Уиттингтон разбогател за счет ухода от уплаты налогов в грандиозных масштабах. Он скрывал или маскировал проценты, которые получал по своим кредитам. И все же он был так почитаем обоими столпами лондонской власти — двором и Сити, — что его не только произвели в рыцари при Генрихе V, но и позвали заседать в суде по делам ростовщичества в 1421 году — как будто сам он не занимался ростовщичеством под другим названием.
Мир королевских финансов был усеян сверхчувствительными минами. Только гений мог избежать их все и выжить, и надо признать, что Дик Уиттингтон был гениальным финансистом, потому что на протяжении всей своей жизни пользовался доверием, а это самое главное. Уже в 1382 году он был тем человеком, которому легко доверяли жемчуг и драгоценные камни и другие товары, на общую сумму 600 фунтов стерлингов, и, судя по всему, не требовали гарантий.
Он пользовался таким авторитетом, что в 1406 году его снова избрали мэром и еще раз в 1419-м (в четвертый раз, если считать его первоначальное назначение Ричардом II), и умер он в 1423 году, имея рыцарский титул и чуть ли не самую безупречную репутацию из всех деловых людей, живших до него и после. Он был банкир, по сути, ростовщик, а все равно его жизнь постоянно преподносят как героическую сагу про «победу над обстоятельствами» и «успех вопреки всему», короче — «из грязи в князи».
Тому, что сегодня образ Дика Уиттингтона окружен ореолом, есть простое объяснение: он делился, и делился он щедро, что совершенно чуждо культуре сегодняшней Британии, хотя в современной Америке это, пожалуй, присутствует.
Ко времени его смерти едва ли была хоть одна сфера жизни Лондона, не ощутившая его благодеяний. Он украшал и улучшал Гилдхолл. Он контролировал расходы на завершение строительства Вестминстерского аббатства. Он был настолько потрясен условиями в Ньюгетской тюрьме, где заключенные мерли как мухи от тюремной лихорадки, что открыл отдельную тюрьму для должников в Ладгейте. Он создал палату для матерей-одиночек в больнице Сент-Томас и дренажные системы для районов Биллингсгейт и Криплгейт.
Он перестроил свою собственную приходскую церковь Св. Михаила Патерностер Ройял и был настолько сердобольным, что обеспечил жилье своим ученикам в своем собственном доме и как мэр провел закон, запрещающий стирать шкуры животных в Темзе в холодную, влажную погоду, потому что многих учеников принуждали делать это и они умирали от переохлаждения. Он инициировал строительство одного из первых общественных питьевых фонтанов в Лондоне — возможно, самого первого; и он создал общественный туалет, возможно, первый с римских времен, в приходе святого Мартина в Винтри. Нельзя сказать, что этот туалет отличался высоким уровнем технического совершенства или санитарии — смывался он водами Темзы во время приливов, — но все-таки представлял собой скромный шаг вперед в деле улучшения средневековой гигиены, и о нем — о туалете — долго помнили как о «длинном доме Уиттингтона». Поток денег не прекратился и после его смерти, ручейки денег текут и сегодня. Уиттингтон женился на Алисе, дочери сэра Хью или сэра Джона (или даже сэра Иво) Фитцуоррена, но, похоже, у них не было детей, и в своем завещании он оставил 7000 фунтов на финансирование такого проекта, который обычно финансирует государство. На деньги Уиттингтона отремонтировали больницу Святого Варфоломея. В соответствии с его завещанием был создан траст, по-прежнему находящийся в ведении компании Mercers, которая ежегодно раздает деньги 300 беднякам, и по сей день — шесть сотен лет спустя — Дик Уиттингтон продолжает предоставлять места в богадельнях тем, кто оказался в затруднительном положении.
В селе Фелбридж вблизи Ист-Гринстед есть пятьдесят шесть квартир для одиноких женщин или семейных пар с низкими доходами. Зайдите на веб-сайт, и вы увидите, что это прекрасные квартиры, расположенные посреди розового сада. Среди них есть студии, квартиры с одной и двумя спальнями для тех, кому за шестьдесят и кто оказался в стесненных обстоятельствах. Там, правда, запрещено держать домашних животных — кстати, а почему в художественных книгах Уиттингтон имеет кота, но в исторических хрониках ни словом не упоминается о его четвероногом друге?
Некоторые говорят, что это связано с одним из изображений Уиттингтона, на котором его рука покоилась на черепе, пока изображение не сочли слишком мрачным и череп заменили кошкой. Некоторые говорят, что это отголосок сказки X века из Аравии, где рассказывается о бедном мальчике, все имущество которого состояло из кошки, которая ловила мышей, и который стал одним из великих людей королевства. Но ответ, конечно, очевиден.
То, что последующие поколения снабдили Дика Уиттингтона кошкой, объясняется тем, что это делало его образ еще добрее и мягче и человечнее. Это соответствовало его характеру, как его стала понимать лондонская публика. Он мог быть беден, но, как и многие бедные люди, не настолько беден, чтобы отказать себе в кошке; и, так как англичане необычайно любят животных, кот стал символом необычайной щедрости души Уиттингтона.
В этом смысле миф поэтизирует действительность. Лондону нужна была энергия и капиталистическая предприимчивость Уиттингтона. Сменяющим друг друга королям необходима была помощь в финансировании их затей. Азенкур, эта знаковая победа над французами, воспетая Шекспиром как критический момент в становлении английского духа, частично финансировалась Уиттингтоном. Он был крупным игроком в экономике и политике, но именно благотворительность позолотила его репутацию.
Он заслужил свою репутацию, и чем больше мы углубляемся в правду, стоящую за легендой, тем больше мы его уважаем. В 1569 году «Хроника» Ричарда Графтона заключает перечень его наследства и актов благотворительности таким увещеванием: «Зри сие, старейшины, ибо сие есть славное зерцало». В том же духе мы можем сказать сегодня: «Воззритесь на Дика Уиттингтона, банкиры и плутократы Лондона, ибо сие есть славный пример».
Для сравнения, стандартная басня про Дика Уиттингтона.
Давным-давно жил бедный мальчик, которого звали Дик Уиттингтон. Ни матери у него не было, ни отца, а часто и есть было нечего. Однажды он услышал про великий город Лондон, где, как все говорили, даже улицы были вымощены золотом. Дик решил поехать в Лондон, чтобы искать счастья.
Лондон был большой и шумный город, полный людей, богатых и бедных. Но Дик не нашел ни одной улицы, которая была бы вымощена золотом. Усталый, замерзший и голодный, он заснул на крыльце большого дома. Этот дом принадлежал мистеру Фитцуоррену, богатому купцу, который к тому же был хорошим и щедрым человеком. Он взял Дика в свой дом и дал ему работу судомойки.
У Дика была отдельная маленькая комната, где он мог бы быть очень счастлив, если бы не крысы. Они бегали по нему, когда он лежал ночью на постели, и не давали ему спать. Однажды Дик заработал один пенни, начистив туфли для джентльмена, и на него он купил кошку. После этого жизнь Дика стала легче, кот распугал всех крыс, и Дик мог спать спокойно по ночам.
Однажды мистер Фитцуоррен собрал вместе всех слуг дома. Один из его кораблей отправлялся в далекую землю с товарами для продажи. Мистер Фитцуоррен предложил слугам отправить что-нибудь из их вещей на этом корабле, если они того пожелают, — что-то такое, что можно обменять на золото или деньги. У Дика был только его кот, которого он мог отправить, что он и сделал с печальным сердцем.
Дик продолжал работать судомойкой у мистера Фитцуоррена, который был очень добр к нему. И все остальные были к нему добры, кроме повара, который так издевался над Диком, что однажды Дик решил бежать. Он уже почти вышел из города, когда услышал звон колоколов церкви Боу. «Вернись, Уиттингтон, трижды лорд-мэр Лондона», — прогудели колокола. Дик был поражен, но сделал так, как сказали колокола, и вернулся к мистеру Фитцуоррену.
Когда он вернулся, он обнаружил, что корабль мистера Фитцуоррена вернулся и что его кота продали за огромные деньги королю Берберии, дворец которого был полон мышей. Дик стал богатым человеком.
Он вскоре выучился ремеслу у мистера Фитцуоррена, женился на его дочери Алисе и со временем стал лорд-мэром Лондона три раза, как и сказали колокола.
Есть и еще одно, последнее, достижение Дика Уиттингтона, о котором следует упомянуть. Именно благодаря одному из его посмертных даров в 1423 году была открыта первая лондонская публичная библиотека.
Она была расположена рядом с Гилдхоллом, и идея заключалась в том, чтобы дать горожанам доступ к книгам, которые были доступны только духовенству или аристократии. До 1476 года библиотека пополнялась книгами, напечатанными Уильямом Кэкстоном на его замечательном новом станке, а затем произведениями, сошедшими с книгопечатных прессов Винкина де Ворде.