Читать интересную книгу Там мое королевство - Демишкевич Анастасия

Лева был пофигистом, но вид имел благостный. Прихватив с собой кучу схем, графиков, транспарантов, видео-презентаций, меченую колоду карт и прочее барахло, быстро убедил директора Анского НПЗ в том, что он – Лева – именно тот, кто нужен. Главным жизненным принципом Левы было «не париться», и он тут же применил его на деле, укатив на село, где в перерывах между распитиями спиртных напитков разработал пару концепций для продвижения партии «Здоровое Завтра» среди рабочих. Первым делом Лева предложил устраивать тематические обеды.

В тот же день заводской матюгальник объявил, что сегодня в столовой день «поморской трещочки». Какое отношение трещочка имела к продвижению партии «Здоровое Завтра» было понятно только Леве. Следующий день был объявлен днем шанег, козулей и прочей выпечки. Объявить оставшиеся три дня днями русской водочки Леве, однако, что-то помешало. Будучи человеком либеральным, Лева так же распространил на заводе мотивационные брошюрки с текстом: «ГОЛОСУЙ ИЛИ НЕ ГОЛОСУЙ».

* * *

Опрокинув пару стопок с деревенскими, Лева приплелся домой, чтобы продолжить. Компания ему не требовалась, ему требовался кассетник. У Левы их было штук пять – Лева был парнем зажиточным. Несмотря на это, в быту Лева был довольно скромен, тратиться ему было особо некуда, тем более после того, как жена Левы сбежала в Москву с бывшим геем.

Лева пытался себя развлечь картинами этих двоих, бомжующих у трех вокзалов, но ему тут же становилось нестерпимо жалко жену, а после двух стаканов – и бывшего гея. Превысив эту дозу, Лева уже никого не жалел, а только подмурлыкивал доносившемуся из колонок музлу и, как правило, вырубался.

Иногда он видел сны. Как человеку с богатой профессиональной биографией, Леве часто являлись рабочие моменты, в которых, по его мнению, что-то пошло не так. Так случилось и сегодня.

Пару лет назад он работал на одного депутата, который хотел стать то ли мэром, то ли губернатором, а стал зэком. Хотя Леве казалось, что шансов стать губернатором у депутата все-таки больше, чем шансов колонизироваться.

Во сне Лева сидел на даче у депутата, попивал депутатский чаек, предлагая будущему зэку одну политическую стратегию за другой. Также он предлагал стратегии по улучшению имиджа, стратегии продуктивного общения, мастер-класс «Как привлечь в свою жизнь подходящую женщину», кассету с синти-попом и огурчики в маринаде с Омега-3. Лева уже начал замечать характерный блеск в глазах депутата, который всегда говорил о том, что Лева на верном пути, когда на лестнице на второй этаж возникли детские ноги в синих гольфах. Депутат удивленно уставился на них. За ногами появилась девчонка, довольно потрепанного вида, надо сказать. Она спустилась, перескакивая через две ступеньки, пулей пронеслась по комнате и перед тем, как выскочить за дверь, повернулась и, гнусно осклабясь, показывая свой беззубый рот, подмигнула Леве. «Наверное, дочка кого-то из обслуги», – прокомментировал депутат, а через неделю оказался на скамье подсудимых, обвиненный в педофилии. Леве тогда пришлось немало понервничать, проходя свидетелем по данному делу. Его спрашивали, видел ли он когда-либо потерпевшую, и ему приходилось неизменно отвечать: «Да, видел».

Девчонку, несмотря на статус потерпевшей, Лева сразу невзлюбил, мало того, что она увела у него клиента, лишив порядочной суммы и возможности несколько месяцев придаваться сельскому угару, так еще и было в ней какое-то необъяснимое зловещее самодовольство и ощущение собственной власти, что, по мнению Левы, для ребенка было уж точно неприемлемо.

* * *

После первого тура президентских выборов мне пришла открытка от мамы и папы. Обратный адрес – Куба. Как они там, интересно?

Открытка – это всегда добрый знак, поэтому я не удивилась, когда вечером мне сообщили о последнем задании. Еще бы пачку чипсонов – и день определенно удался.

Чипсов не нашлось (тетка урезала мне деньги на карманные расходы), поэтому я лежала в кровати, грызла подсохший кусок батона и думала о завтрашнем дне. Мое последнее задание. Кто бы мог подумать, что это произойдет так скоро.

Я мысленно прокручивала его шаг за шагом, чтобы ничего не забыть. Моя главная задача – сохранять невинный вид и строго следовать данным мне указаниям, ни при каких обстоятельствах не отклоняться от утвержденного графика. На завтра мне заказали человека, и выспаться было бы неплохо, но сон не шел. Хотелось, чтобы кто-нибудь погладил меня по голове и сказал, что все обязательно будет хорошо. Но мало ли кому чего хочется.

* * *

Ровно в 13:20 я делала вид, что околачиваюсь во дворе одной из многоэтажек, в 13:22 я зашла в подъезд и вызвала лифт, за мной зашел мой клиент и тоже решил не брезговать ожиданием последнего. (Все было хорошо спланировано: при своей комплекции он едва ли захотел бы прогуляться пешком до одиннадцатого этажа). Я повертелась перед камерой, глазеющей на нас с потолка, и вошла в лифт. Дверь за нами закрылась, и я с интересом уставилась на директора. Передо мной был главный гном, дородный, добродушный и усталый. Ему не было до меня никакого дела, его мысли блуждали глубоко в недрах земли, где он с отважными и алчными до золота и нефти соратниками пускался на поиски сокровищ. «До скорой встречи, мой бедный директор», – подумала я и вышла на своем восьмом, директор поехал дальше.

Через неделю я и директор снова встретились, но уже не в приятной интимной атмосфере кабины лифта, а в гораздо менее располагающей к чему бы то ни было атмосфере следственного комитета. Директор обвинялся в совершении развратных действий в отношении несовершеннолетней. Точнее, в том, что во время нашего с ним недолгого пребывания в лифте исхитрился показать мне свои гениталии. Я, конечно, оскорбилась и поимела немалый стресс. Следователя почему-то очень интересовали половые органы директора (может, он был педерастом, не знаю), он даже спросил, какого они были цвета. Я пыталась придумать самый неопределенный и ни к чему меня не обязывающий цвет и поэтому сказала: «Сизые».

– Именно так! – подтвердил мои слова следователь.

«Откуда бы ему знать», – подумала я.

* * *

Есть вещи, которые ты просто знаешь. Я, например, всегда знала, что наши профессиональные пути с Левой Зорькиным еще пересекутся.

Лева был готов скорее выпить стакан мочи, чем поверить в то, что только что потерял еще одного жирного, обещающего всеразличные блага заказчика. Еще трудней ему далось осознание того факта, что потеря клиента произошла при столь же сомнительных обстоятельствах, что уже имели место в его недалеком прошлом. Местный телеканал сообщал про обвинение директора Анского НПЗ в развратных действиях в отношении несовершеннолетней. О несовершеннолетней, кроме возраста, ничего не сообщалось, однако Лева не на шутку уверовал в то, что это та же самая противная маленькая гусеница, что и в прошлый раз. Здравый смысл пытался нашептать Леве, что такое едва ли возможно, но ему было плевать на здравый смысл, первый раз за долгое время он был в чем-то уверен, и ему не было пофиг. Он дважды потерял крупный навар, и кто-то должен был за это ответить. Лева даже почувствовал вкус к жизни и временно завязал с пьянством, что было для него, пожалуй, слишком.

В понедельник утром Лева – непривычно облагороженный, а главное, трезвый – спешил на слушание по делу директора. Его туда особенно не приглашали, но на этот случай у Левы имелось удостоверение прессы, да и вообще он проявил всю необходимую шустрость и предприимчивость.

Его печально знакомая девчонка сидела на скамье и болтала ногами, она подросла, отрастила волосы и зубы, но Лева без труда узнал ее. Она бесстыдно уставилась на него, и Лева явственно услышал: «Было твое – стало мое», хотя губы ее ни разу не шевельнулись. Он взглянул на бледно-зеленого директора и вспомнил серию любимого мультсериала «Бивис и Баттхед» про то, как Бивис намеренно направлял свое тощее тулово под колеса машин, чтобы потом хорошенько вытрясти карманы ошарашенного водителя. По мнению Левы, девчонка промышляла чем-то похожим. Она, как пить дать, не являлась никакой жертвой, ей скорее был директор, а заодно и Лева, терявший возможность обогатиться. «Так не пойдет», – думал Лева. Зловредная маленькая гнида шныряет по городу, сажает за решетку кого ей вздумается, а главное, обдирает его, Леву.