Читать интересную книгу Между страхом и восхищением: «Российский комплекс» в сознании немцев, 1900-1945 - Герд Кёнен

Попытки через подставных лиц внедриться в столичную прессу с помощью денег имели место и во Франции. Но особенно в США немецкие корпункты (небезуспешно) пускали вход финансовые и родственные связи, чтобы переманить на свою сторону либеральную прессу Восточного побережья, в первую очередь «Нью-Йорк тайме». Однако хранящиеся в архиве Министерства иностранных дел секретные документы под рубрикой «Российская пресса» указывают на такую интенсивность соответствующих контактов, которой, пожалуй, еще никогда не наблюдалось в западных странах. Позднейшие авантюры Паке в Москве и Стокгольме разыгрывались в основном в этой серой зоне.

Фамилии, всплывающие в соответствующих текстах, принадлежат либо русско-остзейско-немецкому дворянству, образовавшему сеть династических и аристократических связей между обеими странами, либо немецко-российским промышленникам и банкирам, все еще действовавшим в России или сохранявшим там личные или коммерческие контакты. Наконец, еще одна линия связи отмечена фамилиями еврейских коммерсантов, политиков или журналистов, которые из-за своей ориентации также считались пронемецкими элементами.

Так, например, 31 июля 1915 г. в служебной записке Министерства иностранных дел было отмечено, что некий господин фон Бюрен от имени своих петербургских друзей распространил предложение приобрести в ходе преобразования крупнейшей газеты страны «Русское слово» в акционерное общество половину акций за полтора миллиона рублей и передоверить их какому-нибудь человеку с прогерманскими тенденциями{219}. В заметке от 16 января 1916 г. обращается внимание на то, что «акции крупной российской газеты “Новое время” перешли в руки еврейского консорциума», во главе которого стоит банкир Дмитрий Рубинштейн. «Рубинштейн, весьма умный человек, хотя довольно беспардонный», говорится в заметке, является доверенным лицом целого ряда представителей высшей аристократии и поддерживает тесные отношения с генерал-адьютантом царя. «Рубинштейн через доверенных лиц зондировал почву в Стокгольме, не интересуется ли Германия получением возможности влиять на российскую прессу» и опередить в этом прессу Антанты{220}.

24 января 1916 г. посол Люциус в донесении рейхсканцлеру Бетман-Гольвегу предлагает сделать наконец решительный шаг «для взятия под контроль российской прессы». Через живущего в Стокгольме, а ранее действовавшего в Петербурге банкира Бокельмана, пишет Люциус, следует постараться «подобраться к быстро разбогатевшему Рубинштейну, который… приобрел солидную долю акций “Нового времени”». Другой частью, по его словам, владеет Русско-Азиатский банк[45]. Обе группы «сходятся пока только в том, что нападки на евреев следует прекратить». Таким образом, можно «создать газетный трест, в который в качестве основных газет вошли бы “Новое время” и “Русское слово”». Следует ожидать, указывает Люциус, «что тенденция этого треста будет ориентированной на заключение мира»{221}.

Параллельно усилиям Министерства иностранных дел группа немецких представителей тяжелой индустрии из окружения Гуго Стиннеса, действовавшая под прикрытием командования военно-морского флота во главе с Тирпицем, предпринимала попытки при помощи жившего в Стокгольме секретаря бывшего российского премьер-министра Витте, Иосифа Колышко, прощупать возможности заключения сепаратного мира и, в свою очередь, внедриться в российскую прессу. Целью зондирования, проводимого «мальчиком Стиннесом»[46], если верна предостерегающая заметка статс-секретаря фон Ягова, было «a tout prix»[47] добиться «союза с Россией», чтобы, используя корыстные экспансионистские интересы промышленников, вовлечь рейх «в непреодолимые противоречия в отношениях с Англией (Бельгия)» и таким образом «добиться finis Britanniae[48]»{222}.

В декабре 1916 г. Колышко доложил, что его близкий друг стал министром в новом правительстве Штюрмера. «Обработку» основателя «Русского слова», короля прессы Ивана Сытина, он хочет лично взять на себя. Половина необходимых средств (из полумиллиона), по словам Колышко, была уже переведена в Россию. Характерно в этом сообщении, насколько антисемитская неприязнь у обеих сторон совпала с ненавистью к либеральным, ориентированным на Запад думским кругам, — например, докладывал Стиннес, все его русские связники едины во мнении, «что царь воспользуется первым удобным случаем, чтобы отомстить за оскорбление, нанесенное ему евреем Милюковым»[49]. Колышко, в свою очередь, допускал, что дружба «военной партии, ставшей более воинственной, с одержимыми войной евреями кадетами», вскоре «закончится колоссальным еврейским погромом»{223}. Фантазии такого рода, то в форме озабоченности, то в форме пожеланий, пронизывают многие тексты военного периода, и не только (как это было позднее с Паке) в год революции — 1917-й.

Проект Гельфанда

Заговорщицкая таинственность и спекулятивный характер проектов, гулявших в высших светских кругах, вероятно, выставляли те проекты, которые связывались с именем Парвуса-Гельфанда и ведущими соратниками Ленина, в несколько менее экзотическом и авантюристическом свете, в особенности потому, что они в социальном и культурном отношениях нередко пребывали на совершенно аналогичном уровне и частично даже пересекались. Эта линия действий оказалась в конечном счете решающей в двойной революции 1917 года.

Вплоть до сегодняшнего дня фигура революционера и миллионера Александра Гельфанда с его организацией по поддержке и финансированию революции в России окутана аурой чего-то экстравагантного и экзотического — и совершенно напрасно. Парвус никогда не был «агентом» германского правительства, как не был и простым дельцом. Он с одинаковым блеском играл роль члена и теоретика немецкой и российской социал-демократии и одного из вождей Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов в 1905—1906 гг. Уже тогда он приобрел «Русскую газету» и за короткое время превратил ее в массовое революционное социалистическое издание{224}.

Свои взгляды во время мировой войны Парвус открыто изложил в 1914 г. в серии публичных выступлений и статей. С помощью финансировавшегося им в 1915 г. из собственных средств и государственных дотаций журнала «Глоке»[50] и опираясь на основанное им издательство «Ферлаг фюр зоциальвиссеншафтен» («Издательство литературы по социальным наукам»), он стремился пропагандировать, распространять и теоретически углублять свою стратагему. В результате он стал инициатором создания собственного крыла германской социал-демократии, куда вошли известные политики и публицисты — Конрад Хэниш, Пауль Ленш, Эдуард Давид, Эрнст Хайльман и Генрих Кунов; в основном это были бывшие левые, которые теперь, как и Парвус, пропагандировали цели германского империализма как средства и инструмента антикапиталистической «мировой революции»{225}.

То же самое Парвус планировал и в рамках российской социал-демократии. В созданный и финансируемый им «Институт по исследованию социальных последствий войны» он стремился привлечь сотрудников из известных российских и скандинавских социалистов. Его упорные усилия завязать политическое сотрудничество с представителями различных промежуточных фракций российской социал-демократии — петроградскими «межрайонцами», парижской группой Троцкого, объединившейся вокруг журнала «Наше слово», недовольными меньшевиками (Урицким и Зурабовым) или «младотурками» ленинской фракции (Бухариным, Пятницким, Раковским) — можно рассматривать как попытку создать вокруг себя российскую партийную группировку или занять позицию посредника между главными фракциями{226}.

Меморандум Гельфанда, адресованный правительству рейха 9 марта 1915 г., был выдержан в уверенном стиле предложения о сотрудничестве. Себя он представил в нем как одного из исторических вождей российской революции 1905—1906 гг. и как посредника для связи с социал-демократическими партиями Центральной и Восточной Европы, действующего вовсе не в интересах германского военного руководства, а в общих идейных интересах социал-демократии. Его сценарий содержал план акций по развязыванию мировой революции, главная задача которых состояла в разрушении «цитадели политической реакции в Европе» — царизма — с помощью «двойственного союза прусских штыков и кулаков российского пролетариата»{227}.

Там же Парвус интерпретировал загадочную личность лидера большевиков Владимира Ленина как ключевую фигуру революционного антивоенного движения в России, чью непримиримую политику он надеялся удержать «на средней линии в смысле… энергичных действий против абсолютизма». По его замыслу, «съезд российских социал-демократических вождей в Швейцарии или в любой другой нейтральной стране» мог бы, наконец, окончательно скрепить единство всероссийской социал-демократии и уже хотя бы этим «оказать огромное влияние на общественное мнение во Франции и Англии».