— Но для вашего проекта достаточно.
— И всё же мы проводим на вычислительной машине независимое моделирование. Иногда результаты бассейна и машины не сходятся, тогда мы меняем параметры, пока не добьёмся выравнивания.
— «Шелл» установил фабрику на глубине две тысячи метров. Я читал вчера в газете. У вас появились конкуренты.
— Я знаю. «Шелл» заказывал испытательную проверку именно здесь, в «Маринтеке». Их орешек был ещё крепче нашего. Идём завтракать.
Когда они вышли в коридор, Йохансон сказал:
— Я всё ещё не понимаю, почему вы не хотите использовать СВОПы. Разве не легче было бы работать с плавучей конструкции через гибкие трубы?
Она помотала головой:
— Слишком рискованно. Плавучие конструкции надо ставить на якорь.
— Ну и что?
— Они могут оторваться.
— Но сколько станций на шельфе стоят на якоре!
— Да, на небольшой глубине. А далеко внизу совсем другие параметры волн и течений. Впрочем, дело не только в якоре. Чем длиннее поднимающий нефтепровод, тем он нестабильнее, а мы не хотим экологической катастрофы. Кроме того, ты не найдёшь людей, желающих работать на плавучей платформе так далеко в море. Даже самые прожжённые будут страдать там морской болезнью… Здесь наверх.
Они поднялись по лестнице.
— А я думал, мы идём завтракать, — удивился Йохансон.
— Непременно, но сперва я хочу тебе что-то показать.
Лунд толкнула дверь. Они оказались в кабинете над залом бассейна. Из широких окон открывался вид на ряды озарённых солнцем домиков с двускатными крышами, которые тянулись к фьорду.
— Какое божественное утро, — пропел Йохансон. Лунд подошла к рабочему столу, пододвинула два стула и раскрыла ноутбук. Пока компьютер загружался, она барабанила пальцами по столу. На экране возник снимок, который показался Йохансону знакомым. Светлая молочная поверхность, которая по краям терялась в черноте. Внезапно он узнал эту картинку.
— Снимки с «Виктора», — сказал он. — Та штука на материковом склоне.
— Та штука, которая не оставляет меня в покое, — кивнула Лунд.
— Вы узнали, что это было?
— Нет. Зато мы знаем, чем это не было. Это не медуза, не косяк рыбы. Мы пропустили снимок через тысячу фильтров. Это лучшее, чего нам удалось добиться. — Она увеличила снимок. — Когда это существо оказалось перед объективом, оно было сильно освещено прожектором. Мы увидели только часть его, но, разумеется, совсем не так, как восприняли бы его без искусственного освещения.
— Без освещения мы на такой глубине вообще бы ничего не увидели.
— Конечно!
— Разве что биолюминесценция… — Он запнулся.
Лунд была очень довольна. Её пальцы запрыгали по клавиатуре, и картинка вновь изменилась. На сей раз они видели участок верхнего правого края. Там, где освещенная поверхность переходила в темноту, что-то слабо прорисовывалось. Освещение другого рода, синего цвета, пронизанное более светлыми линиями.
— Если ты освещаешь люминесцирующий объект, ты не видишь его собственного свечения. Но там, где свет прожекторов «Виктора» теряет силу, кое-что видно. На мой взгляд, это доказательство, что мы имеем дело со светящимся объектом. И очень большим.
Способность светиться является свойством целого ряда глубоководных обитателей. Для этого они используют бактерии, которые живут в симбиозе с ними. Есть светящиеся организмы и на поверхности моря — водоросли или небольшие каракатицы. Но настоящее море света начинается там, где исчезают лучи солнца. На непроницаемых для света морских глубинах.
Йохансон уставился на экран. Синева скорее угадывалась, чем была видна. От ненамётанного глаза она ускользала. Но камера робота давала снимки с высоким разрешением. Возможно, Лунд была права.
Он поскрёб бороду.
— Как ты думаешь, насколько эта штука велика?
— Трудно сказать. Судя по тому, как быстро она исчезла, она плавала на краю светового горизонта. Это в нескольких метрах от робота. И несмотря на это, она занимает собой весь экран. Что из этого следует?
— Часть, которую мы видим, может быть величиной в десять-двенадцать квадратных метров.
— Которую мы видим! — Она сделала паузу. — Свет на краевых областях указывает на то, что как раз большую часть мы не видим.
Йохансону в голову пришла одна идея.
— Это мог быть планктон, — сказал он. — Микроорганизмы. Среди них есть светящиеся.
— Тогда чем ты объяснишь узор?
— Светлые линии? Случайность. Мы думаем, что это узор. Мы думали, что и марсианские каналы образуют узор.
— Я не считаю, что это планктон. — Так точно этого не увидишь.
— Нет, можно. Смотри-ка сюда.
Лунд вызвала на экран следующие картинки. На них объект всё дальше удалялся в темноту. Фактически на виду он был не дольше секунды. Второе и третье увеличение показывали всё ещё слабо люминесцирующую площадь с линиями, которые, казалось, изменяли свою позицию на протяжении отрезка. На четвёртом снимке всё исчезло.
— Оно погасило свет, — озадаченно сказал Йохансон.
Он размышлял. Некоторые виды осьминогов сообщаются посредством биолюминесценции. Не было ничего необычного в том, что существо перед лицом внезапной угрозы, так сказать, щёлкает выключателем и скрывается в темноте. Но это существо было очень уж большим. Больше, чем любой из известных видов спрутов.
Напрашивались выводы, которые ему не нравились. Существо не принадлежало норвежской континентальной окраине.
— Architheutis, — сказал он.
— Гигантский спрут, — кивнула Лунд. — Поневоле приходит на ум. Но такое появляется в наших водах впервые.
— Впервые появляется живьём.
Но это было не вполне верно. Долгое время истории про Architheutis пользовались дурной славой как россказни моряков. Но прибитые к берегу останки давали доказательство их существования — почти давали, потому что мясо спрутов было как резина. Чем больше его тянешь, тем длиннее оно становится, особенно в полуразложившемся состоянии. Несколько лет назад исследователям наконец попался в сети восточнее Новой Зеландии крошечный детёныш животного, генетический профиль которого не оставлял сомнений в том, что через восемнадцать месяцев он должен был превратиться в гигантского кальмара двадцатиметровой длины и двадцатицентнерового веса. Единственный недостаток состоял в том, что человек ещё никогда не видел такое животное живьём. Architheutis жил на больших глубинах, и светился ли он, было неизвестно.
Йохансон наморщил лоб. Потом помотал головой.
— Нет.
— Что нет?
— Слишком многое говорит против. Здесь просто не та местность, чтобы в ней водились гигантские кальмары.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});