криками и улюлюканьем я не разобрал, чей это был голос.
Мелькнула мысль, почему обращались именно ко мне, но было не до размышлений. Лицо Нины побледнело, и она будто впала в ступор.
Недолго думая, кинулся в женский туалет и поднял обеих дурех, толкая одну к знакомому парнише с параллельного, а другую держа около себя.
— Не пускай ее. И чего встали?! — прорычал, грозно глядя на зевак, которые разочарованно заухали.
И не сразу понял, отчего остальная часть разулыбалась и достала смартфоны.
— А Алиска с Глебом встречается, — произнес какой-то смертник, и я, наконец, обратил внимание, что та, которую держал я — Топоркова.
Резко убрал руки, но встал так, чтобы она не думала кинуться на другую девчонку снова.
— Ну всё, успокоились?! — рявкнул, чувствуя раздражение.
— Глеб, она первая начала, — жалобно протянула Алиса, но сейчас я всех считал помехой на моем пути к Нине.
— Мне плевать! — рыкнул и снова посмотрел на массу, которая толком не поредела. — Чего вылупились? Разошлись все!
Видимо, мой гневный голос и тяжелый взгляд подействовали. Толпа стала рассасываться, пока не остались только самые смелые и безбашенные.
— Глеб, — раздался тихий писк от девчонки, которую продолжал удерживать Денис с параллельного.
— Для особо одаренных дважды повторять требуется? — вздернул бровь, окидывая взглядом всех оставшихся.
Девчонку проигнорировал, не собираясь тратить на нее свое время. Еще поймет всё неправильно.
— Хорошо, что ты вступился, — выдохнула Алиса, когда в туалете остались мы трое.
— Я не вступился, Алиса, не путай, — недовольно подметил. — Меня не касаются ваши женские разборки.
— Но это же из-за… — начала говорить и вдруг осеклась, когда я глянул на нее нечитаемым взглядом. Насупилась, будто обиделась. — Ладно, забудь. Всё равно спасибо. Я думала, она вырвет мне волосы. Между ее пальцев я точно видела клок.
Последнее уже пробормотала на выходе из туалета.
И, наконец, я смог обратить всё свое внимание на Нину.
Она стояла, прикрыв глаза, губы ее двигались, словно она считала про себя, но подняла ресницы, как только я коснулся ее плеча.
— Идем. Все уже ушли, — сказал как можно мягче и взял ее за руку.
Ее лицо скривилось, и руку она отдернула, прижала к себе, баюкая. Заметил синяк на локте и выше. Неужели в драке ее толкнули, и она так сильно ударилась? Еще и одна щека подозрительно красная.
— Да уж, опасно оказываться в одном помещении с драчунками, — усмехнулся. — Идем, нам надо снова в медпункт.
Нина резко покачала головой, глаза ее расширились, и я вспомнил ту неприятную медсестру. Сморщился. Понимал ее чувства.
— Тогда давай ко мне. Обработаем раны.
Она снова упрямо отказалась, а затем достала свой смартфон. Экран пересекала глубокая трещина. Раньше ее не было.
«Ничего не хочешь мне объяснить? С каких пор мы с тобой пара?»
— Как раз шел, чтобы поговорить об этом, — вздохнул, прикрывая на секунду глаза. — Но ты же постоянно сбегаешь и соскакиваешь с темы разговора.
«Не утрируй. Пара мы с тобой только с сегодняшней первой перемены».
— Я имел в виду в целом нас, — стиснул челюсти.
Уязвляло ее выражение лица. Надменное, безразличное.
«А разве это нас было когда-то?»
Не думал, что говорить с ней будет настолько тяжело.
«Для чего ты соврал всем, что я твоя девушка?»
Прикусил язык, чтобы не ляпнуть, что она мне нравится, и я бы хотел, чтобы это оказалось правдой.
— Все знают, что я тебя защитил перед одноклассниками и кинулся в драку, — пожал плечами, отвернул взгляд в окно. — Это единственный способ, чтобы оградить тебя от издевательств. Алекс, он если кровь чует, ему крышу сносит.
Опомнился, вспомнив, что она меня не слышала, а губ моих не видела, развернулся обратно и повторил свои слова. На ее лице отобразилось понимание, зрачки сузились.
«Это единственная причина?»
— Д-да.
Не знаю, почему не признался в своих чувствах. Стало неприятно, что это игра в одни ворота. Вывезу ли? Неизвестно.
«Меня твои фанатки разорвут на части. Как Алису только что».
Хотел бы убедить ее, что всё будет пучком, но сегодняшняя драка и для меня стала сюрпризом. Но идти на попятную смысла уже не имело.
Да и это был мой единственный шанс проводить с ней время. Знал, что в обратном случае будет избегать меня и шугаться, а это в мои планы не входило.
— Будешь со мной, и ничего плохого не случится. Когда они поймут, как много ты для меня значишь, лезть не станут.
В этом я был уверен, так что и голос мой звучал также. Жаль, что она моего тона не слышала.
По скептическому взгляду догадался, что решила, что это мой план такой, а не я в нее влюблен.
Она продолжала молчать, и я добавил.
— И насчет слухов ты права. Они быстро распространятся, так что все вскоре будут в курсе настоящего положения дел. Хочешь быть в другой лиге? Тогда соглашайся на мое предложение, Нина. Я два раза не предлагаю.
Дернул губой, оскаливаясь и показывая ей другое свое лицо. Мажорчика, которому подвластна вся школа. Надеялся цепануть ее на крючок, но она так долго молчала, что я уже засомневался, что ответит согласием.
Но когда она, наконец, кивнула, еле смог удержать вздох облегчения и улыбку ликования.
— Отлично. Тогда теперь на всех переменках будем вместе тусить, а на большой в столовку ходить. Скоро у меня матч намечается, придешь за меня поболеть, — заметив возмущенный взгляд, добавил в голос строгости, всё время забывая, что она моих интонаций не слышит. — Это обязательно. Какая девчонка не придет болеть за собственного парня. Или хочешь, чтобы нас разоблачили?
Получив ее согласие, стал нажимать на нужные рычаги, чуя ее слабые места, словно коршун. И стыдно мне не было, каждый волен бороться за собственное счастье любыми путями.
— Так уж и быть, плакат я тебе сам нарисую, — хмыкнул, а затем подтолкнул ее под поясницу к выходу.
Проводил Нину до общежития, но перед ее дверью нам пришлось распрощаться. Раны обработать себе она не дала, а я не стал настаивать, понимая, что и так излишне напирал на нее. Да и ей нужно было переварить сказанные мной слова.
Как только она вошла к себе, зазвучал рингтон, который я ставил на отца. Пришлось попрощаться и уйти к себе.
— Слушаю.
— Ты в школе, Глеб? Я за тобой заеду.
— И что случилось? — сразу же напрягся, предполагая самое худшее. — С мамой… что-то?
— Да что ей сделается? — пренебрежительно он