же только что искупался в ледяной воде, запах жареного был особенным искушением. По правую руку от него из кустов торчала лопата лосиных рогов и часть шкуры. Как видно, охотники его завалили. Один из мужчин отложил в траву ружье, а сам придвинулся ближе к огню. Солнце уже скрылось за горизонтом.
Харка решил подшутить над охотниками и показать им, как они неосторожны. В конце концов, не только Харку, Убившего Волка, Охотника на Медведей может застать врасплох лось и лишить лука. И другие могут попасть впросак! Он стянул ружье и исчез так же бесшумно, как появился. Судя по всему, охотники собирались основательно поужинать. Было ясно, что они не скоро обнаружат пропажу.
Харка отошел от реки и прокричал совой. Это был сигнал. Скоро он услышал, что Могучий Олень пробирается к нему с конями. Черноногий юноша вел коней в поводу, почти бесшумно. Мужчины у костра по-прежнему ничего не замечали. Мальчики беззвучно посмеивались. Теперь Харка остался сторожить коней и добычу, а Могучий Олень побежал вперед и громко закричал:
– Хэй-хо! Хэй-хо! Томас! Тео!
Должно быть, это были имена звероловов.
В ответ послышались хриплые голоса бородачей:
– Хэлло! Хэлло!
Мужчины вышли из-за деревьев, бурно жестикулируя. В наступившей ночи Харка различал лишь их силуэты. Он повел мустангов к лагерю. Могучий Олень побежал навстречу охотникам, и оттуда доносились громкие приветствия.
– Мальчик! Мальчик! Да это же сын вождя! Откуда ты? Где ваше стойбище?
Могучий Олень что-то отвечал, но слишком тихо, так что Харка не расслышал его слов. Звероловы, судя по всему, немного знали язык черноногих, как и большинство здешних охотников и трапперов.
– Черт возьми, вот это здорово! Где же твой друг? – кричали они.
Тут подоспел и Харка; последний участок пути он ехал верхом на Чалом, а Пегого вел в поводу. Звероловы с удивлением пытались сообразить, что же предстало перед их взорами.
– Да не может того быть! Две рыси! Вы охотились на рысей! Ох, ребята! А какое замечательное ружье у твоего друга!
Харка едва сдерживал смех.
– Идемте к костру! – сказал он бородачам по-английски. – Я покажу вам мое ружье!
– Прекрасно, прекрасно! Покажи. Наверное, ты им гордишься! Такой зеленый мальчишка – и уже с ружьем! Идем! А у нас как раз лосиное жаркое, на неделю сразу наедитесь.
Бородачи и юноши с мустангами направились к огню. Томас и Тео разворошили костер, и стало светлее. Харка подошел к одному из мужчин, протянул ему ружье и сказал:
– Это ружье я дарю моему старшему белому брату. Оно навсегда твое!
– Но черт возьми, парень! Что ты надумал! Ты не можешь дарить такие ружья, это дорогая вещь. Что тебе скажет отец? Спасибо, но нет, нет… Какой-то кусок жареной лосятины не стоит такого ружья. Молодой индеец не знает цену этой вещи! Прекрати. Держи при себе свою стрелялку! У меня есть ружье, и второе мне ни к чему. Хм, да ведь оно совершенно такое же, как у меня. Прямо близнец. Погоди, я покажу! – Бородач, который выглядел старше, принялся шарить в траве. – Проклятье! Что за чертовщина! Вот ведь тут лежало ружье! Ну куда ты его задевал, Тео?
– Никуда не задевал, Томас. Ты на целый час раньше меня появился на свет, и у тебя уже старческое слобоумие.
– А ты – на целый час позже, поэтому ты еще птенец! Зеленый птенец, желторотый! Пожалуйста, можешь сам посмотреть. Вот примятая трава, вот след на песке от приклада. Дай-ка мне на секундочку твою штуку, индеец. Я кое-что покажу. Гляди, малыш Тео, я кладу сюда ружье, и оно в точности совпадает со следом. Значит, здесь лежало мое ружье. Где же оно теперь?
– Оно снова на своем месте, – спокойно ответил Тео.
Харка молчал, и только глаза его смеялись.
– Почему снова? Здесь лежит ружье, которое принадлежит молодому индейцу!
– Ты на целый час раньше меня появился на свет, у тебя уже старческая слепота, Томас. Посмотри зарубки на прикладе.
– Какие зарубки… Черт бы меня побрал! Откуда же они взялись? И правда зарубки. Я сделал их прошлой весной, когда подпалил шкуру этому мошеннику и подлецу Биллу Петушиному Бойцу. Я думаю, он уже распрощался со всем преходящим и жарится в аду.
– Нет, – сказал Харка.
– Нет? Что значит нет?
– Прошлой осенью он был еще жив.
– Откуда ты знаешь?
– Мы с отцом встречали его у Найобрэры.
– О! Он еще жив? Как жаль! Действительно жаль. Очень жаль. Слушай, но откуда же на твоем ружье эти насечки, еще и на тех же местах? Прямо колдовство!
– Нет, я не колдовал, мой старший белый брат. Я просто был тихим и ловким!
– Ты был… – Томас стоял, разинув рот.
Тео громко хохотал, прыгал на левой ноге и хлопал себя по правому колену:
– Мой брат Томас, ты появился на свет часом раньше меня, а соображаешь на час позже! Этот юный краснокожий джентльмен спер у тебя ружье, чтобы показать тебе, что ты старый осел, а теперь, как настоящий джентльмен, возвращает его тебе обратно.
Томас даже сник:
– Но ведь это же… Ну разве это возможно? Как же вас зовут, молодой господин?
– Харка Ночное Око, Твердый Камень, Убивший Волка, Поражающий Стрелами Бизонов, Охотник на Медведей, сын Маттотаупы.
Томас заткнул себе уши:
– Многовато благородных имен для моих старых ушей. Как-как ты сказал? Харри?
– Харка.
– Остановимся на Харри, это еще укладывается в моей старой голове. А твой отец? Томато?
– Маттотаупа, что значит «четыре медведя».
– Четыре? Это очень много для моего повседневного употребления, скажем лучше – Топ, это вроде и по-христиански, и уважительно. Топ и Харри! Согласен?
– Белые люди в Миннеаполисе так и звали меня и моего отца.
– Allright! Итак, Харри, ты перехитрил старого опытного траппера и стащил у него ружье. Из тебя может что-то получиться!
– Я надеюсь на это, мой старший брат. Но у меня есть и к тебе просьба!
– Наконец-то лосятина, не так ли?
– У нас есть мясо рысей. Но вместе с этим лосем тебе достался мой лук.
– Твой… ах, эта штука, которой были украшены рога зверя, принадлежит тебе? Да можно лопнуть от смеха! Он как висел, так и висит на его рогах, забирай, он мне не нужен. У меня снова есть мое ружье! – И он нежно погладил ствол.
Бородачи и их гости расположились у костра. Мальчикам пришлось снова и снова рассказывать о своих приключениях. Близнецы Томас и Тео были славные люди, они заразительно смеялись, и мальчики смеялись вместе с ними. Хорошо поужинав, они распределили ночной дозор на четверых: