с ней постоянно ругались, она хотела, чтобы я выглядел как очередной лизоблюд из дворца, которые постоянно кучковались возле Короля, пытаясь выслужиться. Каждый раз, когда я упирался, не собираясь надевать очередной наряд, расшитый рюшечками, эта старая кошёлка жаловалась матери и та увещеваниями заставляла меня слушаться эту злобную мегеру. Просьбам матери я не мог отказать, вот только хватало меня до очередных чулок, что, по словам моей мучительницы, должны были подчеркнуть мой утончённый вкус. Я даже жаловался на неё своему отцу, вот только на защиту наставницы встала мать, заявившая, что её сын не будет одеваться подобно мужу, неспособному подобрать приличный наряд даже к прогулке по городской площади.
За воспоминаниями я не заметил, как мы спустились на этаж ниже. Однако помыться мне и вправду не помешает. В таких условиях себя недолго и запустить, того и гляди, через месяц превращусь в заросшего, грязного бродягу. Хотя, если волосы начнут расти, я буду только рад, да и вряд ли получиться себя запустить всё-таки умение следить за собой моей наставнице удалось в меня вбить накрепко.
— Скажи мне, почему тебя цепью приковали? Могли же просто часового поставить, но сообщил бы шаману о нашем прибытии и тот колдонул свой большой бабах? — продолжил прерванный разговор я.
— Шамана брать Хоплю в ученик. Думать Хопля умный. Хопля потом стать шаман. Но Хопле пять зим, а магии нет. Шамана очень ругаться и делать Хоплю рабом. Хотеть скормить Хоплю рыкарам.
— Рыкары это здоровенные собаки? — уточнил я.
— Хопля не знать, что такой собаки. Не надо бить Хоплю! Хопля не знать, но Хопля узнать! Хопля умный, он узнать, что есть собаки! — жалобно захныкал гоблин.
— Всё с тобой ясно.
— Что ясно? Кому ясно? Рик, я ничего не понял. Ты парень умный и голова у тебя на зависть каждому, только вот не все такие образованные как ты. Может, всё же объяснишь нам, до чего ты там додумался? — справедливо возмутился Ларс.
— Да, конечен. Дело в том, что твари развиваются спонтанно, им не нужна как нам инициация. Примерно в подростковом возрасте у них открываются способности. Хоть способности могут быть разные, но основное направление можно предугадать. Так и тут, шаман видел, что это зеленное недоразумение отличается сообразительностью и посчитал вполне возможным открытие магического источника в гоблинёнке. Из-за этого начал готовить его к становлению шаманом, а когда в Хопле магический источник не открылся, разозлился на бездарно упущенное время, ну и перевёл его в разряд безвольного раба. Когда же гоблины отправились в поход, шаман взял раба на случай, если их здоровые псины начнут голодать. Как я понял рыкары это и есть встреченные нами собаки. Ну, а когда мы с големами начали наводить тут шороху, шаман решил расстрелять нас при помощи магического оружия. На первом этаже он разместил псин, а на случай если кто-то с ними разберётся, устроил эту приманку в виде беспомощного гоблина. Дело в том, что скорей всего, ещё будучи учеником, шаман привязал Хоплю к себе, и теперь он может почувствовать его смерть. Если бы мы сразу же убили гоблина, шаман об этом узнал и активировал заготовленную ловушку. Скорей всего призвал бы души принесённых им в жертву гоблинов, а призракам нам противопоставить нечего.
— Так эта маленькая дрянь хотела заманить нас в ловушку, — вознегодовала Эрика.
— Он же нас наоборот предупредил о грозящей нам опасности, — вступилась за Хоплю, Алина.
— Не подруга, он просто спасал свою шкуру. Наверное думал, что если всё расскажет, то мы сжалимся над судьбой этого бедняжки, — не согласился Ларс.
— В любом случае он больше не нужен, — довольно произнёс одержимый, вновь принявшись душить гоблина. Скорей всего на этот раз он собирался довести дело до конца. Хопля, выпучив глаза, начал ловить ртом воздух, тщетно пытаясь разорвать тесные объятия.
— Франс хватит! Отпусти его! — вскликнула обычно спокойная Алина.
— Зачем? Навряд ли этот шкет знает ещё что-нибудь полезное. Или ты хочешь забрать его жизнь сама? Тогда я могу посоветовать несколько занятных способов, тебе понравится, — расплылся в улыбке одержимый.
— Алин, зачем тебе этот гоблин? Убьём его, дождёмся, пока активированная ловушка утихнет и спокойно доберёмся до вершины башни, — обрисовал нерадостные перспективы для зеленокожего Ларс.
— Я не буду смотреть, как вы убиваете беззащитных детей!
— Очнись Алина, этот подросток через год придёт сюда с дубиной и без каких-то сожалений проломит твою наивную головушку, — попытался я воззвать к разуму девушки. Не подумал, что может возникнуть такая проблема, но, видимо, постоянно всё гладко быть не может. Алина не готова видеть, как убивают детей, пусть те и не принадлежат к людскому роду. Убийство Хопли может сломать девушку, что в боевой обстановке крайне нежелательно.
— Рик, пожалуйста, не нужно этого делать, он ведь совсем безобидный и не сделает нам нечего плохого, — захныкала Алина, часто хлопая ресницами.
— Франс, свяжи его, пусть дальше с ним наша добросердечная подруга возится сама, — не стал обострять обстановку я. — Да отпусти ты его, он же сейчас помрёт!
— Могли и труп связать, хлопот было бы меньше, — недовольный тем, что ему не дали завершить начатое, заворчал одержимый.
Хоплю быстро связали, приспособив первую попавшуюся тряпку в роли кляпа. На этом мы не остановились, а утащили связанного в дальний конец комнаты, закидав гоблина ветошью. Ларс пытался заикнуться, мол, рас это теперь питомец Алины то пусть она с ним и таскается, но получив в ответ на своё высказывание испепеляющий взгляд Эрики, что успокаивала девушку, заткнулся. Закончив с неумелой маскировкой, мы собрались выдвигаться.
— Слышь Хопля, ты только никуда не уходи! — крикнул напоследок Ларс.
— О как банально. Хотя чего стоило ожидать от рыночного воришки, — не удержалась от колкости Эрика.
— Вот не надо трогать рынок, там вообще-то каждый день скоморохи выступали и все в восторге от их представления.
— Не Ларс, правда, шутка так себе, — подержал я Эрику.
— Ну, хоть ты Франс, скажи этим чурбанам без чувства юмора, что смешно, — начал искать поддержку воришка.
— Я бы постеснялся так шутить в приличном обществе.
— Ну что с хлыща взять, тебе только пьесы Генрика Исбена обсуждать, попивая коллекционное вино. А ну, зови сюда беса, он то оценит столь тонкую иронию.
— Не думаю, что моя вторая ипостась может что-то оценить, кроме картины нарисованной кровью. Да и только если эту картину он наполнит красками сам, — не согласился с ним Франс.
— Думаю, искусство мы сможем пообсуждать в другой раз и так из-за этого гоблина сильно задержались, — остановил я неуместный сейчас спор.
Собравшись, мы поднялись наверх, где был