ни измен. Увы, поговорить с ней по душам не представлялось возможным… Или нет, не так: я знал, что разговор, который подарит определенность, когда-нибудь да состоится, но дико боялся сделать матушке больно! В общем, маялся со страшной силой. До тех пор, пока не заметил, как проворачивается дверная ручка. А потом все «лишние» мысли как отрезало — я кинул взгляд на таймер, отрешенно отметил, что с момента ухода Леди прошло два часа, настроился, как на тренировочный бой, и прикипел взглядом к мужчине, переступившему через порог.
Глава рода Зыбиных выглядел… харизматично. Несмотря на возраст за шестьдесят и коренастое телосложение, он был плотен, но не толст, значит, не чурался занятий спортом. Часть мимических морщин, на которые советовала обращать внимание матушка, была скрыта под аккуратной бородкой и усами, но те, которые были видны, не вызывали никакого негатива — да, он, по моим ощущениям, был личностью авторитарной и достаточно жесткой, но другие его статуса не достигали. Удалось рассмотреть и кантик. Но кроме очевидного вывода — маг Земли — это не дало ровным счетом ничего. Равно, как и открыто болтавшийся на груди амулет старинной работы, вероятнее всего, с защитой от ментальных воздействий.
Гость… вернее, владелец школы-интерната, в свою очередь, изучал меня и наверняка сделал какие-то выводы, раз начал разговор с обращения на «вы»:
— Доброе утро, Лютобор Игоревич! Позвольте представиться: Александр Всеволодович Зыбин, глава рода, некогда построившего эту школу-интернат.
— Здравствуйте, Александр Всеволодович! — поздоровался я и виновато улыбнулся: — Прошу прощения за то, что встречаю вас лежа, но моя одежда по ряду причин находится не в лучшем состоянии, а дозволения отправиться за сменной я, увы, не получил.
— То, что лежите — мелочи… — отмахнулся он, плотно закрыл входную дверь и величественно опустился на стул для посетителей. — Рекомендации нашей целительницы, как правило, оправданы, и их не оспариваю даже я. А с лицами, из-за которых вы пострадали, разберусь. Точно так же, как разберусь и с сотрудниками интерната, превративших его в филиал каторги, только для детей и подростков. Порукой тому мое слово.
Я коротко кивнул в знак того, что он услышан, и снова превратился в слух. Зыбин счел это нормальным, явно выяснив обо мне все, что было возможно, и запомнив, что я молчалив. А потом удивил:
— Впрочем, в этом есть и моя вина — это я самоустранился от контроля за этим объектом рода и я дал слишком много воли персоналу. Поэтому прошу принять мои извинения и не держать зла.
«Тебя действительно будут облизывать…» — мысленно повторил я, кивнул еще раз и… на миг потерял дар речи: закончив просить прощения, Александр Всеволодович достал из внутреннего кармана пиджака футляр с хорошо знакомым логотипом и положил на одеяло:
— Это компенсация. За моральный ущерб.
Я кивнул в третий раз. На полном автомате, так как даже самые дешевые коммуникаторы от торгового дома «Светоч» стоили от семисот пятидесяти золотых и выше! Нет, я, как незаконнорожденный сын главы рода Рарогов, еще мог о таких помечтать. А для обычного мальчишки из богом забытого села Архангельской губернии этот аксессуар был так же недостижим, как звезда с небес!
Зыбин счел нормальным и этот временный ступор. Но выдержал паузу, чтобы дать мне оклематься, и только потом перешел к основной теме беседы:
— Как вы, наверное, догадываетесь, перед тем, как явиться в медблок, я прочитал ваше досье, порасспрашивал о вас подчиненных и просмотрел ряд записей с камер видеонаблюдения, так что составил некоторое представление о вашем характере. Рассыпаться в пустых комплиментах или сотрясать воздух пустопорожней болтовней не в моих привычках, строить из себя взрослого при общении с толковым подростком — тоже, поэтому я опишу создавшуюся ситуацию так, как вижу, и сделаю несколько интересных предложений, а вы делайте выводы. Итак, вы — физик, который инициируется еще до середины весны. Одаренные этой школы магии в обычных аристократических родах не задерживаются и, в конечном итоге, оказываются либо в роду Волконских, либо в родах Большой Десятки. На мой взгляд, это правильно. Но к этому мнению, если вам будет угодно, я вернусь чуть позже, а пока продолжу основную часть повествования. Вернее, еще раз подчеркну, что воевать за вас бессмысленно, ибо чревато крайне неприятными последствиями, зато мне выгодно вам помочь. Хотя бы из тех соображений, что через пару десятков лет вы обретете очень серьезный политический вес и наверняка вспомните того, кто серьезно помог на старте. Ну, или его наследников. А теперь перейдем к конкретике…
…Мы ударили по рукам аж в половине третьего, то есть, после двух с лишним часов переговоров. Нет, никакой торговли или перетягивания каната не было — я в конечном итоге принял практически все предложения Зыбина, причем без каких-либо правок. Просто он стремился играть в открытую, из-за чего предельно подробно описывал каждый отдельно взятый пункт договора, а потом рассказывал о возможных подводных камнях или ошибках, которые я могу допустить по той или иной причине. Ну, а я «тянул время» по другой причине — мне приходилось не только вдумываться в каждое предложение, но и играть. То есть, следить за говором, «откровенно не понимать» нюансы взаимоотношений между дворянами, удивляться, есть по-простецки, когда припирало, и так далее. Тем не менее, в какой-то момент мы пришли к общему знаменателю по всем вопросам, и Александр Всеволодович, улыбнувшись, по-купечески подставил мне правую ладонь.
Я по ней ударил, подтверждая заключение устного договора, а затем на миг «потемнел взглядом». Эта подводка, дожидавшаяся своего часа почти всю беседу, сработала, как надо — мой собеседник и, в какой-то степени, деловой партнер подобрался и спросил, что меня беспокоит.
— Ничего! — честно ответил я. — Благодаря вам и вашему великодушию я получу не в пример больше, чем отдам. И я сейчас не только о материальных благах, но и о бесценных знаниях, навыках и опыте. Кроме того, теперь я понимаю ваши мотивы и уверен, что, будучи на вашем месте, поступил бы так же. Но есть крошечная шероховатость.
— Делитесь! — скорее попросил, чем потребовал он. И я «поделился»:
— Я проучился в вашем интернате всего ничего и большую часть этого времени выживал. Если бы не бескорыстная помощь Лады Леонидовны, то на душе остался бы сплошной негатив. А так мне немного грустно. И… хочется, чтобы жизнь этой достойной женщины стала хоть чуточку комфортнее!
— Вы неразговорчивы. Но когда начинаете излагать свои мысли, кажетесь намного взрослее, чем выглядите… — неожиданно заявил Зыбин. — Если бы не ваше сочинение по литературе, прочитанное перед этим