— Доброе утро, генерал. Хотите занять правое сиденье?
— Может быть, посадим впереди мистера Меллоу? Я уже все видел, причем неоднократно.
— Как хотите. — Она холодно кивнула Крейгу. — Мистер Меллоу. — И села в кабину.
Она получила разрешение от диспетчера и вырулила на место ожидания. Потянув на себя рычаг ручного тормоза, она пробормотала:
— Слишком много свинины вредит воспитанию настоящего еврея.
Такая фраза была несколько странной для начала разговора. Крейг был несколько удивлен, и только когда ее руки забегали по ручкам управления и переключателям, устанавливая и проверяя различные настройки, он понял, что этой фразой она начинала предстартовую проверку. Его подозрения по отношению к женщинам-пилотам стали понемногу ослабевать.
После взлета она повернула на северо-запад, включила автопилот, разложила на коленях крупномасштабную карту и принялась изучать маршрут. «Летает неплохо, — решил Крейг, — но общение с людьми ни к черту».
— Прекрасная машина, — попытался завязать разговор Крейг. — Она ваша?
— Предоставлена в постоянное пользование Уорлд Уайлдлайф Траст, — ответила она, напряженно вглядываясь в совершенно пустое небо впереди.
— Какая крейсерская скорость?
— Указатель скорости полета прямо перед вами, мистер Меллоу, — легко пресекла его попытки Сэлли-Энн.
Молчание прервал Питер Фунгабера, который наклонился над спинкой кресла Крейга.
— Это — Грейт Дайк, — сказал он и указал на геологическое образование прямо под ними. — Выход на поверхность руд с высоким содержанием хрома, платины, золота…
Потом они пролетели над возделанными полями, которые быстро закончились, и полетели над скалистыми, поросшими лесом холмами, протянувшимися до самого горизонта, окутанного дымкой.
— Мы совершим посадку на запасной полосе, по эту сторону холмов Понгола. Там есть миссионерская школа и небольшой поселок, но в целом местность очень глухая. Там нас будет ждать транспорт, однако до лагеря нам придется добираться еще часа два, — объяснил генерал.
— Вы не будете против, если мы немного снизимся, генерал? — спросила Сэлли-Энн, и Питер Фунгабера хмыкнул.
— Нет смысла спрашивать о причине. Сэлли-Энн пытается убедить меня в важности диких животных, особенно их защиты.
Сэлли-Энн потянула ручку газа и направила самолет вниз. Уже становилось теплее, и маленький самолет заплясал в потоках воздуха, которые поднимались от холмов. Они летели над совершенно лишенной населения и неосвоенной местностью.
— Богом забытые горы, — пробурчал генерал. — Нет постоянных источников воды, кислая почва, муха цеце.
Тем не менее Сэлли-Энн удалось заметить у пересохшего русла реки стадо крупных горбатых антилоп, а потом, миль через двадцать, одинокого слона.
Она опустилась до высоты верхушек деревьев, выдвинула закрылки и несколько раз облетела слона, отсекая его от леса и заставляя оставаться на открытой местности. Слон был вынужден следить за кружившей машиной, вытянув хобот и расставив уши.
— Он великолепен! — воскликнула он, и ветер унес ее слова. — Каждый бивень не менее ста фунтов. — Она одной рукой фотографировала животное через открытое окно, и электропривод «никкона» жужжал, протягивая пленку через фотоаппарат.
Они летели так низко, что, казалось, слон может дотянуться хоботом до крыла. Крейг отчетливо видел влажные выделения желез за его глазами и почувствовал, что вцепился руками в подлокотники.
Сэлли-Энн наконец выровняла крылья и набрала высоту. Крейг с облегчением расслабился.
— Испугались, мистер Меллоу? Ноги похолодели, вернее, нога.
«Стерва», — подумал Крейг. Это был удар ниже пояса. Она уже разговаривала с Питером Фунгаберой.
— Мертвым это животное в лучшем случае стоит десять тысяч долларов. Живым — в десять раз больше, если не считать слонов, отцом которых он еще станет.
— Сэлли-Энн убеждена, что в стране действует распространенная сеть браконьеров. Она показала мне ряд очень интересных фотографий, и я начинаю разделять ее тревогу.
— Мы должны их найти и уничтожить, генерал, — настаивала она.
— Найди их для меня, Сэлли-Энн, и я их уничтожу. Я уже дал слово.
Слушая их разговор, Крейг вдруг испытал старомодное чувство, которое родилось, когда он впервые увидел их вместе. Нельзя было не заметить согласия между ними. Фунгабера был исключительно красивым мужчиной. Он обернулся и заметил внимательный и оценивающий взгляд генерала, который тот моментально попытался скрыть улыбкой.
— Ваше мнение по этому вопросу, мистер Меллоу? — спросил генерал, и Крейг неожиданно для себя рассказал ему о планах, касающихся «Вод Замбези» на Чизарире. Он рассказал ему о черных носорогах, об охраняемых заповедниках, и Сэлли-Энн слушала его не менее внимательно, чем генерал. Когда он закончил свой рассказ, все помолчали немного, а потом генерал сказал:
— Вы говорите разумные вещи, мистер Меллоу. Именно в таких планах отчаянно нуждается наша страна, и потенциальную прибыль смогут оценить даже самые отсталые и наивные люди.
— Может, быть будет проще называть меня Крейгом, генерал?
— Спасибо, Крейг, для друзей я — Питер.
Через полчаса Крейг заметил, как на солнце блеснула оцинкованная крыша, и Сэлли-Энн сказала:
— Миссионерская школа Тути.
Она начала снижаться для посадки. Она облетела церковь, и Крейг успел заметить крошечные фигурки людей рядом с хижинами.
Полоса была короткая, узкая и неровная, ветер боковой, но Сэлли-Энн подошла к ней немного боком и резко выровняла самолет перед самой посадкой, прижимая правое крыло поворотом колеса. Крейг понял, что она действительно была хорошим пилотом.
Рядом с полосой, поддеревом, стоял армейский «лендровер» песочного цвета, три десантника отдали честь Питеру Фунгабере, топнув тяжелыми ботинками, подняв клубы пыли и хлопнув ладонями по прикладам винтовок. Пока Крейг помогал Сэлли-Энн привязать самолет, военные загрузили их скудный багаж в «лендровер».
— Как вы думаете, здесь есть женская уборная? — спросила Сэлли-Энн, когда автомобиль поравнялся со зданием школы рядом с церковью.
Питер легонько стукнул водителя стеком по плечу, и «лендровер» остановился.
На террасе толпились дети с широко раскрытым удивленными глазами, потом вышла директор школы, чтобы встретить поднимавшуюся по ступеням Сэлли-Энн. Она была примерно того же возраста, с длинными стройными ногами под простой хлопчатобумажной юбкой. Ее одежда была хирургически чистой и отглаженной, белые спортивные тапочки — идеально чистыми. У нее было типичные для девушки нгуни круглое лицо, белоснежные зубы, глаза, как у газели, кожа, похожая на бархат, и грациозная осанка. Умное лицо с тонкими чертами было просто прелестным.