Ньютон вошел в комнату, поздоровался с гостем, немного поговорил, сел за стол и приготовился есть, но обнаружил лишь обглоданные кости.
– Однако насколько мы, философы, рассеяны, – произнес он. – Я забыл, что уже поел.
Ньютон стремился познать законы природы, находя в этом высшее наслаждение. Пожалуй, по этой причине он не был женат (лишь в юности ухаживал за девушкой, воспитанницей аптекаря, в доме которого он жил). Учился плоховато, зато научными исследованиями занимался так увлеченно, что его кот сильно растолстел… Ведь кот постоянно доедал его обед, а то и принимался за него раньше, чем приходил хозяин.
Ньютон, обуреваемый новыми идеями, разрабатывал их годами, не торопясь публиковать. Страсть к познанию завела его в дебри алхимии. В отличие от многих представителей этого, как тогда говорили, искусства, он не стремился синтезировать золото или изобретать эликсир бессмертия: хотел проникнуть в глубины материи, дойти до ее первооснов.
Свою монографию «Математические начала натуральной философии» он написал в 44 года. Она была признана одним из величайших научных трудов. Он продолжал трудиться до глубокой старости. Говорят, на вопрос, сколько ему требовалось времени, чтобы сформулировать открытые им законы, ответил:
– Эти законы просты. Формулировал я их быстро, но перед этим очень долго думал.
Утомленный научно-философскими изысканиями и дискуссиями, он занялся посадкой яблонь и производством сидра. После того как в его кабинете произошел пожар, он впал в меланхолию и на некоторое время, в 1690-е годы, что называется, «был не в себе». Известно его письмо Джону Локку, философу-просветителю и государственному деятелю: «Сэр! Будучи того мнения, что вы намерены запутать меня с женщинами, а также другими способами, я был так расстроен этим, что когда мне сказали, что вы больны и, вероятно, умрете, я ответил, что было бы лучше, если бы вы умерли. Теперь прошу прощения за этот недостаток чувств милосердия… Прошу прощения за то, что я сказал и думал, что вы хотите продать мне должность или запутать меня. Ваш нижайший и несчастнейший слуга Исаак Ньютон».
При всей странности послания, оно демонстрирует прямоту, скромность и честность великого ученого. Кстати, выступая за справедливость, он однажды оспорил мнение короля.
Ньютон не верил в сверхъестественное, оставаясь натуралистом. В одной из заметок написал: «Чудеса называются так не потому, что они творятся Богом, но потому, что они случаются редко, и потому удивительны. Если бы они происходили постоянно по определенным законам природы вещей, то они перестали бы казаться удивительными и чудесными и могли бы рассматриваться в философии как часть явлений природы (несмотря на то, что они суть следствие законов природы, наложенных на природу силою Бога), хотя бы причина их и оставалась нам неизвестной».
С тридцати трех лет он принялся штудировать Библию и теологические труды. Его богословские сочинения высоко ценил видный английский философ Джон Локк. Судя по всему, Ньютон был арианцем: не верил в Троицу и не признавал божественную природу Христа, считая его необычайным, но все-таки человеком.
Верил ли Ньютон в возможность откровения, позволяющего предвидеть будущее? Для библейских пророков – да. Но свои достижения не приписывал каким-то сверхобычным качествам ума, которые иногда людям кажутся гениальностью, определяемой комбинацией генов. На этот счет у Ньютона было собственное мнение:
«Когда я писал свой труд о системе мира, я направлял свое внимание на такие принципы, которые могут вызвать у мыслящего человека веру в Божественное существо, и ничто не доставляет мне такой радости, как видеть себя полезным в этом отношении. Если я, однако, оказал человечеству, таким образом, некоторую услугу, то обязан этим не чему иному, как трудолюбию и терпению мысли».
Почему же Ньютон занялся богословием? Ответ на этот вопрос можно найти в некоторых отступлениях от научного метода, которые он позволял себе в классических «Началах…». В заключительной главе сказано:
«Изящнейшее соединение Солнца, планет и комет не могло произойти иначе, как по намерению и власти могущественного и премудрого Существа». И еще: «От слепой необходимости природы, которая повсюду и всегда одна и та же, не может происходить изменение вещей. Всякое разнообразие вещей, сотворенных по месту и времени, может происходить лишь по мысли и воле Существа, необходимо существующего».
На страницах этой монографии начертано его знаменитое «гипотез я не измышляю». Однако он принял как истину гипотезу Бога, ибо иначе не мог объяснить изумительной гармонии мироздания. Но можно ли предвидеть ход исторических событий?
Судьба одного человека зависит от множества случайных факторов, учесть которые нельзя. Для отдельных государств и всего человечества ситуация иная. Они развиваются или деградируют в природной среде, биосфере – области жизни. Случайные события и здесь играют некоторую роль, но второстепенную. Вступают в силу статистические закономерности.
Так в движущемся вниз по склону массиве песка невозможно вычислить траекторию конкретных песчинок. А продвижение всей массы определяется достаточно точно. То же происходит с молекулами воды в речном потоке. Каждая из них, испытывая удары от окружающих атомов и молекул, движется хаотично. Движение же всего потока несложно прогнозировать с немалой точностью.
Возможно, примерно так рассуждал Ньютон, приступая к анализу Откровения Иоанна Богослова. В историю с истязаниями святого в котле с кипящим маслом, откуда он вышел невредимым, Ньютон не верил. Автором Апокалипсиса и четвертого Евангелия считал апостола Иоанна. В таком случае Откровение должно быть древнее, ибо в нем больше гебраизмов (древнееврейских выражений), чем в Евангелии от Иоанна.
«Отсюда можно заключить, – писал Ньютон, – что Апокалипсис был написан, когда Иоанн только что прибыл из Иудеи, где он привык к сирийским оборотам речи; и что он написал свое Евангелие лишь после того, как по долгом обращении между малоазийскими греками освободился в значительной степени от гебраизмов… Подлинный Апокалипсис был написан настолько давно, что уже в Апостольские времена оказалось возможным составление множества подложных Откровений в подражание истинному, приписываемых умершим ранее Иоанна апостолам Петру, Павлу, Фоме и др.».
Вот наиболее общие выводы Ньютона: «Существенной частью этого пророчества является то, что оно не должно быть понято до самого последнего времени мира. В силу этого то обстоятельство, что пророчество до сих пор еще не понято, укрепляет веру в него…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});