Читать интересную книгу Чужая жена. Двойная сделка (СИ) - Дашкова Ольга

– Ты обещал месяц назад. Ему, что, еще месяц ждать, или год? Ты, сука, меня уже бесишь.

Снова удар, глухой вой, женский плачь.

– Да заткните вы эту суку хоть чем-нибудь. И без того башка болит.

Альберт почти не дышал, вцепившись в перила до побелевших костяшек. Даже он, в десять лет мог понять, что его отец играет в карты не просто так, а на большие деньги. Он чаще выигрывает, но иногда и проигрывает, так было необходимо, чтоб дать понять сопернику, что он тоже уязвим. А вот сейчас, эти люди пришли в их дом ночью, чтоб вернуть долг, то что он выиграл.

– Альберт, мне страшно.

– Тихо, малой, тихо, все будет хорошо. Только не реви.

Ему и самому было страшно. А что, если эти люди не уйдут? А что, если они тут всех поубивают?

– Ну, чего ты запричитала, сучка, а? А ты такая ладная, красивая, может, привести тебя в качестве трофея Мирону, или как залог?

– Отпусти, тварь поганая, и Мирону передай, чтоб сдох, скотина, и чтоб его тело собаки сожрали, а потом высрали.

– Это мама? Да? Мама?

– Тихо, – Альберт едва успел прихватить Руслана, тот кинулся вниз, но этого делать нельзя было, только хуже будет. – Тихо, тихо, не слушай, только не слушай.

– Ну, может, ты сама ему это передашь?

– Да пошел ты, ублюдок конченый. Чтоб тебя воры выебли на зоне.

Даже двум детям наверху была слышна пощечина.

– Ну, ты, сука, меня достала, парни, держите ее крепче, я сейчас покажу, как будут ее ебать, а не меня на зоне.

– Петро, остановись прекрати, Петро, мы все вернем. Зоя, черт, ну зачем ты так? Не нарывайся! Петро, стой. Я прямо сейчас все верну, остановись!

Алберт больше никогда не слышал, чтоб мужчина так отчаянно кричал и просил остановиться. Внизу была суета, видимо, отца держали и тут же били, но тот его крик еще долго стоял в ушах.

– Отпусти, сука! Отпусти!

– Сиди тут, – строго посмотрел на Руслана, тот шмыгнул носом, но никак не отреагировал, лицо бледное, губы трясутся.

– Там мама.

– Сиди тут, я сказал.

Мальчик медленно спустился по лестнице вниз, старые половицы скрипели под ногами, шел босиком, надо было чем-то отвлечь тех гадов. За первой дверью был небольшой чулан, быстро начал смотреть по полкам, на глаза попалась керосиновая лампа, Зоя зажигала ее, когда в доме выбило пробки. Быстро взял, достал из кармана спортивных штанов зажигалку, что спер у отца. Потряс лампу, проверяя, есть ли там горючее, зажег, вспыхнул небольшой огонек.

– Альберт, я с тобой.

– Я сказал, сиди там, ладно, тихо только, иди за мной.

– Ну, сука, хорош брыкаться, давай снимай трусы сама, не могу ебать баб, что кричат от ужаса, словно их режут. А потом, нам твой мужик, еще и денег отдаст.

– Петро, остановись!!

Они медленно спустились вниз, постепенно стала видна вся комната, вещи там разбросаны, на полу осколки стекла. Четверо мужчин, двое из них держали Андрея Фирсова, один Зою, и тот самый, Петро, высокий, здоровый, в потертой кожанке, медленно расстегивал ремень. Им не было видно Зою, Альберт лишь видел своего отца, который стоял коленями на полу.

Один лишь его потухший взгляд в сторону, Фирсов замечает детей, но чуть видно мотает головой по сторонам, чтоб они не подходили. Альберт, зажав лампу в руках, делает быстрых несколько шагов, кидает ее прямо на середину комнаты. Она бьется, огонь растекается лужей по паркету до самого окна, тут же вспыхивает занавеска. Тот, кто пришел в их дом за долгом, резко оборачивается, огонь обжигает ему лицо.

– Сука! Что, блядь, это такое! Сука!

– Андрей! Андрей! Дети, где дети?

Зоя кричит, стирая со щек слезы, огня становится больше. Андрей кидается на Петро, остальные мужики в панике достают оружие, начинается пальба, от которой закладывает уши.

Альберт тянет Руслана на пол, но он с такой силой рвется вперед, что удержать трудно.

– Не стрелять! Я сказал, никому не стрелять, мать вашу!

Альберт в тот раз так и не понял, что именно произошло, из-за дыма становится мало что видно, глаза слезятся, и дышать уже становилось нечем. Он тянет Руслана за руку к кухне, к выходу во двор. Надо было спасаться, иначе они задохнутся или сгорят заживо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Тащи их на улицу, быстро. Всех на улицу, – они с Русланом услышали только это, прежде чем самим выбраться туда.

Летняя ночь была теплой, ребята пробирались к центральному входу, через кусты смородины.

– Что с ними? Где они? Где мама?

–Тихо, Рус, – Альберт шикнул на него, придавил к траве, прижимаясь к ней сам.

– Кто в доме? Говорите, кто это сделал?

При свете яркой луны было видно, как его отец зажимает рану в боку, кровь издалека была не красной, как Альберт всегда считал, а черной.

– Никого там нет.

– Конечно, никого, сейчас все к херам сгорит, и никого не будет. Обойти дом, живо. Привести этих выродков, если они на улице, или заблокировать двери. Там же ваши дети, да?

Петро склонился в Фирсову, на правой щеке пузырился ожог, но тот лишь потрогал его, поморщился.

– Ну что, деньги-то где? Говори, или сейчас они сгорят.

– Не трогай детей, я все покажу. Все отдам.

Но парни, посланные Петро, так и не успели обойти дом, в нем раздался взрыв газового баллона, они упали на землю. Двое мальчиков, оглушенные взрывом, зажали головы руками. Зоя кинулась на мужчину, что держал их на прицеле, раздался выстрел, затем второй.

– Мама!? Мама!

– Стой! Да стой же ты.

Альберт удерживал восьмилетнего Руслана, прижимал к себе, глуша его истерику и слезы, они слышали выстрелы, они прекрасно поняли, что произошло.

ЧАСТЬ 24

Закат багрового цвета, задевая верхушки деревьев, разливался по ровной глади озера. Такого же цвета был пожар, двадцать три года назад, когда горел их с Русланом дом. Родителей не удалось спасти, те люди уехали сразу, а двое мальчишек, глотая черный дым, подбежали к телам. Руслан до приезда скорой и пожарных, которых вызвали соседи, не верил, что его мамы больше нет.

Альберт верил.

Их нет, и уже никогда не будет.

Но он верил в то, что все будут наказаны, всем и каждому зачтется по заслугам. Он нашел того человека, что ворвался в их дом и нажал на курок, через десять лет. Тогда ему было двадцать, молодой, горячий, полный ненависти и едкой мести. Паха, это была кличка мужчины, сокращенное от Павлова Павла Петровича, его нанял совсем другой человек, но горло Альберт перерезал ему лично.

Закат был очень красивым, совершенным, как и кровь, что стекала с ножа на его руку. Паха хрипел, цепляясь за кресло, теплая кровь пузырилась, но Альберт не мог поступить иначе. Пусть он убийца и ему никогда не стать святым, но он ни о чем не жалеет.

– Ты тоже помнишь тот пожар?

Руслан тихо зашел в кабинет, остановился почти рядом с Альбертом, так же неотрывно смотря на закат. Пусть ему тогда было всего восемь, но те два выстрела он помнит отчетливо.

Пусть это покажется странным, но он рад тому, что хоть часть мести свершилась, осталось самое трудное, наказать другого человека. Фирс постоянно сдерживает его, вечно разрабатывает какие-то планы и схемы, великий махинатор. Но сейчас, на душе была горечь совсем не о том, что произошло много лет назад.

– Так не должно быть.

– Ты о чем?

Удар в стену, второй, гул по кабинету и отборный мат Руслана.

– Тебе заклинило? Кончай крушить мой кабинет.

– Мы не должны были так поступать с Викой.

– О, очухался, здравствуй, Ястребов. Смотрю, шестеренки заработали в твоей железной черепушке. Ты мой верный и глупый дровосек. Что, случилось? Элли подарила тебе сердце? Ил ты Страшило и наконец появились мозги?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Да отъебись, тебе лишь бы стебать.

– Так я говорил, ты меня не слушал.Ты вообще никого не слушаешь.

– Сука!

– Рус, головой ударься,  будет больнее.

Альберт повернулся, облокотился на подоконник, начал рассматривать суровое лицо своего брата. Да, он прав, но время не вернуть назад.