тела взрослых в белых халатах и без них.
— Твою мать! — Стас обнаружил ребенка неопределенного пока пола, что в панике пытался уползти. В него полетела монетка и — «Портус». — Работаем дальше, Вяз.
— Говори, где еще дети! Ну! — Виктор выматерился по-русски, и мужчина в белом халате, заверещав, показал куда-то вниз, чтобы затем закончить свое существование.
— Змей… — голос был какой-то мертвый. — Ты нужен тут.
Десяток детей в ужасном состоянии, но дышащие, живущие. Каждый получил монетку, каждого унесло в Нору. Противодействия не было, никто сюда не спешил, никто не сопротивлялся, что вызывало удивление. Собрав бумаги, Виктор заминировал здание.
— Зая, отход! — приказал Змей. — Ну что, пошли и мы?
* * *
Всего получилось одиннадцать детей. Абсолютно все паникующие, всего боящиеся, носящие на себе следы крайне жестокого обращения, они говорили на разных языках. И если русский язык определили сразу, то с остальными были серьезные проблемы. Бадьян лился рекой, а костерост давать опасались — это могло быть весьма болезненным. Только русские дети хоть как-то разговаривали, а вот остальные, включая девочку, в которой Ленка узнала Лизу Турпин, только плакали.
— Вот тебе повод обратиться к нашим, — проговорил Стас.
— Такое ощущение, что мы региональный центр разгромили, — вздохнул Виктор. — Что у нас по бумагам?
— Пара бумаг явно магического происхождения, — заявила разбиравшаяся в улове Ленка. — Оп-па. Мальчики…
— Что там, Зая? — поинтересовался уже ничему не удивляющийся Стас.
— Мальчики… — всхлипнула девочка. — Скажите мне, что это не так, а? Ну что это фальшивка, пожалуйста…
Мистер Грейнджер, увидевший, что хотели сделать с Гермионой, просто не отходил от девочки, да и от миссис Грейнджер. Родители вдвоем пытались убедить ее, что ее любят и ни за что не будут ненавидеть, но с Гермионой было очень непросто. Причем с каждым днем все сложнее. Миссис Грейнджер щедро сыпанула своих тараканов, доказывая, что они с Гермионой мама и дочь. Теперь женщина винила себя в произошедшем с ребенком.
Дети нуждались в медицинской и профессиональной помощи, а у мисс Турпин были ампутированы руки и ноги. Мунго указал, что можно восстановить только руки, потому что культи ног носили следы магического воздействия. Или волшебное существо, или что-то другое. А Ленка смотрела в бумаги и не могла поверить в то, что видит. Если увидеть подпись Филиуса Флитвика в таких бумагах ожидали все, то в то, что на магглов работает, получая премию в золоте за детей, этот человек — просто не верилось.
— Зая, — к почти плачущей девочке подсел Виктор. — Подумай, как перевести Луну к нам.
— Вяз… — вздохнула она. — Это просто, надо просто Шляпу надеть еще раз и все. Помолвку заключите, и сделаем.
— Лен, — обнял он ее, рядом пристроились Гермиона и Луна. — Ты же знаешь, как оно бывает… Предать может кто угодно.
— Я знаю, ребята, я все знаю, — тихо всхлипнула девочка. — Просто как ножом по сердцу.
Часть 19
Обнаруженные дети нуждались в квалифицированной помощи, но вот кому можно доверять, а кому нет, товарищи офицеры не знали. Поэтому на следующий же день в банк отправились Молли, Виктор с Луной и Стас с Гермионой. Ленка осталась «на хозяйстве», поэтому было необходимо закончить с помолвкой как можно скорее, благо гоблины не стали тянуть.
— Клянусь оберегать тебя, хранить и быть верным до конца дней, — проговорил стандартную клятву Виктор, рядом с ним звучала такая же клятва Луны. Вспышка и несколько озадаченный гоблин поздравляет обоих.
— Клянусь оберегать тебя, хранить и быть верным до конца дней, — звучали слова Стаса, идущие от самого сердца, и рядом те же слова произнесла Гермиона. Снова вспышка магии, снова озадаченный гоблин и поздравления.
— Почему вы выглядите озадаченными? — поинтересовался Стас, оплатив консультацию.
— Редко когда магия подтверждает помолвку, — ответил гоблин. — Это очень многое значит.
— Скажите… — Стас не знал, как сформулировать вопрос, чтобы никого не подставить. Гоблин хмыкнул и произнес клятву, согласно которой абсолютно все, что скажет клиент, останется между ним и дающим клятву сотрудником банка.
— Спрашивайте, — вздохнул гоблин. — Я вижу, что у вас сложный вопрос. Я не причиню вам вреда, даже если он будет оскорбительным.
— Если кто-то из вашего народа наносит вред детям магов, месть войну не развяжет? — поинтересовался Станислав.
— Мы ненавидим магов и было время, когда их дети были деликатесом на нашем столе, — оскалился сотрудник банка. — Но те времена канули в лету. Кто нанес вред детям?
— Филиус Флитвик, — вздохнул товарищ капитан. — Я-то его убью, но не хотелось бы начинать бойню.
— Вы это можете доказать? — строго поинтересовался гоблин.
— Бумаги у меня дома, но… — проговорил Стас. — Могу съездить.
— В этом нет необходимости, если вы доверите мне взять у вас воспоминания, — зеленокожее существо испытующе поглядело на офицера, выглядящего мальчиком.
Капитан Еремин, разумеется, согласился. Гоблин пригласил своего коллегу, с которым они нырнули в незнакомый Стасу артефакт — Гермиона шепнула, что это называется «Омут Памяти». Спустя полчаса гоблины, кожа которых значительно посерела, вынырнули из омута.
— Что вы собираетесь делать с детьми? — поинтересовался второй гоблин, выглядевший более пожилым.
— Им помощь нужна, врачи, — объяснил капитан Еремин. — Но… Англичанам мы не доверяем, а в России сейчас такой бардак,[6] что вряд ли будет лучше.
— Возможно, у нас будет предложение, — задумчиво произнес более пожилой сотрудник банка. — Мы свяжемся с вами.
— Благодарю, — ответил Стас, после чего простился и вышел с Гермионой из кабинета.
Отправившись обратно в Нору, товарищи офицеры включились в процесс ухода за детьми. Нужно было сменить подгузники — многие страдали энурезом, кому-то повязки, накормить всю эту пугающуюся всего ораву. Почему-то дети доверяли таким же детям, которые освободили их. Еще спасенные доверяли Молли и очень боялись Грейнджеров. Ситуация была патовая.
— Гарри, — проговорила Гермиона. — Мне почему-то очень страшно, когда тебя нет рядом. Можно я буду… Ну…
— Можно, — кивнул все понявший Стас. — Только как мы тогда в Хогвартсе будем?
— Я не знаю… — понурилась девочка. — Накажи меня, пожалуйста.
— Иди ко мне, — капитан уложил свою невесту в кровать. — Наказать, говоришь… Рано, до каникул еще есть время.
— Хорошо, — согласилась Гермиона. — Тогда я посплю немножко, да?
— Спи, моя хорошая, — ласково погладил девочку Стас. — Спи…
* * *
В Хогвартсе по поводу их отсутствия никто ничего не сказал, просто кивнули, когда они появились, и все. На повестке дня было несколько вопросов. Во-первых, надо было разобраться с Флитвиком, который почему-то отсутствовал. Во-вторых, перевести Луну, пока не поздно, ибо творящееся на факультете явно выходило за рамки нормы. В-третьих… В-третьих, самое тяжелое для Ленки. То, во что она не могла поверить, но что нужно было решить. Директор в школе отсутствовал, а Горгулья легко отошла в сторону перед Ленкой. Шляпа спикировала на голову Луне.
— Хм, что тут у нас… Защитить? Невеста? Хорошо, Гриффиндор!
— Спасибо, уважаемая Шляпа, — поблагодарила ее Ленка.
— Кто тут у нас, — проговорила Шляпа. — А ну-ка, надень меня.
— Может, не надо? — почему-то испугалась товарищ старший лейтенант.
— Надо-надо, — сообщил головной убор. — Давай, не бойся.
Вздохнув, Ленка надела на себя Говорящую Шляпу, но ничего не происходило. Прошло, наверное, минут пять, прежде чем Шляпа снова открыла прорезь, выполнявшую функции рта. И первое, что сделал артефакт — грубо и образно выругался.
— Дожили, — сообщил Виктор. — Уже и артефакты матерятся.
— В чем-то я ее понимаю, — откликнулась Ленка со Шляпой на голове. — Мы ей только что показали, что нет никакого Убежища, а у нее основная функция — отнюдь не распределение.
— А ты откуда знаешь? — удивился лейтенант.
— Мы с ней память друг другу показали, — объяснила девочка. — Так что теперь я все знаю. А Дамблдору, похоже, не светит.
— Что не светит? — спросила удивленная Луна.
— Игра в шахида не светит, — Ленка довольно злобно оскалилась. — Ничего ему уже не светит.
— Вам идут на помощь, — сообщила Шляпа. — Продержитесь неделю. Помощь идет!
Оставив Шляпу на полке, осмотрев Луну, на которой эмблемы воронов сменились на гриффиндорские, Ленка отправилась в гостиную. Нужно было посидеть с ребятами и серьезно подумать, особенно что делать с мадам Спраут. Почему-то предательство именно этого человека для Ленки было больнее всего. Но слова