот-вот должен приехать. Добавляет адреналина, сбивает противоречивым ощущением. То жмусь к Матвею, то отстраняюсь от него. Голова кружится, затуманивается.
Зато ему, кажется, всё нипочём. Целует глубже, при этом по телу поглаживает успокаивающе. Добавляет ещё контраста в и без того сумасшедший коктейль эмоций, сочетая нежность со страстью.
Я уже не