Читать интересную книгу Сумма теологии. Том V - Фома Аквинский

Таким образом, в строгом смысле слова эти три добродетели отличаются друг от друга не как равные, но как расположенные в определенной иерархии (то же самое наблюдается и в случае целого в возможности, в котором одна часть является более совершенной, чем другая; например, разумная душа совершеннее чувственной, а чувственная – растительной). Действительно, дело обстоит так, что наука зависит от мышления как от добродетели более высокой степени, а вместе они зависят от мудрости как от наивысшей, которая подчиняет себе и мышление, и науку путем вынесения суждения как об умозаключениях науки, так и о началах, на которых они основаны.

Ответ на возражение 3. Как уже было сказано (55, 3), добродетельный навык относится к чему-то благому и никоим образом не относится к злому. Но благом ума является истина, а злом – ложь. Поэтому умственными добродетелями могут быть названы только те навыки, благодаря которым мы познаем истину и никогда не познаем ложь. Но, как сказано в шестой [книге] «Этики»[157], предположение и мнение может быть и в отношении истины, и в отношении лжи, и потому они не могут являться умственными добродетелями.

Раздел 3. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ДОБРОДЕТЕЛЬЮ ТАКОЙ УМСТВЕННЫЙ НАВЫК, КАК ИСКУССТВО?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что искусство не является умственной добродетелью. Так, Августин говорит, что «никто не может пользоваться добродетелью дурно»[158]. Но искусством можно пользоваться дурно, поскольку ремесленник, исходя из своего [уровня] знания искусства, может сработать [вещь] дурно. Следовательно, искусство не является добродетелью.

Возражение 2. Далее, у добродетели не может быть никакой добродетели. Но, согласно Философу, «существует добродетель искусства»[159]. Следовательно, искусство не является добродетелью.

Возражение 3. Далее, свободные искусства превосходят технические искусства. Но как технические искусства являются [искусствами] практическими, точно так же свободные искусства – [искусствами] созерцательными. Следовательно, если бы искусство было умственной добродетелью, то его надлежало бы также причислять к созерцательным добродетелям.

Этому противоречат слова Философа о том, что искусство – это добродетель[160]; тем не менее, он не считает его созерцательной добродетелью, поскольку, по его мнению, таковые пребывают в научной части души.

Отвечаю: искусство есть не что иное, как «правильное суждение о вещах, которые будут созданы»[161]. Однако благо производимых искусством вещей зависит не от желающей способности человека, которая тем или иным образом испытывает воздействие, а от меры добра в том, что произведено. В самом деле, ремесленника хвалят не за желание, с которым он выполняет свою работу, а за качество выполненной работы. Следовательно, в строгом смысле слова искусство является деятельным навыком. Однако у него есть нечто общее с созерцательными навыками, а именно то, что предметом рассмотрения их всех является качество объекта, причем не со стороны воздействия этого объекта на человеческое желание. Так, пока геометр доказывает нечто истинное, воздействие, испытываемое его желающей способностью, [например, испытываемая им] радость или печаль, не имеет никакого значения, равно как не имеет оно никакого значения и в том случае, когда речь идет о вышеупомянутом ремесленнике. Таким образом, искусство обладает природой добродетели в том же отношении, что и созерцательные навыки, а именно постольку поскольку как искусство, так и созерцательный навык исполняет, если так можно выразиться, доброе дело не в смысле пользования навыком, как это имеет место в случае той добродетели, которая совершенствует желание, но только в смысле склонности исполнять доброе [дело].

Ответ на возражение 1. Когда кто-либо из тех, кто наделен способностью к искусству, производит нечто плохое, то произведенное является таковым не из-за самого искусства, более того, оно противно искусству; это подобно тому, как если знающий правду лжет, то сказанное им не является таковым благодаря его знанию, но [напротив] противоречит знанию. Поэтому как наука всегда связана только с чем-то благим, о чем уже было сказано (2), точно так же дело обстоит и с искусством, по каковой причине оно и называется добродетелью. Однако при этом оно не является совершенной добродетелью, поскольку не понуждает своего обладателя пользоваться собой [только] во благо (для этого необходимым является нечто помимо искусства, хотя без самого искусства не может быть никакого доброго им пользования).

Ответ на возражение 2. Для того чтобы человек мог пользоваться искусством во благо, ему необходима совершенствуемая нравственной добродетелью добрая воля, по каковой причине Философ и говорит, что существует добродетель искусства, а именно нравственная добродетель, притом в той мере, в какой она нужна для доброго пользования искусством. Ведь очевидно, что благодаря чувству справедливости воля ремесленника побуждает его исполнять работу как можно более хорошо.

Ответ на возражение 3. Даже в делах созерцания кое-что достигается посредством [практического] делания, например, построения силлогизма, фигуры речи, подсчета или измерения. Поэтому те навыки, которые определены к такого рода делам созерцательного разума, в силу некоторой аналогии называют «свободными» искусствами, чтобы этим отличать их от тех искусств, которые определены к исполняемым посредством тела [практическим] делам, каковые искусства являются своего рода служебными, поскольку тело подчиняется душе рабски, в то время как человек в отношении своей души свободен. С другой стороны, те науки, которые не определены к такого рода делам, называются именно науками, а не искусствами. Но из того обстоятельства, что свободные искусства превосходнее прочих, вовсе не следует, что понятие искусства применимо в первую очередь именно к ним.

Раздел 4. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ РАССУДИТЕЛЬНОСТЬ ОТЛИЧНОЙ ОТ ИСКУССТВА ДОБРОДЕТЕЛЬЮ?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что рассудительность не является отличной от искусства добродетелью. В самом деле, искусство – это правильное суждение о некоторых делах. Но разнообразие дел не препятствует навыку являться искусством, поскольку существует множество искусств, связанных с еще большим множеством дел. И коль скоро рассудительность тоже является правильным суждением о делах, то похоже на то, что его надлежит полагать добродетелью [искусства].

Возражение 2. Далее, у рассудительности гораздо больше общего с искусством, чем у созерцательных навыков, поскольку они имеют дело с вещами случайными, которые могли бы быть и иными, чем они есть[162]. Но некоторые созерцательные навыки называют искусствами. Следовательно, тем более справедливо называть рассудительность искусством.

Возражение 3. Далее, рассудительности надлежит «принимать верные решения»[163]. Но принятие решений, как сказано в третьей [книге] «Этики», имеет место и в случае некоторых искусств, например, искусства войны, кораблевождения и врачевания[164]. Следовательно, рассудительность ничем не отличается от искусства.

Этому противоречит мнение Философа, отличающего рассудительность от искусства[165].

Отвечаю: отличие природ добродетелей обусловливает отличие их видов. Затем, как уже было сказано (1; 56, 3), некоторые навыки обладают природой добродетели только потому, что предоставляют способность поступать хорошо, в то время как другие являются добродетелями не только потому, что предоставляют способность поступать хорошо, но еще и потому, что обусловливают пользование [этой способностью]. Но искусство только предоставляет способность поступать хорошо, поскольку никак не относится к желанию, тогда как рассудительность предоставляет не только способность поступать хорошо, но также и пользование, поскольку предваряющим условием рассудительности является правота желания.

Причина указанного различия состоит в том, что искусство – это «правильное суждение о вещах, которые будут созданы», в то время как рассудительность – это «правильное суждение о вещах, которые будут выполнены». Но «создание» и «выполнение», как сказано в девятой [книге] «Метафизики», суть не одно и то же, поскольку «создание» – это действие, направленное на внешнюю материю, например, «строить», «пилить» и тому подобное, тогда как «выполнение» – это действие, которое находится в том, кто действует, например, «видение», «желание» и тому подобное[166]. Следовательно, рассудительность так относится к подобного рода человеческим действиям, состоящим в использовании способностей и навыков, как искусство – к направленному вовне созданию, поскольку то и другое суть совершенное суждение о вещах, с которыми они связаны. Затем, совершенство и правота разума в делах созерцания зависит от начал, от которых отталкивается разум, равно как наука, как было показано выше (2), зависит от мышления и предполагает мышление, которое является навыком в отношении начал. Но, как сказано в седьмой [книге] «Этики», целевые причины человеческих действий таковы, каковы лежащие в основе созерцания начала[167]. Следовательно, необходимым условием рассудительности, которая является правильным суждением о вещах, которые будут выполнены, является хорошее расположение человека в отношении целей, а это зависит от правоты его желания. Таким образом, для рассудительности необходимо наличие нравственной добродетели, которая бы выправляла желание. С другой стороны, то доброе, что создается искусством, является благом не человеческого желания, а благом самих созданных искусством вещей, по каковой причине искусство не предполагает правоты желания. Поэтому, коль скоро правота воли присуща рассудительности, а искусству – нет, то в искусстве предпочтение отдается тому, кто ошибается по своей воле, тогда как с точки зрения рассудительности непростителен именно произвольный грех. Из сказанного очевидно, что рассудительность является отличной от искусства добродетелью.