будет!
Улыбаюсь про себя. Новички Добрынина жутко боятся. Он профессионал высочайшего уровня, ни в словах, ни в выражениях не стесняется, может так послать, что дорогу назад не найдёшь. Совсем другой он только рядом с женой. Украдкой вздыхаю. Повезло им найти друг друга… Не всем так везёт.
Хирург тем временем заканчивает осмотр, перебрасываясь парой слов с Алексеем. Этот пациент из «своих», видимо, знакомый его жены. Никита Сергеевич сам делает блокаду, правда, в то же время дрючит интерна, требуя, чтобы тот проговаривал ему технику выполнения.
— Ну вот и всё, — закончив, моет руки. — Надя, мягкую повязку наложи, жёсткую лангету пока не будем. И можешь быть свободна. А ты, — поворачивается к интерну, — ждёшь тут с пациентом десять минут, потом помогаешь Алексею дойти до палаты и оформляешь направления, на КТ, МРТ и рентгенографию. Напишешь, Анне Николаевне покажешь, она проверит.
Наложив повязку, убираю всё за собой и выхожу из смотровой. Дежурство закончилось, теперь можно и домой.
Я не успеваю сделать даже пару шагов. Внезапно меня подхватывают на руки.
— Привет, птичка! — слышу над собой знакомый голос.
— Что?..
— Мне тут вправили мозги, и я понял кое-что… — Володя смотрит прямо на меня, и я теряюсь под пронзительным взглядом. — Я не могу без тебя жить. Поэтому похищаю!
— Ты сдурел?! — брыкаюсь, пытаясь встать на ноги, но меня перехватывают, а затем… перекидывают через плечо!
— Да, сдурел, — этот… неандерталец невозмутим, как…
— Ах ты… Поставь меня на место сейчас же!
— И не подумаю, птичка. Мы с тобой и так слишком много времени потеряли, — Володя делает шаг вперёд к выходу.
— Что вы тут устроили?! — к нам подбегает Анна Николаевна.
Мужчина притормаживает.
— Я её забираю!
— В смысле забираете?! — Анна Николаевна, видимо, тоже теряется от такой незамутнённой наглости. — Надя одна из наших лучших медсестёр!
— Не сомневаюсь, — невозмутимо ответствует Володя. — Обещаю любить, заботиться… в болезни и здравии, и всё такое. Вернуть в целости и сохранности не обещаю, и вообще, она скоро уйдёт в декрет!
Пока мы с хирургом хватает ртами воздух, мужчина толкает свободной рукой дверь и выходит вместе со мной на лестницу.
— Какой декрет?! — шиплю с его плеча. — Спусти меня немедленно!
Меня осторожно опускают вниз, но отстраниться не дают. Какое там отстраниться — в мои губы впиваются таким поцелуем, что все мысли разлетаются из головы.
— Прости меня, птичка, — шепчет Володя, отодвинувшись на секунду.
— За что? — спрашиваю так же тихо, колени у меня подкашиваются, сердце колотится, как сумасшедшее.
— За то, что меня не было рядом с тобой, когда тебе нужна была поддержка. За то, что столько упустил. За то, что злился, что ни разу не написал за последнюю неделю, хотя должен был…
Он, похоже, собирается говорить что-то ещё, но я прижимаю пальцы к его губам, вглядываюсь в глаза.
— Ты ведь помнишь, что я сказала тебе тогда? — говорю негромко. — Дины больше нет.
— Того Володи, который любил Дину, тоже уже нет, — улыбается мужчина. — Он потерялся где-то там, вместе со своей памятью. Есть я. Ревнивый собственник с отвратительным характером и сомнительным анамнезом, а в довесок ещё и с ужасной матерью, которая будет кошмарной свекровью. И я люблю тебя. Надю. Надежду. И готов делать всё, чтобы ты меня тоже полюбила. А начать собираюсь прямо сейчас!
Он опять подхватывает меня на руки.
— Ну не по лестнице же! — дёргаюсь нервно.
— Боишься, что уроню? — он вздёргивает бровь.
— Боюсь, что упадёшь, — парирую в ответ.
— Ну хорошо, спускаемся ногами, — меня опять целуют, а затем берут за руку.
Как только лестница заканчивается, я снова взлетаю в воздух.
— Ты меня теперь всё время будешь на руках таскать? — спрашиваю, стараясь, чтобы голос звучал возмущённо. — Не надоест?
— Нет, — уверенно отвечает Володя. — Не надоест!
Меня доносят до самой машины, а потом практически запихивают внутрь. Только когда он уже трогается с места, я вдруг понимаю, что до сих пор в форме медсестры и даже сумку свою не забрала из раздевалки.
— Мы заедем за твоими вещами вечером! — невозмутимо отвечает мужчина в ответ на мои слова.
— Да мне даже переодеться не во что! — я уже рычу от бессилия.
— Можешь ходить по дому вообще без одежды, я не против, — хитро косится на меня этот гад.
— Мне маме надо позвонить! — вспоминаю тут же.
— Номер телефона помнишь наизусть?
— А если нет? — интересуюсь ехидно.
— Тогда сам найду. Пара часов на всё про всё понадобится.
У-у-у, вот же непрошибаемый!
— Помню, — отвечаю кисло. — Дай свой телефон.
— Возьми в бардачке.
Достаю мобильный, Володя тут же сообщает код разблокировки. Не успеваю ввести нужные цифры, как поступает входящий звонок. Звонит его мама.
— Ответишь? — интересуюсь осторожно.
— Я за рулём. Ответь сама.
— Как ты себе это представляешь?
— Очень просто, нажми на зелёную трубочку и скажи «алло».
Шутник, тоже мне. Пока мы переговариваемся, звонок прерывается.
— Ладно, я сам ей потом позвоню. Может быть, — Володя сжимает челюсти.
Кошусь на него, но решаю не заводить такой разговор, пока мы в дороге. Вместо этого набираю по памяти мамин телефон.
— Мамуля, это я, — говорю неуверенно, когда она берёт трубку, — я буду дома чуть позже, не переживай, хорошо?
— Чуть позже? — переспрашивает Володя скептически.
— Надюша? — а это уже растерянный мамин голос. — Почему ты звонишь с другого номера? Кто там с тобой?
— Телефон забыла на работе. Мам, я… — делаю глубокий вдох, — меня нашёл Володя Солнцев. Ты помнишь его?
— Конечно, но… как же… — мама явно не понимает, что происходит.
— Я тебе потом расскажу, мамочка, — произношу торопливо. — Ты, главное, не волнуйся, у меня всё в порядке! Попозже ещё позвоню!
— Мне понравилась твоя формулировка, — улыбается Володя, когда я заканчиваю разговор, ещё раз повторив маме, чтобы она не переживала.
— Какая формулировка?
— Что я тебя нашёл, — он паркуется на стоянке и разворачивается ко мне. — Хотя, птичка, это ведь не так. Это ты меня нашла. И перевернула всю мою жизнь, как в прошлый раз, в тот твой восемнадцатый день рождения.
— Ты… вспомнил? — прикусываю губу, на глаза наворачиваются слёзы.
— Не всё, к сожалению, — он качает головой. — Воспоминания есть, но разрозненные, неполные.
— А что с твоей комиссией?! — спохватываюсь вдруг.
— Всё в порядке. Пойдём, — он выходит из машины, обходит её, помогает мне выйти.
Задираю голову, глядя на красивый старый дом в сталинском стиле.
— Ты теперь живёшь здесь?
— Здесь была квартира родителей, — Володя берёт меня за руку, открывает электронным ключом калитку в решётку, ограждающей дом вместе с внутренним двором. — Я рассказывал тебе об отце?
— Да, — киваю, грустно улыбаясь.
— Тебе придётся мне помогать, птичка, — мы