жениться на мне…Я беременна, – вдруг, с болью в глазах, прошептала совсем тихо она.
Поняв уже, в чем дело, Ян стал похож на орангутанга, у которого вдруг забрали банан. На лице у него читались смешанные чувства. Там были и растерянность, и злость, и отчаяние, и радость за грымзу.
Посмотрев на Яна, Александр усмехнулся и, повернувшись к студентке, сказал:
– Я думаю, что все наши поступки – как плохие, так и хорошие – влияют на нашу судьбу. На судьбу наших детей. Как можно начинать свою жизнь с такого обмана? Как можно жить с этим? И разве можно построить свое счастье на слезах других? – строго спросил он.
Слезы покатились тонкими струйками по лицу Иры. Сотрясаясь от рыданий, наконец она произнесла:
– Что же мне делать?
Посмотрев на нее, Александр, повернувшись к Яну, сказал:
– Вам нужно идти вдвоем в аудиторию, где идет следственный эксперимент. Надо заканчивать весь этот кошмар! – повысил голос он.
Повернувшись к Ире, он продолжил:
– Если у тебя хватило наглости подставить завкафедрой, значит, хватит смелости и признаться. И потом, – уже смягчившись, произнес он, – думаю, что рождение ребенка, это счастье. Конечно, хотелось бы, чтобы дети росли в полных семьях. Но это как у кого сложится. Придется взять академический. В свою группу ты уже не вернешься. Попадешь в другую, когда выйдешь из декрета. Но может, это и к лучшему. – закончил он.
Вытерев слезы, Ира нерешительно, на почти негнущихся ногах пошла к аудитории, где проходил следственный эксперимент. Держа ее сумку в руках, за ней пошел Ян. Обернувшись к Александру, он вопросительно посмотрел на него.
– Нет, Ян. Мне там нечего делать. Я думаю, что Ира и так сама все расскажет. Пусть грымза думает, что это ты ее герой, ее выручил. А я тебя тут подожду, – сказал он и подошел к окну.
Кивнув головой в знак согласия, Ян припустил за студенткой. Открылась дверь, и они вдвоем растворились в ее проеме. Прошло около часа, как Александр стоял в ожидании около окна. Уже второй раз прозвенел звонок в коридоре. Наконец дверь открылась и оттуда, держа Яна под руку, показалась грымза. Она улыбалась. Ян с вымученной улыбкой посмотрел на Александра.
– А, Александр! Как я рада! Господи! Какой я пережила ужас! Если бы не Ян, этот кошмар продолжился бы еще лет так эдак на пять, – прикинула она и резко вздохнула. – Он мой спаситель! Он смог меня вытянуть из тюрьмы! Теперь это я вам, Ян, должна чай с конфетами и букет в зубах! – сказала она и тесно прижалась к Яну, не обращая внимания ни на кого.
Александр, улыбнувшись в ответ, только пожал плечами.
– Александр, подожди меня, я сейчас освобожусь, – сигнализируя глазами, сказал Ян.
– О, извините! Я вторглась в ваши планы! – сообразила грымза. – Ян, вы доведете меня на кафедру, и я вас отпущу. Хорошо? А то меня еще ноги не совсем хорошо держат после бессонной ночи и всего этого…
Согласившись ее довести до кафедры, Ян потянул ее быстрее. Еле успевая перебирать ногами, грымза с прискоком шла рядом.
Видя, что они уже завернули за угол коридора, Александр наконец рассмеялся.
– Ну и странная же это была бы парочка. Видел бы себя Ян со стороны, – подумал он весело.
Правда, улыбка у него быстро сникла, когда он увидел, что выводят Иру из кабинета люди в форме. На ее бледном лице уже не было слез. Оно было спокойным. Посмотрев на Александра, она ему улыбнулась и сказала:
– Вы были правы. Так гораздо легче. – И, больше не обращая ни на кого внимания, она ушла. Вслед за ней, унося ее сумку, ушли и люди в форме.
Долго смотрел им вслед Александр, размышляя о жизни. О том, как много вокруг соблазнов. И как все-таки человек должен думать над тем, чтобы не переступить грань человечности, великодушия и сострадания. Выдернул из этого состояния, как обычно, Ян.
– Ну, пойдем! Как ты все-таки грымзу выручил! Я тебе должен! Но как ты догадался, что это она? Все никак не пойму. Расскажешь? – прозвучал его голос рядом.
Александр поднял глаза, увидел друга и, положив ему руку на плечо, сказал:
– Ты знаешь, Ян, как хорошо, что ты у меня есть! А другу помочь – это только в радость! Так что ничего ты мне не должен. Друзья выручают просто так, радуясь, что могут это сделать. Понимаешь? – спросил он и заглянул в глаза Яну.
Ян, улыбнувшись во все свои тридцать два зуба, с благодарностью пожал ему руку.
– А хочешь, я тебя угощу вкусным обедом? – вдруг спросил он. – У нас здесь, рядом с институтом, есть одно местечко. А кормят как! У них даже есть своя мини-пекарня. Так что хлеб у них всегда обалденно вкусный!
– Если только хлеб, то лучше не надо. А если еще и мясо вкусно готовят, то тогда конечно же я готов идти, – ответил ему Александр.
Выйдя из института, друзья, свернув налево, вскоре подошли к кафе, которое называлось «Вилка».
– Хорошо, что не вилы, а вилка, – пошутил Александр и, решительно шагая, поднялся по ступенькам.
Кафе встретило их приглушенной музыкой и полумраком. Мелодичные звуки так и просили их присесть и отдохнуть. Выбрав местечко около окна, друзья стали осматриваться по сторонам.
– Здесь не многолюдно, – осмотревшись, сказал Александр.
– Это пока. Вечером здесь обычно нет свободных столиков.
Сделав заказ, Ян попросил Александра все рассказать про студентку, как же ему удалось ее вычислить.
– Нечего особенно и рассказывать, – ответил Александр. – Получилось совершенно случайно. Она нервничала. Выронила сумку. Я решил ей помочь собрать вещи и нечаянно дотронулся до ее руки. Ну а дальше дело техники. Ты же понимаешь.
– Понятно, – протянул Ян. – Но я думаю, что это не случайность. Вернее так: случайности не случайны. Она нервничала – вот и уронила сумку. Хорошо, что ты пришел, иначе бы грымзу не спасли. А вообще, дуреха эта Ира. И зачем она поддалась на уговоры этого Перелыгина. Он думал, представляешь, что его поставят руководить кафедрой, как только грымзу посадят. Вот гад! – сказал Ян и в подтверждение своих слов грохнул вилкой об пока еще пустой стол.
– Пожалей стол, Ян, – одернул его Александр. – Стол-то не виноват в том, что есть такие люди, как Перелыгин. Но Ира не под пистолетом с ним жила. Она сознательно хотела разрушить его семью, хотела родить от него ребенка. Поэтому и подложила деньги в методичку, как он ее и попросил. Только цену она заплатит слишком большую. Хотя кто его знает, чем мерить эту цену, –