Посреди двора стоял верблюд, на нем восседал человек, раздающий указания. Его лицо было отчужденное, страдания его не трогали. Я спряталась за выступ постройки и напряженно наблюдала за происходящим, что-то сверкнуло и, повернув голову вправо, я увидела, что кухня горит. В надежде, что моя подруга цела и невредима, я направилась в полыхающее здание, с опаской озираясь по сторонам. В царящем хаосе никто не обращал на меня внимания. Я наткнулась на одну из воспитанниц и спросила, что произошло. Та, шокированная происходящим, смогла выдавить лишь два слова: «бедуины», «смерть», после чего бросилась наутек в неизвестном направлении.
Горела только часть постройки, я вошла внутрь – было дымно, Римма лежала на полу, в одежде, залитой кровью.
– Айсу, – выдавила она хрипло, – тебе надо схорониться. Спрячься где-нибудь, чтобы эти нелюди тебя не нашли.
Я положила ее голову на свои колени и испуганно наблюдала за тем, как ее темная кожа становится светлее. Под Риммой расплывалась огромная багровая лужа, кровь вытекала сразу из нескольких ран на животе и плече. Она теряла силы и говорила медленно, с одышкой.
– Что случилось? – удивленно спросила я.
– На нас напали наемники! Джамиля сказала «нет» одному человеку. Он перепродает девушек в закрытые гаремы. Он обещал взять насильно, то, что принадлежит его брату. У них оружие! Не теряй время, измажь лицо и волосы золой из печи, чтобы быть незаметной. И испачкай одежду! – выдавила Римма, беспокоясь. Она с трудом концентрировала внимание, меня пугало ее состояние.
– Храни тебя Аллах, девочка! Мне пора, – устало прошептала кухарка и, закатив глаза, обмякла.
Я повторяла ее имя много раз, но понимала, что в моих руках уже неживой человек. Было жарко от пламени, слезы смешивались с капельками пота, вымачивая рубашку, которая вмиг становилась сухой от высокой температуры. Я бросилась к плите и достала золу. Вымазавшись в ней, я поспешила покинуть кухню. Прежде чем уйти, я поцеловала руку умершей подруги. Я ей была безмерно благодарна за доброту и заботу. «Что делать дальше?» – единственный вопрос, который тревожил меня. Вдруг мне пришла в голову идея сделать уродство: соорудить горб из полотенец, чтобы не привлекать внимания напавших. Я взяла несколько тряпок и поместила их под свое платье, но они вываливались. «Если бы их пришить!» – смекнула я, разработав мысленно конструкцию. Я пробралась в домик для обучения воспитанниц, в одной из комнат которого можно было найти нитки и иголки. Это помещение пока не горело, я вошла и медленно пошла по коридору.
Я услышала из одной комнаты призыв о помощи, одну из воспитанниц прижал к полу мужчина, она была без одежды, и он насильно раздвинул ей ноги, спуская шаровары. Я не могла ей помочь, потому что понимала, вмешиваясь, я не смогу ее защитить, а лишь отсрочу ее страдания, подвергнув при этом свою жизнь опасности. Я жаждала встретить рассвет следующего дня и дождаться своего Господина. Мой план был простоять и продержаться до утра. Я все еще надеялась, что утром подоспеет эскорт, и меня заберут в лучшую жизнь. Дрожащими руками я собрала нитками и длинной иглой несколько полотенец, и они превратились в маленькое наслоение, ставшее внутренней частью моей рубашки. После чего я успешно нашла чистый балдахин и, набросив на себя, закрылась в шкафу здания, которое, как я надеялась, не будет сожжено. Секунды превращались в часы, и я боялась, что мое сердце лопнет от напряденного ожидания.
Глава 11
Люди-сорняки
Если бы у меня была возможность начать жизнь с начала, наверное, я не стала бы ничего менять… или запросила бы гарантии того, что жизнь моих родственных душ будет прекрасной, дабы жертва была ненапрасной. Много «бы», утяжеляющих мое восприятие действительности. Жизненный цикл – странная безумная карусель. Захотела бы я на самом деле повторить путь Скарлетт? Снова пережить ужас, осознав, что любой ребенок может стать товаром в руках собственных родителей? Страдать в отсутствии семьи и ждать неизвестности? Стать жертвой людей, для которых являешься всего лишь игрушкой? Теперь, зная о нескладном существовании своих сестер, я вдруг вспомнила слова Риммы, которая перед смертью рекомендовала быть благодарной людям. И мое сердце наполнилось светом, я совсем не злилась на Марго и была терпима к ее негативным выплескам. Внутренне я благодарила ее за то, что она открыла мои глаза, указав, что путь мой хоть и непрост, но все же чудесен, потому что я получила главную награду – любовь моего Господина. Что может быть важнее и нужнее? Во мне не было ни грамма злости, а лишь сожаление о том, что я не могу для нее ничего сделать. Я попыталась предложить помощь, но она ее отвергла, заявив, что не видит смысла в дальнейшем существовании.
– Знаешь, я пришла к выводу, что люди – как растения, делятся на те, что имеют ценность и на сорняки, – размышляла она, когда мы уселись в поданную машину. – Одни приносят пользу, другие отравляют жизнь других. Мы с тобой – сорняки. Наша цель прекратить отцовский род, не засорять планету. Жози зря оставила ублюдка, надо было его выскрести… чтобы не было последствий.
– Последствий? – уточнила я.
– Если он решит иметь детей, они будут моральными уродами, а возможно и физическими… Все-таки он – продукт кровосмешения, – размышляла Марга. Ее жестокие умозаключения не вызывали желание спорить. Она, казалось, ждала, что я начну сопротивляться, но мне не хотелось начинать полемику.
– Ты не споришь, – удивилась она.
– Может, потому что я услышала твою точку зрения… Но это не значит, что я с тобой согласна!
– Что ж, верь в лучшее, сестра, как в далеком детстве! Это наивно, но прекрасно! – произнесла она, отвернувшись от меня и глядя в окно. – Знаешь, почему выбрали тебя из нас троих?
Я с интересом уставилась на Маргариту. Мне не терпелось узнать ответ на вопрос, который мучил меня много лет.
– Она тебя любила больше всех, – с печалью произнесла Марга.
– Мама? Меня? Откуда тебе это известно? – слишком эмоционально среагировала я.
– Она сказала мне перед смертью! Я спросила, почему отдали именно тебя, и услышала то, что мне не понравилось.
– Не понимаю, – ошарашено произнесла я. – Как можно отдавать, любя?
– Любя, отпускают, поверь! Люди со щедрой душой!
– И без сердца? – усмехнулась я, немного раздраженно.
– Она сказала, что у тебя единственной был шанс выжить. Я была слабее физически, а Жози – морально. Так что в каком-то смысле она нас пожалела. И еще она видела какой-то вещий сон накануне твоего отъезда, благодаря которому была уверена, что тебя защитит ангел-хранитель.