– Трогало? Любовь – это плод на пиру жизни. Это начинка в пудинге.
– А твоя великая любовь принесла тебе счастье?
– Говоря по правде, она так и не умерла. Хоть мой любимый Нед ушел из жизни, я все еще лелею память о нем и продолжаю его любить.
– Но если бы он был жив, а ты, не дай Бог, умерла, он испытывал бы то же самое?
– Конечно. Он меня очень любил.
– В твоих чувствах я не сомневаюсь, но разве способны мужчины любить так же сильно? Разве их чувства столь же постоянны? По-моему, они просто теряют к женщине интерес, как жеребцы, готовые переметнуться к другой кобыле.
– Не все мужчины одинаковы. Некоторые хранят верность своим любимым.
– Ради счастья, или от лени, или просто потому, что у них нет выбора?
Фанни приложила руку к сердцу и покачала головой:
– Не могу поверить, что ты так цинично относишься к величайшему счастью, какое может испытать человек.
– Думаешь, для мужчин это тоже величайшее счастье?
– Думаю, да…
– Или мужчин больше интересует очередная юная красотка с большой грудью и пышными бедрами, которая окажется поблизости?
– Мой отец обожал мою мать, даже когда ее бедра стали значительно шире от деторождения. Мой дедушка точно так же относился к бабушке, а она вовсе не была красавицей. Точно так же любили своих жен мои многочисленные дядья. Мужчины в моей семье умели любить.
– А твой отец тоже тебя любил, когда вышвырнул из дома?
Лилиан пожалела об этих случайно вырвавшихся словах. Однако Фанни они не задели, и она спокойно ответила:
– Он сожалел об этом до конца своих дней, Лилиан. Мать рассказывала, что он надеялся найти меня в каменоломне, где я пряталась, когда была маленькой. Но утром меня там не оказалось. И целых две недели он искал меня на дорогах.
– Он думал, ты погибла? – с нескрываемым ужасом спросила Лилиан.
– Он опасался, что я стала жертвой разбойников или какого-нибудь сброда, и его мучило чувство вины.
– Он когда-нибудь узнал, что с тобой случилось на самом деле?
Фанни печально покачала головой:
– Я мечтала вернуться в родную деревню в роскошном платье, увешанная драгоценностями, приехать туда в роскошном экипаже… Я хотела увидеть лицо отца, хотела увидеть его униженным…
– Но?.. – затаив дыхание спросила Лилиан. Для нее приоткрылось оконце в ту часть жизни Фанни, о которой ей ничего не было известно.
– К тому времени, когда я наконец установила контакт с матерью, он уже умер.
– А мать еще жива?
– Нет. Она выносила и родила столько детей, что это оказалось для нее непосильным бременем. – Фанни шумно вздохнула и потянулась: – А ты, Лилиан, не хочешь завести детей?
– Для меня это нереально. Ведь я никогда не выйду замуж.
– Но ты хотела бы иметь детей?
Лилиан сидела молчаливая, не в силах ни лгать, ни сказать правды.
– Лично я не хочу, – объявила Фанни, прижимая руку к объемистой груди. – Думаю, я слишком эгоистична, чтобы взять на себя ответственность за другое живое существо.
– Я решительно опровергаю это! Ты носишься со мной, как наседка с цыплятами. Помогаешь, позволяешь отягощать твой слух признаниями и слушаешь с интересом.
– Опаиваю снотворным и привязываю к кровати твоих партнеров…
Губы Лилиан дрогнули.
– Ты единственный друг, которому я могла доверить столь деликатное дело. Серьезно, Фанни, любой ребенок был бы счастлив иметь такую мать.
– Возможно, я была бы не такой уж плохой матерью, – сказала Фанни. – Но я слишком стара для этого. Зато я охотно навещала бы тебя и твой выводок.
– Кстати, сколько тебе лет?
Этот вопрос не давал Лилиан покоя, но ответа на него не было. Не считая крашеных волос и обилия пудры, можно было бы сказать, что Фанни – женщина без возраста.
– Не твое дело. И не отвлекайся от темы. Мы говорим о тебе и твоих потенциальных детях. Ты хоть когда-нибудь думала об этом?
Лилиан играла с перышком из подушки.
– Я пытаюсь себе представить, как выглядели бы мои дети. Были бы у них аристократические носы их бабушки? Или густые кустистые брови дедушки?
– Это если будет мальчик. Иначе нам придется к кому-то обращаться, чтобы выщипать эти несносные брови. Что еще?
Лилиан пожала плечами:
– Не имеет значения. Просто романтические бредни молодой девушки, Фанни. Но я уже не та глупая девочка, которой была прежде.
– Нет, теперь ты просто глупая женщина. У тебя вся жизнь впереди.
– Это мой выбор, Фанни. Пусть так и будет.
– А если я скажу, что ты совершаешь чудовищную ошибку?
– Тогда я буду пожинать ее плоды.
Фанни вздохнула:
– Тебе не привыкать.
Наступило молчание. Его нарушила Фанни:
– Из всей этой путаницы я извлекла нечто полезное.
– Что же? Говори скорее!
– Тебе никогда больше не придется проходить через это испытание – потерю девственности.
– По-твоему, это хорошо?
– По крайней мере ты больше не будешь испытывать боли, только наслаждение.
– И с кем же я буду его испытывать? С мистером Стенли?
– Он вовсе не так уж плох без ливреи.
– О! – застонала Лилиан, прикрывая глаза подушкой. – Лучше бы мне этого не знать, Фанни.
Глава 10
Страж провел Лилиан и ее лакея в небольшую квартирку смотрителя тюрьмы, где поселили Диллона. Она попыталась воспользоваться советом Фанни и шла с гордо поднятой головой, вздернув подбородок, надеясь, что выглядит бодрой и уверенной в себе. Ей приходилось делать вид, что она полна оптимизма, в то время как ее новости были хуже некуда. Но как можно выглядеть жизнерадостной, если участь Диллона зависит от сэра Патрика, который не надеется на победу?
Лакей постучал, и дверь отворилась. Их впустили в пахнущий затхлостью и плесенью коридор, ведущий в комнату Диллона.
– Лилиан! – Диллон вскочил из-за секретера, на котором писал письмо. На его лице появилась широкая улыбка, но выглядел он похудевшим, даже изможденным и казался старше своих двадцати пяти лет.
Он сжал ее руку и клюнул в щеку.
– Я так рад твоему приходу, просто счастлив!
Его голос дрогнул, и Лилиан поняла, что он храбрится ради нее. Милый Диллон!
Лакей поставил корзинку на стол возле камина.
– Вы можете подождать там, где обычно, Гиллман.
– Я буду за дверью, миледи. – Молодой человек поклонился. – Пожалуйста, кликните меня, если что понадобится.
– Благодарю вас, Гиллман.
Страж бросил на Диллона понимающий взгляд и, подмигнув ему, закрыл дверь. Лилиан вспыхнула, поняв, что думал охранник об их времяпрепровождении, когда они оставались вдвоем.
– В чем дело? Что-то не так? – спросил Диллон с тревогой.
– Почему ты вообразил, что что-то не так? – Лилиан отвела взгляд.