В комнате отключился звук.
Две пары офигевших глаз следили за обезумевшим другом, гадая, что будет дальше.
— Я её трахнул.
Тишину прорезал спокойный голос, будто Милтон констатировал тот факт, что солнце сегодня светит ярче обычного.
Или что он снова получил "удовлетворительно" по трансформации тела.
— Панни? — Осторожно поинтересовался Брист, тревожно сверля друга взглядом тёмных глаз.
Милтон издал хрюкающий смешок.
Так и не поднял головы, уставился в одну точку, изучая ковёр под ногами.
— Я драл её так, что стены тряслись, — Обращаясь к полу, продолжал Милтон.
Тео с Бристом переглянулись, мысленно договорившись молча наблюдать за странным диалогом.
— Я был уверен, что он ебал её ежедневно, день за днём, засовывая мерзкий рыжий хуй по самые гланды!!!
Милтон вскочил с места и пнул балку от кровати, где сидели немые наблюдатели необычной сцены.
Парочка вздрогнула от прокатившейся вибрации и звонкого стука.
Тео закурил сигарету, а Милтон уставился на него, как на умалишенного:
— Убери.
Тео замер, отодвинув ото рта дымящуюся никотином палку.
— Убери, сука, пока я не засунул её тебе в глотку!!!
Милтон взревел, наклоняясь к испуганно хлопающему глазами другу, безумно блуждая взглядом по лицу и яростно шевеля ноздрями.
Тео затушил бычок о что-то мягкое, скорее всего об свою же подушку. И покорно сложил руки в гармошку, сцепив между собой.
— Милтон, может расскажешь нам, что случилось? — Брист говорил мягко, как санитар с буйным пациентом из Теневого госпиталя, уговаривая проглотить таблетку.
— Мне пиздец.
Милтон обвёл взглядом комнату, кивнул сам себе и вылетел из спальни, шандарахнув дверью так, что над косяком посыпалась штукатурка.
— Он что, Макуилл отимел что ли, что за бесы в него вселились, в самом деле! — Брист недоуменно посмотрел на Тео.
Тот лишь пожал плечами и потянулся к пачке с сигаретами.
***
Невыносимо стучало в висках.
Он всё испортил.
Не так он себе всё это представлял.
Хотя, если по правде, то он вообще себе ничего не представлял и не строил никаких планов.
Просто тупо много думал о ней, нюхал чёрную маленькую сумочку и дрочил после этого в ванной.
Иногда не в ванной.
Да он много где дрочил, какая разница!
Милтон бесил сам себя.
Хотелось разделиться и набить себе морду. И совершая последний пинок, доходчиво донести до валяющегося харкающего кровью тела, что бы он не смел к ней приближаться.
Никогда не подходить даже на десять метров. Даже на сотни.
Не под-хо-дить.
Он тупо брёл по заснувшему замку не разбирая дороги.
Светлые волосы небрежно торчали в разные стороны, и общий внешний вид был довольно потрёпан.
Если бы кто увидел, не признал.
Дарк Милтон всегда выглядел безупречно, под стать высокому положению в обществе.
Сейчас же он был ничем не лучше Ричарда из защитников.
Или любого другого школьного бомжа.
Но было настолько всё равно, что становилось страшно.
Уже светало, а он так и не ложился.
Даже не смыл её с себя.
Одурманенный Рейновским запахом шатался по коридорам, словно пьяный.
Вдыхал её в лёгкие и вспоминал.
Прокручивал в голове раз за разом события этой ночи.
Неимоверно хотелось вернуться в прошлое и всё исправить. Послать Рейн на хер и уйти спать. Ещё там, в кабинете. А лучше прямиком отправиться к Макуилл и сообщить, что бы та шла куда подальше со своими дополнительными обязанностями.
Вот только сделанного не вернуть.
Ноги сами принесли на то место, где он лишил её невинности.
Грязно лапал, облизывал, трахал.
Вбивал её в стену и в целом вёл себя, как животное.
Как ты докатился до такого, Милтон?
Ты что, лишённый какого-либо интеллекта зверь, или всё таки человек?
Тогда где твои мозги, Дарк? Где аристократическая стальная выдержка? Да хоть чуть-чуть, самую каплю рассудка?
Он спрашивал сам себя и не находил ответа. Его просто не было.
Не существовало.
Коридор хранил молчание и ничего не указывало на то, что тут произошло. Нет кровавых капель, которые до сих пор маячили перед глазами.
Рейн избавилась от них. Даже в такой ситуации всё сделала правильно.
Понимание стучало в дверь, но он отдал приказ не впускать его.
Ясен хрен, что грёбаный Наблюдатель всему виной. Если бы его не существовало, ничего не произошло.
Или произошло?
Мало таких Самуилов по школе что ли ходит, Мерлин, как же глупо сваливать свой конченный поступок на других. Даже не сметь оправдывать себя, это ещё более жалко, чем помятая рубашка и его общий вид.
Милтон облокотился о стену и устало прикрыл веки.
Он всё исправит. Он обязан.
Вот только как?
***
Еле подняв своё тело с кровати, Милтон привёл себя в порядок. Натянул на лицо непроницаемую маску и отправился на завтрак.
Жизнь бурлила вокруг, ученики наполняли коридоры и радовались новому дню, беззаботно стекаясь в обеденный Зал.
Усевшись между Тео и Закини, Милтон непринуждённо взял вилку и стал накладывать еду на тарелку.
Друзья молчали, а Дарк медленно пережёвывал омлет.
Запил соком, отправил новую порцию в рот.
Молчание затягивалось, и казалось, сидевшие по обе стороны приятели превратились в истуканов. Смотреть на них или разговаривать не хотелось, но и сидеть, как на подиуме тоже.
— Да твою мать, я в норме!
Милтон со стуком поставил кубок на стол, отчего жидкость расплескалась на скатерть, оставив жёлтые пятна.
— А что это тогда вчера было? Буду не против, если объяснишь, — Брист отмер, и перестал сверлить друга взглядом, продолжив завтракать.
Милтон затолкал в рот побольше бекона, и продолжил жевать, стараясь как можно медленнее двигать челюстями.
— Странный ты какой-то, — вздохнул мулат, бросая косые взгляды на Дарка.
Рейн не пришла на завтрак.
И почему он не удивлён?
За столом Защитников сидели её дружки.
Рыжий с набитыми щёками размахивал руками, что-то бурно рассказывая. Милтон мог поклясться, что заметил, как из уродливого рта вылетело нечто и приземлилось прямиком на макушку Генри.
Они не косились на Милтона, это значило, что Рейн им ничего не рассказала.
Ржали, ели и пили.
Ничего нового.
Только не хватало её. Вечно укоризненного взгляда, которым одаряла Рича, когда тот вёл себя, как баран. Стопку книг, которые она везде с собой таскала, выстраивая пирамиды и зарываясь так, что виднелись только каштановые патлы.
Носилась за своими идиотами словно мамашка, читая нотации.
Вечно задирала свой нос и учила жизни других. А когда вскидывала руку, стоило преподавателю лишь открыть рот, хотелось намотать на кулак нечто, что у нормальных людей называлось волосами, и уебать о парту.
И с наслаждением смотреть, как она захлёбывается в собственных кровавых соплях.
Вот только это будто с прошлой жизни. Он помнил её такой настолько ярко, что вдруг понял.
Такой Рейн больше нет.
Есть другая. Более усовершенствованная версия. Может она летом прошла исправительную школу, где из заучек зануд мастерят нормальных девчонок?
Интересный вариант, надо будет поинтересоваться, когда они в очередной раз сядут пить чай. Похохочат вместе над тем, как Милтон по дружески присунул ей в коридоре, обсудят последние сплетни и, стукнувшись кулаками, разойдутся по гостиным.
Сука. Сука сука сука.
Как же паршиво.
Где её носит? Сидит в своей спальне, ничего не жрёт и рыдает в окружении груды смятых салфеток?
Она настолько стала непредсказуема, что размышления, а-ля «как всё исправить», утыкались в тупик.
Рейн элементарно выглядеть стала по-другому.
Изменения заметил даже Брист, ещё когда они наблюдали, как она засасывает Самуила.
Волосы не торчали в разные стороны, а одежда не походила на одеяние нищенки, придерживающейся целомудрия.