Перед самым финишем в Париже князь дал большой обед для своих родственников и французских друзей. Был приглашен, например, Альберто Пирелли: шины, которые он производил, так хорошо показали себя на «Итале». Журналиста же Бардзини, человека, с которым князь много тысяч километров делил порой нечеловеческие тяготы, человека, которому также приходилось совершать невозможно, чтобы передать написанное на родину, не пригласили. И он обедал в своей комнате, как простой курьер.
Между тем, оставив позади горы, каменистые тропы которых часто приходилось расширять кирками и ломами, экипаж вступил в полосу новых препятствий – болот, топей, рек. Когда мулы обессиливали и больше не могли тянуть веревки с привязанной к ним «Италой», Боргезе заводил двигатель, и случалось чудо.
Не уставали совершать чудеса и люди: они сбивали плоты из купленных на берегу изб туземцев и переправлялись через реки, они разбирали машины на части – кузов, шасси – и по частям вытаскивали их из солончаковых топей, они укладывали под колеса десятки, сотни, тысячи метров досок, бревен, камней, песка и земли, но все же двигались вперед.
Пистолет – друг путешественника
И вот «Итала», опережая остальные машины на три дня, добралась до границы с Россией. Здоровенный угрюмый солдат с саблей, щелкнув каблуками, вскочил на подножку и сопроводил путешественников до конторы начальника полиции, где после формальностей каждому было вручено по пакету документов, включая разрешение на ношение двух пистолетов.
Два дня в Кяхте итальянцы провели в роскошном доме директора местного отделения Русско-Китайского банка, господина Синицына: ватага босых слуг, снующих туда-сюда с блюдами; бородачи в сапогах и шелковых рубашках – местные богатеи; ужины, заканчивающиеся за полночь, из десяти блюд, с четвертью зажаренного быка, с гусями на вертеле, борщом, икрой и свежими фруктами (!) из Италии.
В Верхне-Удинск «Нобель Компани» бензин завезти не успела, пришлось скупить все его запасы в бакалейных лавках: в этом городе бензин был нужен жителям только для выведения пятен с одежды. «Ничего, походят в грязном», – заметил продавец.
Спали в гостинице плохо: на русских клопов европейская дезинфекция не действовала, хотя все кругом обильно посыпали новейшими средствами.
Утром, когда двинулись к Байкалу, оказалось, что дороги запущены до непроходимости, а мосты дышат на ладан. Когда первый мост рухнул сразу вслед за «Италой», за ее задними колесами, князь откомментировал: «Таким образом, мы не будем думать о дороге назад». Второй мост рухнул задолго до появления «Италы».
– Привет, – сказал Боргезе местному лесорубу по-русски. – Где брод?
– Брода нет, есть лодка.
– Как перевозят животных? – не унимался князь.
– Животные плавают.
– Как можно перебраться на ту сторону?
– Только по мосту. Мы, шестеро, восстановим его за неделю.
Бардзини был в восторге, он уже видел заголовок: «Итальянские автомобилисты строят мост в Сибири», но Боргезе его энтузиазма не разделял:
– Мы не заключали контракта на ремонт коммуникаций Русской империи. Впереди, мне сказали, рухнули еще три больших моста, не считая маленьких, которые рухнут под нами, – вернемся назад. Пойдем вокруг Байкала. – Он загадочно улыбнулся и по-дружески пожал Луиджи руку, что делал чрезвычайно редко. – У вас будет заголовок еще краше.
Мосты они не строили. Они просто воспользовались мостами Транссибирской магистрали – пошли по шпалам. Но прежде, вернувшись, отремонтировали тот, который сломали, и отправили телеграмму губернатору Сибири с просьбой разрешить им следовать по железной дороге. Ответ пришел через двадцать четыре часа – положительный, но с предложением руководствоваться расписанием поездов, дабы избежать столкновения. После чего к снаряжению «Италы» добавились две доски для въезда на насыпь.
Скорость десять – пятнадцать километров в час, тряска невообразимая. Жандарм с красным флагом изнемогал впереди. Съезжали с полотна, пережидали встречные поезда. Трое рабочих, сопровождающих экипаж, ехали, стоя на задних подножках, – в полном кайфе. Недалеко от станции Танхой стрелочник прокричал им: «Освободите линию! Поезд уже вышел из Танхоя!» Но передние колеса машины, как назло, провалились между шпал, вытолкнуть не получалось, надо было приподнять передок.
Уже ясно слышался свисток приближающегося состава. Рабочие, Боргезе, Этторэ действовали молниеносно, орудуя досками как рычагами, но сил не хватало. В машине остался лишь Луиджи в оцепенении – поезд был совсем рядом, летел, скрежеща тормозами.
«Прыгай!! – закричал князь, но, увидев, что Бардзини буквально парализован, заревел: – Тогда – давайте!!!» И мужики, рванув, вытолкнули наконец машину – через мгновение промчался товарняк.
«Этот поезд был недостоин того, чтобы на нас наехать», – произнес Боргезе вслед удаляющемуся составу, но в буфете станции Танхой заказал всем шампанского. На станции же они узнали, что до Иркутска «Итала» может двигаться по рельсам, не опасаясь столкновения, поскольку ее официально включили в расписание движения поездов!
Поздним вечером перед самым Иркутском «Итала» по брюхо села в грязь. Хлестал дождь, помощи было ждать неоткуда. И вдруг случайная повозка из города. Итальянцев вытащили из хляби, затем крепкое рукопожатие в темноте и теплый голос: «Родионов, член Всероссийского комитета рейда Пекин – Париж». Это было похоже на сказку.
Родионов сопроводил их до Иркутска, до своего красивого и большого дома: «Ванна вас ждет. Потом будем ужинать».
Тронувшись утром в путь, итальянцы увидели вдоль дороги сотни работающих людей, снимавших перед ними шапки с трогательным поклоном. Но от этих поклонов они вздрагивали: половина работников была обрита наголо, на черепах – выжженное клеймо, на ногах – кандалы. Это были каторжники.
Русская графиня выдержала 16 верст
Спутником Шарля Годара на «Спайкере» оказался корреспондент «Ле Матэн» г-н Дю Тайи. Земляки прекрасно поладили между собой.
Приключения французов в России не шли в сравнение даже с уже описанными мной итальянскими.
В Иркутске на постоялом дворе, прямо в номере, на одного из членов экипажа набросился незнакомец. После удара в челюсть русский упал под кровать и дышал оттуда такой гольной водкой, что французы боялись, что пары ее воспламенятся. Утром русский просил прощения, но Дю Тайи уже было не до него, он тоже получил удар, от которого не мог оправиться: счет за одну ночь и завтрак содержал сумасшедшую сумму в 170 рублей, что равнялось почти полтысячи франкам! С этого дня французы предпочитали там, где это возможно, ночевать в палатках.
За Иртышом машины с людьми едва не сгорели в степном пожаре – только чудо, ветер и лопаты позволили им выскочить из огненной воронки.
В одной из сибирских деревень машины встретил поп с толпой православных и поднятым крестом над головой: «Изыди, сатана!»
Путешественники были вынуждены бежать.
В другом месте жители во главе с градоначальником собрались на центральной площади для торжественной встречи наших путешественников. Неподалеку паслось стадо волов. Едва градоначальник начал торжественную речь, как стадо, напуганное ревом моторов, устремилось на площадь, и все «официальные лица» попадали в пыль.
В третьем городе номер Годара посетила русская графиня, давшая обет никогда не возвращаться в свое имение, если господа путешественники не позволят ей проехать вместе с ними следующий этап пробега. Француз любезно ответил, что это невозможно, и лег спать. Утром он обнаружил графиню перед своей дверью совершенно пьяной. Она рыдала, и французы сдались. Ее усадили на колени к одному из членов экипажа, потому что другого места не было. Графиня стойко держалась до шестнадцатой версты, а потом свалилась на Годара.
«Графиня, – сказал он, укладывая женщину в дорогой одежде на обочину дороги, – автомобильные поездки не идут вам на пользу. Назад вам лучше прогуляться пешком».
Если до Уральского хребта население в основном спокойно реагировало на машины, лишь заглядывало под капот в поисках лошади, то с приближением Европы агрессивность его нарастала, так что иногда приходилось доставать оружие. Объяснялось это боязнью революционеров, которые «закладывают бомбы и быстро уматывают от полиции на автомобилях».
Однако самой большой проблемой и для итальянских, и для французских путешественников оказалось другое – русское гостеприимство: застолья и братания продолжались сутками, тосты плавно из ночи перетекали в день и снова в ночь. Молодые девушки ходили за ними толпами, восторженно внимая каждому их жесту и слову, просили оставить адреса, мечтали о фотографии путешественников и, провожая, посылали воздушные поцелуи.
Что такое не везет?
При выезде из Иркутска на «Спайкере» выходит из строя магнето. Кроме того, деформирована задняя ось, и ее картер пробит камнем. Все? Точка на маршруте великого авантюриста?