Сам князь Цин-хай-ван живет на Кукуноре, здесь же находится небольшая часть его подданных. Хошун его официально называется «западное переднее знамя цинхайских хошотов».
Ночевали немного ниже монастыря, пройдя за день не более 15 верст.
14 мая. Нам попадались на пути небольшие пашни, а затем встретились остатки города, приписываемого преданием некоему Цокто-хану. По этому преданию, ламы однажды предсказали Цокто-хану, что ему угрожает большая опасность от врагов. На просьбу указать средства отвращения ее они в ответ посоветовали ежегодно строить по одному большому субургану. Цокто-хан последовал этому совету и стал строить субурганы. Прошло шесть лет, и его подданные, утомленные ежегодной работой и притом не видевшие никакой явно угрожавшей опасности, подняли ропот и отказались от работ.
Прошло еще несколько лет, и вдруг напал на Кукунор Гуши-хан[24]. Он убил Цокто-хана и разрушил его город. Остатки развалившихся стен ныне называются «городом Цокто-хана», а субурганы, сильно испорченные временем, уже не возбуждают у ламаистов никакого религиозного чувства.
Предание это связано со следующим историческим сказанием: «В 1582 г. у хошотского хана Гонбо родился сын Турубайху, который двадцати пяти лет получил прозвание Гоошри, по-монгольски – Гуши-хан. В феврале 1637 г. он пришел на Кукунор и в происшедшей битве без остатков истребил сорокатысячное войско Цокто».
Ночевали в безлюдной местности Дам-намак, пройдя за этот день около 25 верст. На левую руку остается озеро Хара-нур, а на правую – соляное озеро Сэрку, принадлежащее Кукэ-бэйлэ. К востоку от этого озера видны развалины селения Кукэдэй-байшин, разрушенного недавним дунганским движением.
Вечером, когда привязывали на ночь своих вьючных животных, двое бурятских лам, ехавших в нашем караване, заметили исчезновение двух своих лошаков: они бежали обратно. Лошаков обыкновенно делят на две породы: ослиный лошак и лошадиный лошак. Первый бывает небольшого роста, крепкого сложения и чрезвычайно вынослив, но имеет дурную привычку скучать по родине и потому стараться при всякой возможности бежать обратно; второй же красивее и больше ростом, но слабее первого. Убежавшие лошаки принадлежали как раз к «ослиной» породе и не раз до сего дня делали попытку бежать. Удача выпала им только сегодня, по неаккуратности окарауливавшего их халхасца, который, как выяснилось, заснул.
15 мая, уступая просьбе спутников, с одной стороны, а с другой, следуя этике путешественников, глава каравана и я остались на месте ночевки и снарядили в погоню за лошаками двух их хозяев, одного из моих слуг и одного бурята, добровольно присоединившегося к ним. В час дня они вернулись ни с чем, говоря, что, судя по следам, лошаки долго шли по дороге, но вдруг кто-то выехал на дорогу сбоку и увел лошаков в сторону, чем скрыл их следы. Не оставалось делать ничего другого, как помириться со случившимся и поспешно ехать вдогонку ушедшему утром каравану, который прошел за этот день около 45 верст и остановился в местности Далан-тургэн.
16 мая после 25-верстного перехода остановились в местности Эргэ-цэ, или Эргэцул, где дневали и 17-е число.
Мы находились уже в Цайдаме. Слово это тибетское и значит «соляное болото», или «соляная грязь», что весьма метко характеризует эту обширную равнину. Местные монголы часто называют свои кочевья Табун-Цайдам, т. е. «пять Цайдамов». Такое название, без сомнения, произошло оттого, что в Цайдаме в настоящее время находятся пять хошунов и цзасаков: Кукэт-бэйлэ, Курлук-бэйсэ, Барун, Цзун и Тайчжинар. В китайском сочинении «Мэнгу-ю-му-цзи» они названы: западное заднее знамя, знамя северного левого крыла, заднее знамя западного правого крыла и среднее знамя западного правого крыла цинхайских хошотов.
Я, по крайней мере теперь, не могу объяснить происхождение названия кукэт, но остальные объясняются так: курлук, правильнее курлок, произошло оттого, что хошун этот прежде находился на берегах Хуанхэ у горы Кур; затем он был вытеснен оттуда тангутами и, поселившись в Цайдаме, стал называться «возвратившимся» (по-тибетски – лок) от «Кур», барун («западный») и цзун («восточный») – названия по месту расположения их кочевьев. Наконец, название Тайчжинарского хошуна произошло оттого, что в 1725 г. в нем было учреждено выборное цзасачество из 33 тайчжи. В настоящее время цзасачество, или правление хошуном, находится в руках только трех княжеских домов, наследующих цзасачество попеременно.
В частности, местность, где мы сегодня остановились, принадлежит Кукэт-бэйлэ. Здесь живут только около 60 семейств и называются цзабсар-кукэт, т. е. промежуточными кукэтами.
18 мая во избежание сильно топкой грязи мы взяли дорогу левее по пескам, находящимся на краю болот, и, сделав переход около 35 верст, достигли реки Шара-гол. Остановились здесь в кустах тамариска (по-монгольски – сухай).
19 мая сделали переход почти в 15 верст и остановились на реке Баян-гол. Местные жители надоедают расспросами о русских, пришедших в хошун Барун-цзасака, т. е. об экспедиции П. К. Козлова[25]. Вспоминают также об «ехэ гэдэсуту амбане» («большебрюхом генерале»), под которым должно разуметь знаменитого Пржевальского, а также о многих других европейских путешественниках, собственных имен которых не знают, но определяют по каким-нибудь отличительным признакам.
В их рассказах с примесью былей и небылиц замечается какое-то уважение к русским, сознание справедливости их требований, сознание того, что даже «уртай-амбань», т. е. «сердитый генерал» (Пржевальский) наказывал лишь за неправый поступок и щедро награждал за полезные услуги.
Здесь надо было решить вопрос об избрании дальнейшего направления пути. Главных дорог, ведущих из Южного Цайдама в Тибет, две: первая через перевал Бурхан-будай, вторая через Найчжи. Первая идет из хошуна Барун-цзасака, вторая из хошуна Тайчжинаров. Из них наш караван избрал вторую дорогу ввиду того, что она изобилует травой и короче в той своей части, которая пролегает по северотибетскому безлюдному плоскогорью.
Про происхождение названия первого перевала рассказывают следующую легенду. Халхаский хан Абатай[26] (XVI в.) приобрел в Тибете статую божества Гонбо-гуру. Когда он, везя ее, поднялся на этот перевал, то статуя спустилась на землю. Люди Абатая никак не могли поднять ее для навьючения. Тогда рассерженный хан рассек статую пополам со словами: «Не желающий зад останься, а желающее туловище пусть пойдет» – и повез одно туловище, которое теперь чтится в халхаском монастыре Эрдэни-цзу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});