Одновременно развернувшись по направлению к группе "Альбатросов", мы добавили обороты и ринулись прямо на них. Мы не отклонились ни на дюйм от параллельных курсов, стреляя прямо в центр приближающегося квартета. Неизвестно, приняли ли нас за двух неистовых экспертов-истребителей из Соединённых Штатов или за двух безумных новичков, способных, чего доброго, протаранить врагов, но прежде, чем нам удалось приблизиться на дистанцию "пистолетного выстрела", их лидер заложил вираж и повернулся к нам хвостом. Остальные участники группы покорно, словно овцы, последовали за ним; круто снижаясь в сторону немецкой территории, эта четвёрка оставила нам чистое небо над Тьякуром. Одной лишь наглостью мы запугали соединение, количественно превосходившее нас.
В отношении полётов день 12 мая был "дрянным" днём, но он был отмечен одним из самых приятных событий, произошедших во время моего пребывания во Франции. Полковник Митчелл позвонил на аэродром, чтобы пригласить с собой несколько наших представителей в Шато Сирю (Chteau Sirur) - прекрасное поместье древнего французского рода, расположенное в пятидесяти милях к югу от нашего аэродрома. Майор Хаффер и ещё несколько офицеров нашей эскадрильи, включая и меня, покинули столовую сразу после ланча и были в Шато спустя несколько минут после прибытия полковника Митчелла и майора Холла. Графиня чрезвычайно сердечно поприветствовала нас, а затем провела в часть поместья, состоявшую из парка, площадью около десяти миль. Угодья были густо усажены деревьями и поддерживались в отменном состоянии. Через лес петлял извилистый поток, берега которого были соединены огромными старинными каменными мостами через определённые интервалы. Пруды для разведения рыбы и охотничьи угодья круглый год обеспечивали поместье живностью. Во время нашей прогулки несколько диких кабанов пересекли дорогу буквально в двух шагах перед нами. Нам сказали, что охота на кабанов - одно из любимых развлечений обитателей Шато.
Собственно усадьба состояла из множества роскошных залов. Один из уголков Шато занимала тускло освещённая маленькая часовня, которая, как мы выяснили, помнила ещё романскую эпоху. Во время чаепития графиня великодушно предложила считать её восхитительный древний замок нашим домом в любое время, как только американские авиаторы устанут от фронтовых забот. Когда-нибудь мне всё же придётся признаться доброй графине, что недопустимое количество наших смертельно уставших авиаторов и, вероятно, ещё большее число совершенно не уставших американских авиаторов впоследствии пользовались её весьма благородным приглашением.
После сердечного прощания с нашей гостеприимной хозяйкой мы выехали назад в Шомон (Chaumont), где отобедали с полковником Митчеллом, а затем, после ещё одного долгого "заезда", в 3.30 утра, усталые, но довольные, вернулись домой. Там я "лицом к лицу" столкнулся с приказом, предписывавшим возглавить патрулирование над позициями противника ровно в пять часов утра! Всего полтора часа сна для смертельно уставшего авиатора!
Должно быть, небеса той ночью услышали мои молитвы о дожде, потому что когда я проснулся в одиннадцать часов утра и подошёл к окну, то обнаружил за ним пелену дождя. Ординарец не стал будить меня в назначенное время, так как видел, что погода нелётная. 15 мая нескольким парням из нашей эскадрильи были вручены награды за мужество и героизм; в то утро все мы обнаружили, что занимается прекрасный рассвет. Разыгрывая чисто американское пренебрежение к представлениям подобного рода, мы, тем не менее, совершенно выдавали своей нервозностью гордость, которую испытывали на самом деле в связи с присвоением наград.
Генерал Жерар - командующий Шестой Армией французов должен был прибыть на наш аэродром вскоре после ланча. Всё время до полудня я сторонился моих галантных приятелей, постоянно разыскивавших меня, чтобы посоветовать мне ещё раз побриться и как следует напудрить щеки, чтобы расцеловаться с генералом. Лейтенант Джимми Мейсснер так же, как и я, был новичком в этой чехарде с награждением, и нас здорово разыграли парни, утверждавшие, что они знают всё об этом. Майор Дэвид Петерсон тоже должен был получить Военный Крест, но он уже участвовал во множестве подобных церемоний, и его такая перспектива мало беспокоила. Капитан Джеймс Норман Холл, которого мы считали убитым в бою, и лейтенант Чарльз Чэпмен, сбитый две недели назад, также были вызваны для вручения заслуженной награды, но, увы, не могли и откликнуться на свои имена.
Вскоре после часа дня на наше поле вошли маршем три подразделения (слово "company" может обозначать любую воинскую единицу под командованием офицера прим. пер.) превосходного французского полка, возглавляемые великолепным военным оркестром. Затем прибыло ещё несколько пехотных подразделений знаменитой американской 26-й дивизии, в составе которых были парни из Новой Англии. Перед ними вышагивал щеголеватый американский оркестр. Обе группы как французских, так и американских солдат выстроились в шеренги, образовавшие полый квадрат в центре аэродрома.
Тем временем мы выкатили из ангаров все наши "Ньюпоры", и они стояли вдоль поля бок о бок, ярко сияя на солнце красными, белыми и синими обозначениями. Все механики и приписанный состав выстроились в шеренги за аэропланами, ожидая начала церемонии.
Джимми Мейсснер и я стояли, дрожа от страха, в то время как наши оживлённые товарищи подходили, чтобы дать нам последние утешительные советы. Затем, вместе с майором Петерсоном мы ожидали фатального слова вступления в пугающую реальность. Внезапно, посреди рёва труб обоих оркестров, из-за одного из ангаров появился генерал со свитой: оказывается они прятались там всё это время. Одну минуту я думал о том, как бы гордилась мною моя старенькая мама, а потом я попытался задрать лицо так высоко, чтобы ни один обычный генерал не смог дотянуться до него губами. Это был последний из отменных советов, с которым ко мне подошла через аэродром делегация старейших друзей.
Вдруг дальний оркестр заиграл нечто, что звучало несколько знакомо. Это оказалось гимном "О! Скажи! Видишь ли ты?...". Все вытянулись смирно и отдавали честь, пока мелодия не стихла. Затем далеко впереди меня полковник Митчелл - глава наших Воздушных Сил - произнёс короткую речь, поздравив нас с той честью, которую нам оказала своими наградами французская армия. А затем генерал Жерар - милый на вид человек с деловитой военной выправкой в облике и движениях - приблизился к нашему строю из трёх человек. В руках он держал Военный Крест и отпечатанный лист с упоминаниями в приказе от французской армии. Остановившись перед нами, он громко зачитал их по-французски.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});