Прикидываясь ужасно галантным, я взял Алису под руку и убедился, что она дрожит. Ах, как много эта девочка знала и сколько нехорошего предчувствовала…
Никто не обратил на нас внимания, когда мы шли через комнаты, где танцевали, пили, шумели. Похоже, здесь собрались давние и хорошие знакомые.
И вдруг я наткнулся на тяжелый и острый, как наконечник пики, взгляд. В углу сидел Дикий Охотник и смотрел на меня весело, дерзко, приподнял бокал. Я вежливо раскланялся. Не мог брать его в этом столпотворении и гаме, не зная, кто с ним еще и сколько их. И он это прекрасно понимал.
– Не стреляйте, – прошептала Алиса, сжимая мою руку.
Вот даже как? Я повел ее дальше, наткнулся на распахнутую дверь пустой комнаты, втолкнул туда Алису и тщательно прикрыл дверь. Обернулся к ней. Боюсь, мое лицо отнюдь не дышало христианским смирением и кротостью.
– Ну, девочка из Зазеркалья, будем отвечать на вопросы, – сказал я. – К черту игры. Кто я, по-твоему, такой?
– Полковник Кропачев из МСБ, – сказала Алиса не столь уж испуганно.
– Когда ты подсела ко мне в баре, знала уже, кто я?
– Ну конечно…
– Так. А в кого я не должен стрелять?
– В Дикого Охотника. Но вы не должны думать, будто Даниэль с ними, все иначе, все сложнее, он…
– Догадываюсь, – сказал я. – Муравьишка вскарабкался на навозную кучу и вообразил, будто покорил Монблан. Знаю я его, гада, и очень скоро я его упакую… Пошли-ка к твоему Даниэлю. Слушай, дом со стороны кажется не таким уж большим, но комнат, я смотрю, что-то многовато. Такое впечатление, что внутри дом больше, чем снаружи.
– Ну да, – безмятежно сказала Алиса. – Это все четвертое измерение. Иномерные пространства.
Я покосился на нее и ничего не сказал, кажется, разочаровав ее отсутствием бурной реакции. Иномерные пространства. Бывает. Плохо только, что сволочь вроде Дикого Охотника, дай ей волю, моментально приспособит эти пространства для побегов из тюрем или проникновения в арсеналы. И помешать им, как всегда, сможем мы, а не этот Регар…
Алиса показала мне на дверь, и я вошел, и она осталась снаружи. Я прикрыл за собой дверь и сказал:
– Ну, здравствуй, Регар.
– Здравствуй, полковник.
Человек моих лет, волосы чуть светлее моих. Симпатичный человек, скорее открытый, чем замкнутый. Я первый отвел взгляд, чуточку демонстративно отвернулся, чуточку бесцеремонно разглядывал комнату. Мебель. Книги. Компьютер. Стол, заваленный учеными бумагами. Великолепно выполненный портрет Алисы. Большая цветная фотография: ярко-желтые дюны, какие-то корявые кусты, отбрасывающие две тени (угол между тенями – примерно пятьдесят градусов), странная игра красок, бликов и отражений, зелено-сине-фиолетово-изумрудный колер неба. На гребне ближайшего песчаного холмика примостилось отливающее голубым и зеленым животное, нечто вроде помеси хамелеона с пуделем – где шишковатое, где мохнатое, хвостатое, растопырившееся. Почему-то производит впечатление равнодушно-добродушное, хотя я не рискнул сунуть бы пален в эту треугольную пасть.
– Это одна из планет Сириуса А, – сказал Регар за моей спиной. – Мы там были с Алисой.
– Далековато… – сказал я?
– Не верите?
– Отчего ж не поверить? Животное неопасное?
– Абсолютно безвредное.
– Ну да, у него такой вид – мопсик…
Я специально держался и говорил так, словно не видел ничего необычного в том, что он гулял по одной из планет Сириуса А – чтобы он не возомнил, будто ему удалось меня удивить. Я обернулся к нему и сказал скучным казенным голосом:
– Полковник Кропачев. Отдел кризисных ситуаций МСБ. Пожалуйста, назовите ваше имя, фамилию, возраст, род занятий. Он посмотрел мне в глаза и улыбнулся – понял мою игру.
– Ладно, – сказал он. – Черт с ними, с формальностями. Начнем? Вы хорошо держитесь.
– Интересно, а чего вы ожидали? Я почему-то думаю, что и Лео Некер держался точно так же. Принимал вас как объективную реальность, пусть и чертовски загадочную. Так?
– Так.
– А Лонер? – спросил я.
– Лонер… я не успел вмешаться. Да и не было у меня возможности для вмешательства. Именно потому, что не я заправляю здешними чудесами. Ими никто не заправляет… Лонер ошибся. Он посчитал меня рядовым пособником террористов, не стал заниматься мною и сконцентрировал все усилия на детях. И очень быстро им надоел Поймите они еще дети, они не хотели ему зла, всего-навсего попытались сделать так, чтобы он оставил их в покое…
– Ага, – сказал я. – И закружили вокруг него ревенанты, утопленники…
– Вам самому разве не приходилось в детстве наряжаться привидением?
– Были разные проказы с применением голографических проекторов, – сказал я. – От брата так влетело…
– Вот видите. Чем вы, тогдашний, отличались от них?
– Тем, что не разрушал заводов и не превращал денег в листья.
– Ну, все дело в возможностях.
– В том-то и беда. – сказал я. – В том-то и камень преткновения…
– Но они же еще дети.
– Вот и расскажите мне, кто они, – сказал я. – Что там – вспышка наследственной памяти, интриги альтаирцев?
– Вспышка, вспышка… Вы слышали когда-нибудь о биологической цивилизации? Представляете, что это такое?
– Может, вас это и удивит, – сказал я, – но я иногда интересуюсь и тем, что лежит за пределами моих служебных обязанностей. У нас есть разные семинары, не буду рассказывать подробно… Как я это понимаю – цивилизация, которая полностью отвергает технику, механизмы, словом, любые искусственно произведенные устройства. Симбиоз с природой, полное слияние с ней? Некоторые предполагают, что такая цивилизация когда-то существовала на Земле, но погибла по неизвестным причинам. Увы, гипотеза эта ничем не подтверждена. На эту тему есть определенное количество фантастических книг.
– В общем, неплохо, – сказал он. – Весьма. Это позволит обойтись без вводной лекции.
– Ага. Вы хотите сказать, что ретцелькинды – это биологическая цивилизация?
– Именно это я и хочу сказать. Я только не знаю, возрождается ли она после гибели в незапамятные времена или впервые появилась на свет.
– Так… – сказал я. – Значит, глашатаи и ростки биологический цивилизации? И, если не эвакуировать их отсюда, позволить им развиваться дальше, они заполонят мир? И наша старая цивилизация, основанная на машинах и технике, рухнет? И воцарится что-то иное, непредставимое пока?
– Да, – сказал он.
– Так. Если бы я был туповатым службистом, и только, я знал бы, как мне подступиться и как мне поступить. Я молча поклонился бы и ушел претворять в жизнь «Гаммельн». Но я почему-то чувствую настоятельную потребность объяснить вам, почему я вынужден так поступить. Да, – я поднял ладонь в ответ на его порывистое движение, – я вынужден санкционировать «Гаммельн».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});