Читать интересную книгу Время бежать - Уорд Рейчел

— Ни за что, — сказала я Жуку. — Не сюда. Не к этим зверюгам.

— Они же за забором, — сказал он без особой уверенности. Я видела — он боится их не меньше моего.

— Ты сам посмотри, он держится на одной веревке.

Коровы продолжали таращиться, как будто ждали от нас чего-то. А потом ни с того ни с сего одна вдруг взбрыкнула, пнула соседку — по всему стаду будто волна побежала, коровы разбрелись, снова собрались в кучу.

С меня этого хватило.

— Мы здесь не останемся. Нас затопчут.

— Да разве у нас есть выбор, Джем? Тут, по крайней мере, есть где спрятаться. Ну смотри, если они вылезут из-за забора, мы вскарабкаемся на сено. Коровы же не умеют лазать.

— Без понятия.

Мы уселись на сено и стали смотреть на коров. Парочка все еще таращилась на нас, остальные принялись снова жевать сено. Одна, не переставая жевать, задрала хвост, из-под него вылетела струя коричневатой жижи. В жизни не видела ничего противнее. Я инстинктивно зажала рот ладонью — пустой желудок выворачивался наизнанку. Я отвернулась, а Жук разинул рот и в ужасе таращился на корову, будто зачарованный.

— По-моему, у нее понос, — заключил он, не отводя взгляда. — Или ее сдуру накормили карри. Когда я последний раз ел карри, блиц…

— Заткнись! — успела выдавить я, и меня опять стало выворачивать. Я согнулась пополам, выбралась из коровника, встала в сторонке и, упершись руками в колени, попыталась успокоить желудок и вдохнуть свежего воздуха. Через некоторое время рядом раздались шаги Жука:

— Ты там в порядке?

— Нет.

Я почувствовала, как он положил ладонь мне на спину. Она чуть полежала, потом задвигалась вверх-вниз — он меня успокаивал. Я сосредоточилась на его прикосновении, и спазмы понемногу утихли. Но, несмотря на это, распрямилась я не сразу: мне не хотелось сбрасывать его руку. Я не большая охотница до чужих прикосновений, но от его руки шли тепло и покой. Когда я выпрямилась, оказалось, что Жук стоит рядом, не глядя на меня, взгляд его устремлен куда-то вдаль. Он уронил руку с моей спины. В поле свистел ветер, слегка завывая.

— Лучше? — спросил он, не поворачиваясь.

— Нет, то есть да. — Я хотела сказать ему «спасибо» за то, что он мне помог, успокоил и утешил, но это ведь было бы слюнтяйством. Вместо этого я посмотрела туда же, куда и он, — в ту сторону, откуда мы пришли. — Как ты думаешь, сколько у нас времени? Когда они нас нагонят?

— Не знаю. Вертолета больше не слыхать.

Мы постояли еще немного, пытаясь расслышать низкий раскатистый гул. Может, просто ветер разгулялся и погасил далекие звуки, но, похоже, гул затих. Меня затрясло, Жук обнял меня рукой за плечи.

— Пошли. Поищем, куда спрятаться. Полезли подальше, прямо в сено.

Перед Жуком опять стояла конкретная задача, и он рьяно взялся за ее исполнение. Энергия, блин, так и брызжет. Он раскидывал тюки сена, складывал в кучи, выкрикивал мне указания. Похоже, он сооружал какой-то туннель: то исчезал, уползал куда-то на четвереньках, то снова появлялся, волоча очередной тюк. Наконец вылез окончательно — на физиономии широкая дурацкая ухмылка.

— Давай залезай. — Я, видимо, скорчила рожу, потому что он добавил: — Да порядок. Лезь, а то я сам тебя затащу.

Я встала на четвереньки, пригляделась и полезла внутрь. Ставить больную руку на землю было больно, так что на правой я опиралась только на кончики пальцев, так понемногу и продвигалась. Внутри было темно, но не то чтобы полная темнота, да и сам туннель оказался не особо длинным. Пять-шесть метров — и я уже в комнатушке, а точнее говоря, в пещерке. Места было — только нам с Жуком усесться бок о бок. Видеть я его толком не видела, а носом чуяла. Он ведь потрудился, перетаскивая тюки, до того отшагал много часов, а кроме того, уже хрен знает сколько не мылся — если не считать падения в грязную речку, — словом, его обычная вонь превратилась в настоящую вонищу.

— Ну, как тебе? Класс, да? Осталось только заложить еще одним тюком вход, и порядок. Хочешь, я прямо сейчас заложу — увидишь, как это просто?

От мысли, что мы окажемся с ним заперты в тесном пространстве, мне снова поплохело, и я опять полезла в туннель.

— Пока не стоит. Потом заложим, если понадобится.

Я выбралась на воздух. Глубоко вдохнула. Даже коровье дерьмо пахло не так ужасно, как Жук.

Он тоже вылез из туннеля — прямо какой-то двухголовый пес. Не хотела я его обижать, но рука совсем разболелась, к этому добавились испуг и усталость. Я и выпалила то, что крутилось в голове, выпалила, не подумав:

— Жук, если нас тут найдут, это конец, да?

Выражение его лица тут же переменилось, будто внутри погасили свет. Мне стало стыдно своих слов.

— Да, Джем. Если нас найдут, мы окажемся в западне. Как крысы в бочке. — Он поднялся на ноги, подошел, уселся на сено. Нагнулся вперед, уперся локтями в ноги, свесил голову. Говорил тихо, напряженно: — Я так просто не сдамся, Джем. Я буду драться, Джем. Буду драться.

Я знала: у него при себе нож. Из его слов поняла — он пустит его в ход.

Кровь запульсировала в жилах.

— Оно того не стоит, Жучила. Если нас поймают, будем сдаваться. Что у них, в конце концов, против нас есть? По колесу обозрения мы чистенькие. Тут на нас ничего не повесишь. Да, ты свистнул чужие деньги, но вряд ли об этом заявили в полицию. Ну угнали пару тачек. Подумаешь. А вот если ты полезешь в драку и кого-нибудь поранишь — дело другое. Тут-то тебя и упекут.

— Джем, как бы оно там ни вышло, меня все равно посадят. Тебе, может, все и сойдет с рук, ты же машин не угоняла. Ну была эта история с ножиком, но ты же белая девчонка, Карен и социалка на твоей стороне, на учете не состоишь, к тебе вязаться не станут. А на меня только глянут — и готово дело: типичный несовершеннолетний правонарушитель, тяну по всем статьям. И думать не станут, сразу упекут на несколько месяцев или там на год. Против системы не попрешь. — Он провел пятерней по волосам. — А я не могу, Джем. Не хочу за решетку. Не хочу стать очередным парнем, сломанным этой гребаной системой. — Он жахнул кулаком по соломе. Я уже один раз видела, как его сносит с катушек, если он себя накрутит, но тут посмотрела ему в лицо и увидела: он сморщился, того и гляди заплачет. Злится — да, но, кроме того, ему очень страшно. — Не пойдет, Джем. Лучше драться и умереть.

— Не говори такого, дружище. Никогда не говори.

А сама я все время думала: «Неужели так оно и случится?» Положила руку ему на спину, поводила вверх-вниз, как он раньше. Какой тощий, сквозь одежду прощупываются все косточки на узловатой спине.

Жук шмыгнул носом, утерся рукавом. Потом выпрямился и посмотрел мне в лицо:

— Сегодня, да, Джем?

Я тупо уставилась на него, делая вид, что не врубаюсь.

— Что?

— Сегодня все должно для меня кончиться? Ты ведь знаешь, да? Нас поймают? Всадят в меня пулю, как в того чувака в подземке?

В глазах защипало от слез.

— Не спрашивай, Жук. Ты же знаешь — я не могу сказать.

— Господи, — прошептал он.

Приложил обе ладони к губам, будто молился. Дыхание отяжелело, взгляд прыгал туда-сюда, в глазах откровенная паника. Невыносимо было на это смотреть. Я не могла так это оставить и нарушила обычное правило.

— Не сегодня, — сказала я тихо. — Жук, ты меня слышишь? Не сегодня.

Он уронил руки, глянул на меня. Глаза были красными.

— Спасибо, — сказал он, потом кивнул. — Я не должен был спрашивать и больше не стану. Честное слово.

Он сказал это как маленький мальчик, серьезно, торжественно.

Мне хотелось обнять его и сказать, что все будет хорошо. Тут я вдруг подумала про Вэл, про ту, что вот так же утешала его, когда он был маленьким, и слова, которые она сказала мне — неужели всего два дня назад? — колоколом зазвенели в голове: «Ты уж последи за ним, Джем». Слишком глубоко я во всем этом увязла, мне такого не потянуть.

Мы доели то, что у нас оставалось, примостившись на тюках сена. Я повернулась спиной к коровам, чтобы они не портили мне аппетит. Поделили последний пакет чипсов, съели по шоколадке, допили кока-колу. Ели медленно, пытаясь сделать вид, что это не перекус, а настоящий обед. Проглотили последнюю крошку, и тут поняли. Всё. Еда кончилась. Выбора у нас больше нет. Завтра придется действовать. Это единственный путь.