людьми. Ещё здесь…
— Хорошо, хорошо, — вздохнул Купер садясь назад. Он пододвинул стопку листков к себе, перелистнул несколько из них. — Можно я всё подпишу завтра, после проведения эксперимента.
— Нет сейчас. Вы уже обещали в прошлый раз подписать расходники.
— Ладно, ладно. Так что у нас в регламенте? — генерал взял верхний листок. — Ага. Заражённый препаратом Z-1 «Лазарь», бинарный тип «Генезис». Код шестьдесят семь пятьсот восемьдесят четыре. Тип — человек, — начал он читать вслух. — Имя при жизни Родриго Энрике Гонсалес. Что за ужасы Стивена Кинга? Имя при жизни. Жуть, — генерал посмотрел на присутствовавших, криво усмехнулся и продолжил чтение. — Так, дальше. Кодовое имя, название Гонсалес. Что-то с фантазией на названия и имена у нас туго. Угу. Что тут дальше? Заражённый препаратом DXS восемнадцать «Гидра», проект «Химера». Код Код шестьдесят семь пятьсот восемьдесят пять. Тип — человек. Имя при жизни Брэд Энтони Морган. Кодовое имя Иван. Вот здесь получше. Значит того, который зомби, зовут Гонсалес. А того, который бешеный, зовут Иван?
— Да. Бешеный Иван, — бодро ответил Гайл.
— Отлично, — Купер в течение пяти минут подписал все бумаги и с опаской посмотрел на Девис… — Теперь я надеюсь всё?
Девушка молча собрала листы в стопку и прижав их к груди ответила. — Да.
— Все свободны, — с облегчением выдохнул генерал.
По дороге в общежития Андрей догнал Саманту.
— Вы за кого белеть будете? — спросил он, стараясь, подстроиться под быстрый шаг Дэвис.
— Я? Конечно за Ивана. Не подумайте, что это вежливость перед гостями. Просто мой дед был кубинским партизаном. Вёл герилью против янки.
— Он испанец?
— Нет. Его дед, мой прапрадед, был голландцем, а прапрабабушка нубийкой. Их, из-за того, что он был женат на цветной, изгнали из Бруклина. Тогда это был обычный портовый город, где всем заправляли белые. Мои предки перебрались на Кубу, где нравы были помягче.
— Бруклин? Но это же Нью-Йорк!
— Это сейчас Бруклин часть Нью-Йорка. До этого был отдельным городом.
— Надо же. А я думал что Бруклин появился уже в Нью-Йорке, типа негритянского гетто, только для белых. Как же вы оказались в США?
— Моя мать в девяностые, когда ваша страна отвернулась от Кубы и у нас разразился кризис, вместе с другими беженцами перебралась во Флориду. Там через связи, а кубинцев во Флориде много, ей сделали SF City ID Card и она смогла устроиться на работу, не ахти какую, но с голоду не умирала. Потом родилась я. Да, я гражданка США. Вас интересует кто мой отец? Мой отец тоже кубинец, но попавший в США раньше, тогда он ещё не был моим отцом, ведь я ещё не родилась. Когда мой будущий отец жил на Кубе он был диссидентом, даже сидел за свои политические взгляды, хотя и потомок легендарного деда, его американцы обменяли на какого-то нашего разведчика. Отец, когда попал в штаты, устроился работать преподавателем в университете. Мать как раз там с ним и познакомилась, так как работала в универе уборщицей. Завязался роман. Ну в общем он не сразу признал отцовство. Тот ещё урод.
— Вы так отзываетесь о своём отце?
— Я до пяти лет спала на сложенных газетах укрываясь маминой кофтой. Жили мы в общине, ведь у нас не было своего жилья. Когда я родилась, меня хотели отобрать, но мама воспротивилась такому решению. В общем её оставили в покое на год, пока я не подрасту. Через год мать добилась статуса политического беженца, ведь возвращаться на Кубу было опасно, могли посчитать предательницей за связь с американцем, бывшим кубинским диссидентом.
— Как же вы встретились с отцом?
— Первый раз я не помню, была совсем маленькой. А второй раз он пришёл сам, с большой мягкой игрушкой и конфетами. В общем он нас забрал. Оказывается, в то время в Штатах стало модным находить бедных родственников или усыновлять нищих. Особенно этому были подвержены голливудские звёзды. Вот он нас и разыскал. С мамой они потом разошлись и я по решению суда осталась с отцом. Почему? Потому что он уже был гражданином штатов и я тоже, а мать нет. В общем он мне оплачивал обучение. Мечтал, что я стану великим биохимиком.
— А как вы оказались здесь?
— Нас собирались отправить сюда, когда уже пол страны было охвачено эпидемией. Многие мои коллеги хотели бы оказаться на моём месте. Но… Это было больше похоже на бегство. Самолёт для полёта на эту базу, загрузили заблаговременно и он стоял на старте уже несколько дней. Отправка была назначена, составлены списки кто полетит, кстати меня в этих списках не было. Но в нашем институте произошла вспышка бешенства. Что там началось. У нас была инструкция, если случится форс-мажор, следовать в аэропорт. В общем, до самолёта, из учёных добрались только семеро, в их числе и я. Чуть позже, когда мы уже садились на борт, подъехал наш технический персонал, те кто выжил, мы все погрузились и улетели.
— Даа, история, — Андрей нервно пошарил в пустом кармане пиджака. — Что вы сегодня делаете вечером?
Саманта слегка замедлила шаг и улыбнувшись спросила. — Вы приглашаете меня на свидание?
— Да. Покажите мне местные достопримечательности.
— Хорошо. Во сколько?
— В семь.
— В кафетерии?
— Идёт.
Саманта побежала вперёд. Андрей остановился глядя вслед, любуясь её ладной фигурой. Посмотрел на часы. До проведения планового опыта по испытанию Беллерофонта на местных заражённых оставались считанные минуты. Калинин побежал к третьему корпусу. Там его уже ждали Вилсон с Камовым.
— Опаздываем коллега, — улыбнулся Стив.
— Извините. Немного задержался. Василий, всё с собой взял, проверил?
— Да Андрей Юрьевич. Взял шесть пневматов, у одного из них клапан заедал, я починил. И упаковку блокиратора в двадцать четыре дозы. Шесть уже снаряжены.
— Хорошо. Пошли, — поторопил коллег Андрей.
Они спустились в подвал, где находились инфицированные. Цель эксперимента, посмотреть поведение заражённых, получивших инъекцию блокиратора и находящихся в среде других бешеных. Учёные подошли к двери. Включили свет, надели респираторы и очки, взяли по два пневмопистолета.
— Открывайте Стив, — попросил Андрей.
Вилсон вставил карточку в замок. Щёлкнула задвижка и они вошли внутрь.
— Сегодня мы попробуем вакцинировать несколько бешеных одновременно. Проверим, как они будут вести себя в той же группе не принявшей вакцину, — сказал Вилсон в