принадлежит не им, из Четвертинских никого уже не осталось в живых. Несколько лет назад умерла Анастасия Александровна, последняя представительница рода, а о смерти Сергея Четвертинского вы, конечно, слышали.
— Да, припоминаю ту историю, она потрясла многих в Сиреневой Слободе, особенно когда стала известна личность убитого. А потом еще долго мы боялись переходить на ту сторону реки, нам мерещился меж деревьев парка призрак убитого, — женщина поежилась.
— Вранье все это! — отозвалась Юлька. Она много раз бывала в усадьбе одна, но никогда ее не тревожили призраки.
— А вот и нет, — возразила тетушка. — Некоторые божились, что действительно видели призрак! Может, и правда, его дух не может успокоиться! Его ж убили… Многие в деревне считали, что это было заслуженное наказание.
— Но за что? — спросил Ариан, оборачиваясь.
— А вы разве не знаете их истории? Они не рассказывали?
— Видишь ли, Танька, Четвертинские помнили жителей Сиреневой Слободы добрыми, сердечными людьми, которые помогали своим бывшим хозяевам! — ответила за Ариана Юля. — Почему деревенские ненавидят Четвертинских? Почему убили Сергея?
Женщина пожала плечами.
— Я никогда особенно не интересовалась этой историей, но кое-что все же слышала. Не помню от кого, да, наверное, это и неважно. Неизвестно, какие воспоминания остались у Четвертинских о жителях Слободы, но то, что деревенские ненавидели своих прежних хозяев, знаю наверняка. Это не относится ни ко мне и моему поколению, ни тем более к Юльке, молодежь в деревне вообще, мне кажется, ничего не слышала о той истории и не особенно интересуется ею. В большей степени это связанно со старшим поколением.
— Ваш отец что-то говорил о проклятии… — перебил женщину Ариан.
— Да, усадьбу прокляли, как и весь род Четвертинских. И знаете, мне кажется, в деревне не считали смерть Сергея Четвертинского убийством, всего лишь справедливым возмездием. Ведь из-за них погибла и осиротела половина Сиреневой Слободы. Многих обвинили в пособничестве врагам Советской власти и сослали за Урал. Детей оторвали от родителей, многие там и сгинули, мало кто вернулся, наш отец, кстати, был одним из тех, чьи родители помогали Четвертинским. Их тоже объявили врагами народа, они умерли где-то на Колыме. А детей разбросали по детским домам, лишив семьи и дома. Он остался сиротой. У нас нет дядей или тетей, как нет и двоюродных братьев со стороны отца. В прошлом нашего отца много пробелов, о которых мы, его дети, вероятно, никогда не узнаем. Он вернулся в Сиреневую Слободу, когда ему было уже за тридцать, вернулся и осел, стал работать в колхозе, взял в жены нашу мать и никогда не любил рассказывать ни о своем детстве, ни о войне, которую прошел от начала до конца, ни вообще о том, как жил, прежде чем вернулся в родную деревню. Такая судьба постигла не только нашего деда, многие остались без родителей, своих хат, детей. Сейчас я понимаю, не Четвертинские были виноваты в том, что случилось с жителями деревни, виновата власть, которая строилась на красном терроре, но вряд ли людям было от этого легче. Четвертинские исчезли, а расплачиваться за это остались местные. Теперь понимаете, что я имела в виду, говоря о проклятиях и мести?
— Вот, значит, как… — задумчиво изрек Старовойтов, отворачиваясь и занимаясь рыбой. — Жаль, что Четвертинские об этом ничего не знали, нет, конечно, они вряд ли могли бы что-то предпринять, перед Советской властью они были бессильны и едва сами не оказались в смертельной западне, но…
«Но тогда они хотя бы знали об опасности, которая их здесь подстерегает. Тогда и Анастасия Александровна смогла бы примириться со смертью сына. И дядя Сережа никогда бы не приехал в Сиренево», — подумал Ариан, но вслух этого не произнес.
У каждого из них была своя правда, Ариан это понимал. Понимал он и Татьяну, которая при всем равнодушии к давно прошедшим дням оставалась на стороне деревенских, а он сам, при всем сочувствии жителям Сиреневой Слободы, знал, жестокую расправу над Сергеем Четвертинским ничем нельзя оправдать.
— Ариан, а вы ведь не просто завели об этом разговор? — нарушила воцарившееся молчание Танька. — Вы приехали найти убийцу?
— Тетушка, ты чего? — округлила глаза Юлька, очнувшись от собственных мыслей.
— Нет, конечно, нет! Просто Четвертинские мне не чужие, и, безусловно, у меня так же, как и у них, были некоторые вопросы, ответы на которые хотелось бы получить. К тому же, я говорил об этом Юле, мы бы не против дать возможность местным работать в Сиренево, но хотели бы, чтобы люди, которые будут приезжать в имение, чувствовали себя в полной безопасности. Враждебное и предупредительное отношение никто не станет терпеть. Поэтому сейчас хотелось бы ясности.
— Уверена, местные не будут против работы в усадьбе, с трудоустройством в деревне сейчас туго. Многим приходится в город ездить! Эх, племяшка, жаль ты в инязе учишься, поступила бы в высшую школу туризма, глядишь, и с работой проблем не знала бы! — посетовала тетушка.
— Не волнуйтесь, Татьяна, проблем с работой у Юли и так не будет! Я уже предложил ей должность главного администратора усадьбы, и она любезно согласилась! — опередил Шарапову Ариан.
— Круто! — только и смогла сказать Емельянова в ответ.
Ариан улыбнулся и снова сосредоточился на приготовлении форели, потом подлил девушкам вина и незаметно увел от темы, которая интересовала его, но Юлиной тетке по понятным причинам была неприятна. Вечер прошел мило и непринужденно. Ариан был галантен и остроумен. Девушки смеялись, с удовольствием дегустируя красную рыбу, запеченную с лимоном в фольге, и салат, приправленный оливковым маслом. Потом был кофе и мороженое, и пусть время близилось к полуночи, расходиться и нарушать очарование этого вечера не хотелось.
Около порога, пожимая руку Старовойтову и обнимая племянницу, Таня напомнила Юле о родителях, которые уже завтра прилетали из Гамбурга. Ни один мускул не дрогнул у девушки на лице, она, продолжая улыбаться, чмокнула на прощание тетушку в щеку и покинула квартиру.
Парень взглянул на нее, но ничего не добавил. А Юля не стала развивать тему, потому что мысли ее были не об этом. Какое-то время они ехали молча, думая каждый о своем.
— Ариан, ведь все сходится, — где-то на середине пути воскликнула девушка, поворачиваясь к нему. — И многое объясняет! Убийца Сергея Четвертинского определенно из деревенских! И его точно не нашли, если б это случилось, мы бы знали! Значит, человек по-прежнему в Сиреневой Слободе, живет себе среди людей как ни в чем не бывало. А вдруг он вообще сумасшедший, который двинулся на почве мести? Ариан, тебе не следует находиться в усадьбе одному. Либо я остаюсь