раскладе символизирую проблемы, – сказал он, – то я ведь всё равно в курсе, что ты сидишь на ветке. Просто мне тебя плохо видно – но я всё равно знаю, что ты там.
– Эй, молодые люди! – Как бы в подтверждение слов Олега, донеслось откуда-то со стороны.
Почти не сговариваясь, Олег с Сашей бросились в сторону метро. Они даже не увидели, кто их окликнул: это мог быть тот же мужик в спецовке, – и остановились только возле памятника Грибоедову.
Тут Саша впервые за сегодня улыбнулась. Олег подумал, что улыбка у нее была очень красивой.
– Мне на красную. А тебе?
– Мне тоже, но в другую сторону…
– Давай ты не будешь за меня решать, в какую сторону мне?..
Олег не нашелся, что ответить.
…Нужно было попробовать в последний раз. Если не убедить – то хотя бы успокоить совесть.
Олегу не нравилось, что шум в голове и шум метро слипались в один ритмичный верлибр, который гудел громче любых рациональных мыслей.
– Саш, только, пожалуйста, – московское метро всегда нужно перекрикивать, чтобы что-то сказать, словно поезда и дорогой мрамор станций лучше тебя знают, какие звуки надо транслировать, а какие нет, – пожалуйста, не ходи туда. Мы еще уломаем Васильича. Может быть, Элина, мой редактор, поговорит с ним…
– Я не хочу никого уламывать! – крикнула Саша под аккомпанемент приближающегося поезда. Олег хотел было возразить – но Саши на платформе уже не было, а вокруг были спешащие с работы люди, пытающиеся обогнать ветер заполненных до отказа вагонов, но тот, кто желает обогнать ветер, вызывает лишь снисходительную улыбку.
Остался только запах духов с ароматом вишни и кардамона. Олегу вдруг захотелось последовать за этим запахом, сесть не на свое направление и поехать куда-то в сторону «Бульвара Рокоссовского» – до того момента, пока запах не затеряется окончательно между кожаных сидений и натертых тысячей ладоней стальных поручней метро.
И тогда Олегу стало страшно.
Саша
Но Саша поехала не домой.
Она вышла на «Преображенке», как обычно, но пошла в другую сторону.
Заглянула в супермаркет, купила пакет персиков, фундука и плитку шоколада со вкусом апельсина, кофе и зубную пасту. Про фторурацил, главное, не забыла. Забыла только про бритву, но времени оставалось так мало, что решила не возвращаться. Сделалось грустно.
Солнце пряталось среди бело-синих облаков, скрывая лучи. Это был просто белый диск в небе – елочная игрушка, которую забыли снять с ветки после праздника.
Саша перешла мост, потом перебежала дорогу под аккомпанемент сигналящих авто и ругающихся водителей, и вышла на искомую улицу. На мгновение ей пришлось остановиться, прислонившись к стене какого-то заброшенного предприятия. Улица вдруг поплыла куда-то в сторону, всплыли синие и красные круги, расходившиеся концентрически, – и Саша замерла, задержав дыхание и сосредоточившись на ощущениях. Всё, как советовал терапевт.
Сначала сосредоточься на пяти вещах, которые ты слышишь. Далеком перестуке вагонов поезда. Ровном гуле машин, похожем на белый шум канала, настроенного на пустую частоту. На фальцете подростка, тарахтящего о «Майнкрафте». На цокающих по жженой мостовой каблуках.
Она сможет его вызволить. Сможет. На этой дурацкой судье в «Bosco» всё не закончится. Но для начала… Для начала ей нужно сделать кое-что еще. И сделать быстро.
Вопрос в том, что́ на это скажет отец.
И скажет ли что-то вообще? После того вечера с летающими бокалами они были не то чтобы лучшими собеседниками – даже в те редкие моменты, когда руководство «Матросской Тишины» разрешало свидания.
Но сначала надо было сделать передачку. На свидании делать передачки нельзя – Саша хорошо это усвоила однажды, когда лекарство не удалось передать из рук в руки, и пришлось выстаивать долгую вечернюю очередь, чтобы вручить субтильной сотруднице мятый рецепт.
В этот раз без очереди тоже не обошлось. В коридоре с дерматиновыми стульями и шелушащейся штукатуркой было очень душно; где-то работал вентилятор, но спасал он плохо.
– А кто последний?
– После меня будешь… Ты к парню?
– Нет, к отцу.
– Ого, повезло ему. А что у тебя там, персики?
– А что? Персики, сахар.
– Девушка, с сахаром не принимают.
– В смысле не принимают? Почему? А как чай пить?
– А вот как хочешь, так и пей. Не принимают и всё.
– Сахар нельзя, полуфабрикаты нельзя, мед только в прозрачной таре…
– Да-да, меня из-за этого развернули в апреле. Принесла книжку почитать ему, Бодрийяра, ну меня и послали. Говорю, ну к экзамену подготовиться нельзя, что ли? Не, говорит, пусть пользуется библиотекой изолятора.
– Жесть.
– Не, он всё равно на экзамен не попал, срок содержания продлили.
– У моего так бизнес накрылся. Посадили, только партнер на свободе остался, но тот контракты потерял.
– А долго ждать?
– Быстро двигается.
– Да, в этот раз быстро, а иногда и по шесть часов маринуют.
– Шесть?..
– Это еще ничего. Это еще спасибо, что передать можно. Скоро и передачи закроют, наверно. Без права переписки и всё такое.
– Ну да, только с адвокатом и можно попасть на встречу.
– Мне вот запретили журналы приносить, представляете? Мол, не положено.
– А какая статья?
– Два восемь два.
– Тогда понятно. Странно, что сюда отправили, а не в «Лефортово».
– «Лефортово» забито, говорят.
– Оно всегда забито, зато там камеры меньше, не то что в этой…
– Простите, а не знаете, как тут с лечением в больнице?
– Ну лечиться приходить явно не сюда надо.
– Ха-ха-хах.
– Да я понимаю, но у отца рак, и его только недавно в больницу определили.
– Ого, кошмар!
– Сочувствую вам очень.
– Не очень у них с лечением, если честно. У сестры муж здесь лежал с туберкулезом, еле выкарабкался. И то только потому, что меру пресечения сменили.
– Сколько заплатил?
– Да сами отменили вроде. Про него в газете написали, и судья струхнул. Типа того.
– Девушка, в заявлении напишите обязательно, в какой дозировке и как часто принимать лекарство ваше.
– А что, они там не знают?
– Ну… Вы напишите.
– Ладно. А ручка есть у кого-то, ручка?
– Засрали всё своими западными мультфильмами. Вот раньше мультики были: Винни-пух, Простоквашино…
– У вас есть ручка с Простоквашино? А с Винни-Пухом? А просто ручка?
– Что?
– Ну и всё.
– Господи, еще этих разговоров я тут не наслушалась.
– А долго там, никто не знает?
– Следующий! Проходите следующий на передачу!
– О, быстрее пошло дело.
– Да в будние всегда так, это ближе к выходным больше людей – меньше окно для передач.
– У моего лекция в это время должна была быть, эх…
– Можно попросить по видеосвязи провести, наверно.
– Да его уволили еще зимой. Чего, боятся все.
– Моего тоже с работы