Но Дмитрию удалось пробить эту броню и причинить ей боль.
Неожиданно он рассмеялся:
– Думаешь, мне не понравилось? – Повернувшись, он подошел к ней. – Ты не поняла. Проблема в том, что мне, напротив, все очень понравилось. Ты хоть представляешь, как я возбуждаюсь, когда думаю о том, что я единственный мужчина, с которым ты когда-либо занималась сексом? Что именно мне ты решила подарить свою невинность? Ты знаешь, каково мне сейчас?
Ее сердце стучало так громко, что она едва слышала, что он говорил.
– Нет, не знаю.
– Я сделал это, потому что хотел. Я чувствовал себя виноватым, поскольку не имел на это права. Я… – Он огляделся по сторонам, словно ища ответы в воздухе. – Я последний мужчина на свете, которому следовало бы позволять к тебе прикоснуться. Я воспользовался тобой. Грешников с темным прошлым и израненной душой всегда манит невинность. Они думают, что непорочная чистота исцелит их раны. Но есть раны, которые невозможно исцелить. Мои как раз такие.
Виктория не поняла, о каких ранах шла речь, но его слова взволновали ее.
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду, Дмитрий. Если ты думаешь, что ты меня недостоин, потому что ты выступал на ринге, ты сильно заблуждаешься. До этого вечера я была девственницей, но это не означает, что я была невинной. Я знаю, как устроена жизнь и какими бывают люди.
Дмитрий протянул руку и погладил ее по щеке.
– Тебя предали, Виктория. Я ни в коем случае не подвергаю это сомнению. Но ты невинна. Ты не сталкивалась с настоящим злом, и я бы не хотел, чтобы ты узнала об этом зле от меня.
– То есть ты хочешь признаться в том, что воспользовался мной, и ограничиться этим? Так дело не пойдет. Мне этого недостаточно.
– Я не хочу добавлять к своим старым грехам новые.
– А я не хочу, чтобы ты считал меня невинной овечкой. Перестань меня идеализировать. Мне двадцать восемь лет, и все это время я жила не в хрустальном дворце, отгороженном от остального мира. Мне доводилось общаться с разными людьми. Занимаясь благотворительностью, я слышала много ужасных историй о голодающих детях, о насилии и болезнях. Поверь мне, мои глаза широко открыты. Ты дал мне право выбора, и я сделала этот выбор. Ты не должен ни о чем сожалеть.
– Ты знаешь, почему я так злюсь на себя за то, что с тобой сделал?
– Лучше сам мне об этом скажи. Боюсь, что если я начну гадать, то разозлю тебя еще сильнее.
– Я знаю, что чувствует человек, который внезапно перестал быть невинным. Знаю, что значит быть отвергнутым.
– Твои слова меня пугают, Дмитрий.
– Я говорю не о сексуальном насилии, но ситуация, в которой оказался я, была не лучше.
– Перестань говорить загадками. Сейчас не время для этого. Я стою перед тобой голая. Перед этим я впервые в жизни занималась сексом. То, что я ждала столько лет, означает, что я очень серьезно отношусь к подобным вещам. Я обнажена перед тобой не только в физическом смысле. Думаю, я заслужила немного откровенности с твоей стороны.
– Ты не захочешь это слушать, Виктория.
Она приблизилась к нему:
– Перестань мне говорить, чего я хочу, Дмитрий.
– Что бы ты сказала, если бы узнала, что я убийца?
Виктория испытала странное ощущение. Она словно вышла из сауны и упала в бассейн с ледяной водой.
– Я… я не понимаю.
– Конечно, не понимаешь, потому что тебе трудно в это поверить. Ты изо всех сил стараешься казаться циничной, но на самом деле ты не такая. Ты хочешь думать, что я лучше, чем есть на самом деле. Уверен, ты уже пытаешься все себе объяснить и найти мне оправдание.
– Что случилось?
– Я родился не в нищете. Я сын офицера российской армии. Мы жили в просторной квартире в престижном районе столицы. Поначалу мой отец был хорошим человеком, но после участия в какой-то тактической операции он кардинально изменился. Я только знаю, что погибли его товарищи и он чувствовал себя виноватым. Сначала он замкнулся в себе и много пил, потом стал вымещать свою злобу на матери. Он кричал и поднимал на нее руку. Много лет я жил в постоянном страхе за нее и за себя. Однажды я пришел из школы и увидел ужасную сцену. Моя мать сидела на полу в углу. Отец стоял напротив. В руках у него было два пистолета.
– Дмитрий, о боже… – пробормотала Виктория.
– Он спросил меня, хочу ли я поиграть в игру. Сказал, что игра называется «Кто первый струсит?», дал мне один пистолет, а другой нацелил на мать. В следующий момент я показал ему, что есть черта, которую я не позволю ему переступить. Но думаю, что он вряд ли успел это осознать, потому что я спустил курок и застрелил его.
– Он это заслужил, – с убеждением произнесла Виктория. – Ты не должен чувствовать себя виноватым.
– Я и не чувствую. Но факт остается фактом: совершив убийство, человек меняется навсегда. Когда ты видишь, как твоя жертва, истекая кровью, испускает дух, лежа на полу, ты теряешь часть себя. Я не религиозен, но иногда мне кажется, что в тот день я потерял часть моей души. Что часть меня гниет в могиле вместе с ним.
Виктория обнаружила, что все ее тело сотрясает дрожь.
– Это неправда, – сказала она, тяжело сглотнув.
– Не думаю, что ты вправе об этом судить.
Она не могла с этим не согласиться.
– Что было после этого?
– Военные допросили нас с матерью и назвали мои действия самообороной. Они замяли дело, поскольку не хотели, чтобы пресса пронюхала о той неудачной операции, в которой погибло много людей. В общем, они боялись потерять погоны, и я таким образом остался на свободе.
– Что было дальше?
– Мать выгнала меня из дома. Сказала, что не хочет меня знать после того, что я сделал. Назвала убийцей. Отреклась от меня. Она словно не понимала, что, если бы я не выстрелил в него, он убил бы ее. Мне пришлось уйти, и тогда я потерял еще часть себя. Во всей этой ситуации у меня не было выбора.
Теперь ей стало ясно, почему для него было так важно дать ей выбор и почему он так злился на себя за то, что лишил ее невинности.
– Ты говоришь, что воспользовался мной. Но ты кое-что дал мне взамен.
– Виктория, я не…
Подойдя к нему, она крепко его обняла и прижалась к нему. Внутри ее тут же вспыхнуло пламя желания.
– Для меня не имеет значения, что ты сделал много лет назад. Для меня важно то, что ты сделал для меня. – Она не знала, что говорит примитивные вещи, но ей больше ничего не приходило на ум. – Отведи меня внутрь и займись со мной любовью снова.
– Ты не можешь хотеть, чтобы я к тебе прикоснулся, после того как узнала, что я натворил.
Виктория взяла его ладонь и прижала ее к своей груди:
– Я хочу, чтобы ты ко мне прикоснулся. Хочу, чтобы ты снова сделал со мной то, чего не делал ни один мужчина до тебя. Сделай меня своей снова.