Ладно, потом разберусь.
Мой живоглот добрался до своего противника, разинул пасть и клацнул зубищами, прищемив красному рыбий хвост. Тот обиженно взревел и огрызнулся в ответ. Только этого я и ждал. Светлая субстанция, которую тварь держала в зубах, расправилась и юркнула в тело, которое в Лимбе ничем не напоминало то, что лежало в палате на растяжках.
Тут это была красивая и юная девушка, но словно на негативе фотографии.
Я открыл глаза и увидел, как грудь Вероники поднялась, и слабый стон вырвался из её рта.
— Фух, — выдохнул Пирогов и подставил медсестре лоб, чтобы стёрла с него пот. — Так, теперь самое трудное.
Он продолжал держать ладони на груди моей сестры, но теперь цвет вокруг них сменился на лазоревый, а затем на голубой.
— Какой диагноз ты поставил? — спросил он, глядя на Луку Сергеевича. — Зачем ты хотел делать пересадку костного мозга?
Заведующий отделением заметно смутился.
— Ты посмотри, у неё же весь позвоночник, как решето, плюс начальная стадия лимфомы. Что тут ещё можно предложить? Я же не могу, как ты, руки приложил и продиагностировал. Ещё раз приложил и вылечил. Мы анализы делали…
— Да, но ты предлагал лечить последствия, — ответил на это Пирогов. — А причина у неё в голове. И она уже с куриное яйцо. Куда вы смотрели? Почему не заметили?
— Мы проверяли, — упрямо заявил Лука Сергеевич. — Не было никакой опухоли.
В этот момент в палату привезли аппарат, который просил Пирогов.
— Подключайте, — распорядился он, а потом в упор посмотрел на брата. — Ты пропустил опухоль. Как тебя вообще тут держат? Неси мне коктейль, я тут до утра точно, — после этого он перевёл взгляд на меня. — Как ты понимаешь, двадцатью мотоциклами мы тут не обойдёмся.
Но мне было всё равно. Я смотрел на вздымающуюся грудь старшей сестры и понимал, что сегодняшнюю битву я выиграл, а всё остальное — неважно. В конце концов, если всё упирается только в деньги, то это явно не проблема, а временная трудность.
— В долгу не останусь, — ответил я, а затем подошёл к Борису. — Есть у вас тут место, где отдохнуть можно?
— Есть одна свободная палата со вчерашнего дня, — он хохотнул, но, видя, что я совершенно серьёзен, продолжил. — Если хочешь, я спрошу у заведующего.
— Вот с ним я не хочу иметь ничего общего, — честно признался я. — Можно обойтись?
На деле, конечно, отдыхать мне не хотелось. Чувствовал я себя довольно бодро. А, учитывая количество адреналина, бурлящего сейчас в моём организме, и вовсе готов был бегать кругами. Но я задумал одну вещь, которая совершенно внезапно пришла мне в голову.
Раз живоглот послушался меня, почему бы… не приручить его? Я, конечно, понимал, что это не самый приятный питомец, который мог бы у меня быть, но раз всё равно рядом сидит. Может, он мне пригодится? А почему бы и нет? Некоторые держат бойцовых собак, а у меня будет хищная рыба на ножках и с полуметровыми зубами.
Но общаться с монструозной тварью у всех на виду я не мог. Чувствовал себя несколько неуютно, тем более для того, чтобы наладить контакт, мне нужно было полностью сосредоточиться на взаимных эмоциях. Установить эмпатический мостик между нами.
Дождавшись, пока живоглот вернётся ко мне на плечо, я проследовал за Борисом, который меня повёл в ту самую палату, где я очнулся менее двадцати четырёх часов назад. Причём, мне уже не надо было применять специальный магический взор. Я физически чувствовал, что он сидит на моём левом плече.
Окно в палате поменяли, все следы вчерашнего убрали, и теперь она ничем не отличалась от всех остальных в этом корпусе.
— Если кто-нибудь зайдёт, спросит, скажи, барон Крамер разрешил, — проговорил мне Борис. — Хотя сегодня никто не должен сюда больше заходить.
— Отлично, — кивнул я ему и пожал руку. — Благодарю. Я думаю, ненадолго. Просто выдохнуть надо.
— Понимаю, — сказал тот и махнул мне. — Отдыхай. Я в ординаторской, если что.
Оставшись в одиночестве, я сел на кровать и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Мне нужно было слегка успокоиться, так как я слышал, как бьётся моё сердце.
Затем я переключил зрение и глянул влево. На меня уставились два выпученных глаза. Причём в Лимбе что-то явно было с перспективой. Если бы живоглот сидел бы на моём плече в реальном мире, я бы не смог его видеть под таким углом.
— Привет, — сказал я вслух, сильно надеясь на то, что никто под дверью не подслушивает, как я разговариваю сам с собой.
Живоглот молчал. Только изредка хлопал ресницами.
— Смотри, что получается, — проговорил я, даже не зная, понимает ли меня этот жёлтый монстр, или нет. — Умирать я в ближайшее время не собираюсь…
Вот тут он на мои слова среагировал. У него получилось что-то типа «ква», в котором сочеталось сразу несколько эмоций: «Посмотрим», «Да ладно?..», «Печально».
— Вот-вот, — согласился я, полагая, что правильно истолковал его реакцию. — Но ты мне очень сильно помог, поэтому я не хочу, чтобы ты помер с голоду.
И он снова ответил. «Не дождёшься», «Голод», «Печально».
Его ответы действительно не были словами, это я их так видел. На деле они были разноцветными эмоциями, которыми он в меня бросался. Например, «не дождёшься» было ярко-синей вытянутой мыслеформой, а «печально» — дождливо-серой.
— Если ты хочешь, я могу покормить тебя, — проговорил я, внимательно следя за его реакцией. — Что ты ешь?
На этот раз слово было одно: «души». Но потом он подумал и добавил: «свежие».
— А бывают несвежие? — уточнил я. — Мне просто, чтобы знать.
— Кро, — абсолютно разборчиво проговорил он вслух, а мысленно это выглядело, как «некро». Я не совсем понял, что он имеет в виду, но решил не