Читать интересную книгу Сага о Форсайдах 2 - Джон Голсуори

Оставшись наедине с братом, Динни сказала:

- Она замечательная девушка, Хьюберт, и, честное слово, нисколько не рехнулась. Все это страшно неожиданно, но совершенно разумно. Тесбери бедны, так что в этом отношении для нее разницы не будет.

- Дело не в деньгах. Предчувствие чего-то страшного, нависшего надо мной, нависнет теперь и над ней.

- И нависнет еще грознее, если ты не согласишься. Право, соглашайся, мой дорогой мальчик! Отец возражать не будет. Она ему нравится, и он предпочтет, чтобы ты женился на мужественной девушке из хорошей семьи, а не на деньгах.

- Тебе не кажется, что в особом разрешении есть что-то неприличное? пробормотал Хьюберт.

- В нем есть романтика. К тому же оно пресечет разговоры - стоит тебе жениться или нет. Дело будет сделано, и люди примирятся с ним, как примиряются со всем на свете.

- А мама?

- Если хочешь, я сама ей скажу. Я уверена, уж она-то не станет жалеть, что брак не модный, что ты женишься не на хористке и так далее. Она в восхищении от Джин. Тетя Эм и дядя Лоренс - тоже.

Лицо Хьюберта просияло.

- Женюсь! Это так чудесно. В конце концов, я же не делаю ничего постыдного.

Он бросился к Динни, порывисто обнял ее и выбежал. Оставшись одна, девушка принялась разучивать карамболь на бильярде. Это прозаическое занятие помогало ей скрыть глубокую взволнованность. Объятие, которое она видела, было таким страстным. Джин представляла собой такой удивительный сплав неудержимого чувства и сдержанности, лавы и стали, самоуверенности и юной наивности! Возможно, это рискованный шаг. Но Хьюберт уже стал другим человеком благодаря Джин. И тем не менее Динни отчетливо сознавала всю необычность того, что произошло. Она сама никогда бы не отважилась на такое ошеломляющее решение. Она не отдаст свое сердце так поспешно. Недаром ее старая няня шотландка говаривала: "Мисс Динни хоть резвушка, да вострушка: у нее ушки на макушке". Она отнюдь не гордится своим "чувством не лишенного остроты юмора, которое ориентирует и несколько стерилизует все остальные". Она завидует яркой решительности Джин, прямоте и убежденности Алена, здоровой предприимчивости Халлорсена. Но у нее тоже есть свои сильные стороны. И, полуоткрыв губы в улыбке, Динни отправилась разыскивать мать.

Леди Черрел сидела в святилище, прилегавшем к спальне, и шила муслиновые саше для листьев душистой вербены, которая росла возле дома.

- Мамочка, - сказала Динни, - приготовься к небольшому потрясению. Помнишь, я говорила, что мечтаю найти подходящую девушку для Хьюберта. Так вот, такая нашлась. Джин только что сделала ему предложение.

- Динни!

- Они решили пожениться немедленно, по особому разрешению.

- Но...

- Это точно, мамочка. Завтра мы едем. Джин поживет со мной у Дианы, пока все не устроится. Хьюберт скажет отцу.

- Но Динни, право...

Динни перешагнула через муслиновые заграждения, опустилась на колени и обняла мать.

- Я чувствую то же, что и ты, - сказала она, - только немножко не так, как ты, потому что не я произвела его на свет. Но, мамочка, милая, все в порядке! Джин - замечательная девушка, и Хьюберт по уши в нее влюблен. Это уже пошло ему на пользу, а дальше она сама о нем позаботится.

- Но как же с деньгами, Динни?

- Они ничего от папы не ждут. Как-нибудь справятся, а детей им пока заводить не надо.

- Думаю, что нет. Все это ужасно неожиданно. А зачем особое разрешение?

- Предчувствия.

И обняв тонкую талию матери, Динни пояснила:

- У Джин. Положение Хьюберта действительно сложное, мама.

- Да. Оно пугает и меня, и отца. Я это знаю, хотя он мне об этом не говорит.

Больше ничего о своих тревогах ни одна из них не сказала, и началось совещание об устройстве гнездышка для отважной пары.

- Почему бы им не пожить с нами, пока все не уладится? - спросила леди Черрел.

- Им интереснее обзавестись своим домом. Самое главное сейчас чем-нибудь занять Хьюберта.

Леди Черрел вздохнула. Переписка, садоводство, распоряжения по хозяйству, участие в приходских комитетах - все это, конечно, не очень интересно. А у молодежи и этого нет. Для них Кондафорд совсем уж неинтересен.

- Да, здесь тихо, - согласилась она.

- И слава богу, - понизила голос Динни. - Но я чувствую, что сейчас Хьюберт должен жить напряженной жизнью, и они с Джин найдут ее в Лондоне. Квартиру можно снять в каком-нибудь доходном доме. Ты же знаешь, это ненадолго. Итак, мамочка, милая, сегодня вечером сделай вид, будто ничего не знаешь, а мы будем знать, что на самом-то деле тебе все известно. Это на всех подействует успокоительно.

И, поцеловав печально улыбнувшуюся мать, Динни ушла.

На другой день заговорщики с самого раннего утра были на ногах. Хьюберт выглядел, по определению Джин, так, словно ему предстояла скачка с препятствиями; Динни держалась совершенно неестественно; Ален расхаживал с блаженным видом начинающего шафера; одна Джин оставалась невозмутимой. Они сели в коричневую дорожную машину Тесбери, завезли Хьюберта на станцию и поехали в Липпингхолл. Джин вела машину. Ее брат и Динни сидели сзади.

- Динни, - сказал молодой человек, - не выхлопотать ли и нам особое разрешение?

- Оптовым покупателям скидка. Ведите себя прилично, Ален. Вы уйдете в море и через месяц забудете меня.

- Разве похоже, что я из таких?

Динни взглянула на его загорелое лицо:

- Как вам сказать? Отчасти.

- Будьте же серьезной!

- Не могу. Все время представляю, как Джин отстригает вашему отцу прядь волос и приговаривает: "Ну, папа, благослови меня, или я выстригу тебе тонзуру!" А он отвечает: "Я? Никогда-а!.." Тут Джин отстригает ему другую прядь и говорит: "Вот и хорошо. Не забудь, что мне полагается сотня в год, или прощайся с бровями!"

- Джин - гроза дома. Во всяком случае, Динни, вы обещаете мне не выходить замуж за другого?

- А если я встречу человека, который мне ужасно понравится? Неужели вы согласитесь разбить мою юную жизнь?

- Обязательно соглашусь.

- На экране отвечают не так.

- Вы способны заставить чертыхнуться святого!

- Но не флотского лейтенанта. Знаете, что все это мне напоминает? Заголовки на четвертой странице "Тайме". Сегодня утром мне пришло в голову, какой замечательный код можно было бы составить из "Песни песней" или псалма о Левиафане. "Друг мой похож на молодого оленя" означало бы: "Восемь немецких линкоров в Дуврском порту. Выступать немедленно". А "Этот Левиафан, которого бог сотворил играть в нем" значило бы: "Командует Тирпиц", - и так далее. Без ключа такой код никому не расшифровать.

- Набираю скорость, - бросила Джин, оглянувшись.

Стрелка спидометра побежала вправо. Сорок... Сорок пять... Пятьдесят... Пятьдесят пять! Рука Алена скользнула под руку Динни.

- Долго так нельзя - машина взорвется. Но дорога такая, что не соблазниться трудно.

Динни сидела с застывшей улыбкой - она ненавидела слишком быструю езду - и, когда Джин сбросила газ до нормальных тридцати пяти, взмолилась:

- Джин, помни, я - женщина девятнадцатого века!

В Фолуэле она снова наклонилась к переднему сиденью:

- Не хочу, чтобы меня видели в Липпингхолле. Поезжай, пожалуйста, прямо домой и спрячь меня где-нибудь, пока будешь объясняться со своим родителем.

Укрывшись в столовой, где висел портрет, о котором рассказывала Джин, Динни с любопытством принялась его разглядывать. Внизу было написано: 1533. Кэтрин Тесбери, урожденная Фицхерберт, 35 лет, супруга сэра Уолтера Тесбери". Через пятнадцать лет лицо Джин станет таким же, как это пожелтевшее от времени лицо, которое смотрит поверх брыжей, окутавших длинную шею. Оно так же сужается от широких скул к подбородку. Те же манящие продолговатые глаза с темными ресницами. Даже руки, сложенные на груди под высоким корсажем, в точности такие, как у Джин. Какою жизнью жил этот поразительный прототип? Известна ли она его потомкам и повторят ли они ее?

- Страшно похожа на Джин, правда? - спросил молодой Тесбери. - Я слыхал, что это была потрясающая женщина. Говорят, она умела устраивать свои дела, а в шестидесятых годах, когда Елизавета взялась за католиков, уехала из Англии. Знаете, что в те времена полагалось тому, кто отслужит мессу? Четвертование - и то считалось сущим пустяком! Христианская религия! Да, штучка! Сдается мне, эта леди была кое в чем замешана. Держу пари - она набирала скорость, где только могла.

- Какая сводка с фронта?

- Джин проследовала в кабинет со старым номером "Тайме", полотенцем и ножницами. Остальное покрыто мраком.

- Найдется тут место, откуда можно увидеть их, когда они будут выходить?

- Посидим на лестнице. Они нас не заметят, если только не вздумают пойти наверх.

Они вышли и уселись в темном уголке лестницы, с которой через перила была видна дверь кабинета. С давно забытым трепетом детских лет Динни ожидала, когда она откроется. Внезапно оттуда вышла Джин с бумажным кулечком в одной руке и с ножницами в другой. Ален и Динни услышали, как она сказала: