Он встал на колени перед плачущим ребёнком, заглянул ему в лицо и сгрёб малыша в охапку. Неожиданно он осознал, что по его собственным щекам струились слёзы, а в горло затекают сопли. Он слышал свой голос ушами, но тело не ощущало, что он говорит, – Солнышко моё, я тебя ему не отдам. Никому не отдам. Если я ещё раз выпью, если тебе со мной будет плохо, я найду другую хорошую семью, обещаю. Пожалуйста, прошу тебя, дай мне ещё один шанс. Клянусь тебе, ты никогда меня таким не увидишь, – мальчик уткнулся носом в его жилет, – Взрослые делают так, когда им плохо. Не все, но некоторые. И я раньше тоже так делал, но теперь у меня есть ты, и это мне больше не нужно. Я не променяю тебя ни на что. На это тем более.
Антон почувствовал, как по его плечу разливается жар и как он идёт дальше, к ушам и шекам.
– Знаешь, мне действительно сейчас тяжело. Но это не потому, что мне трудно с тобой. Ты потрясающий мальчик, и я тебя люблю. Я никому никогда не позволю тебя обидеть.
– Я тоже люблю Вас, то есть, тебя, пап.
Они так и сидели на полу, обнявшись и плача. Неожиданно мальчик поднял голову и принюхался. Он всхлипнул и вытер слёзы. Антон вопросительно посмотрел на него, и убрал со лба кудрявую прядь. «Дядя Отто», – объяснил мальчик. Через несколько секунд в дверь позвонили. Антон с Октаем переглянулись, врач улыбнулся, мальчик ответил ему тем же, и неожиданно оба расхохотались. Забыв о боли в голове и тошноте, отец подхватил смеющегося мальчика на руки, покружил вокруг своей оси и усадил на шею. Спотыкаясь, они доплелись до двери. Отто осмотрел их сверху вниз, закатил глаза, но ничего не сказал. Однако Шульц готов был поклясться: уголки его губ дрогнули и поднялись.
– Тебе ещё нужна помощь?
– Ну и где та шлюха, от которой ты нагулял этого выблядка? – проревел Шульц Старший, ткнул в ладонь Октая набалдашником трости и вжал её в стол.
Мальчик взвизгнул и, стул под ним с грохотом повалился на пол. Он с трудом устоял на ногах и, пятясь назад, добрался до лестницы. Он споткнулся и едва не упал, но тут же взбежал по ней вверх.
Антон с Отто переглянулись. Адвокат нахмурился, ожидая от клиента определённого поведения. Однако эти ожидания оправдались не полностью.
Спустя полчаса криков и поисков под каждым кустом, они наконец наткнулись на одиноко стоящую тонкую фигурку. Мальчик робко пошатнулся, и побежал навстречу отцу. Антон обхватил его хрупкие дрожащие плечи, потёр их ладонями и накинул на него пальто.
– Дурашка! Что ж ты делаешь?!
Отто в след за другом выбежал из машины и раскрыл над отцом и сыном зонт.
– Мы так переживали за тебя!
– Но ваша семья не хочет меня видеть, – он говорит сквозь слёзы.
– Да плевать! Мне тоже их видеть тошно. Вот моя семья, – он развёл руками, — Иди сюда.
– Семья, малыш, – вмешался Отто, – Это не те, кто предъявляют счёт за каждую копейку, которую на тебя потратили в детстве. Это те, кто ночью в дождь ищут тебя с зонтиком. Или без него.
Антон посмотрел на друга с выражением искренней признательности, и только в этот момент заметил, что он мёрзнет и держит зонтик над их головами.
– Отто, боже мой, ты же совсем промок. Нет-нет-нет, домой я тебя не пущу. Останешься у нас, всё необходимое я тебе дам, – Запутавшись в длинных ногах, врач неловко подскочил и выхватил зонт из его рук, – У тебя ведь выходной?
– Ну, ты весь вечер был под моим присмотром так что, скорее всего, да.
Антон довёл обоих до машины, усадил и сам закрыл за ними двери. Мокрая рубашка липла к телу, обожжённые холодным воздухом лёгкие словно чесались изнутри, но лицо светилось счастьем и внутренним покоем.
– Ты уверен, что сможешь вести?
– О, нет, Шульц, машину свою я тебе не доверю. Тая лучше успокой.
Октай хихикнул, когда услышал такой вариант своего имени. Отец усадил его на колени и пощекотал, потерявшись своей щетинистой щекой о его лоб. Мальчик положил голову на его грудь, поморщился и вздохнул.
– Эй, ты у меня как? Несколько раз за день плакал. Голова не болит? Ещё и промок. Как бы не заболел теперь.
Мальчик упёрся лбом в его жилетку и протяжно застонал. «Поспи», – шепнул Антон, – «Нет, подожди, я дам тебе таблетку». Октай с трудом проглотил её, выдохнул и задремал.
– Ну и день у Вас сегодня. Добраться бы до дома и отдохнуть хорошенько.
– И не говори, – проворчал врач, – Отто, дружище, я тут подумал…
Адвокат хмыкнул и поднял бровь.
– Послушай, я почему-то редко благодарю тебя. Ты ужасно много для нас делаешь. Ты мне очень дорог, так что спасибо, дружище.
Отто посмотрел на него в стекло заднего вида и улыбнулся, – Пожалуйста. Ты превращаешься из Пиноккио в настоящего мальчика? Это солнышко на тебя хорошо влияет.
Антон вставил ключ в замок и только в этот момент осознал, что не закрыл дверь. К счастью, всё осталось так как, было, когда он выбегал из дома, успев захватить только куртку.
– Приглашаю Вас на ужин, господин фон Ланге.
– Ужины с тобой у меня всегда плохо заканчиваются.
– Ну, тогда это очень ранний завтрак. Что скажешь?
Часть 1. Глава 5: “В какую сторону воевать?”
“Surrounded and outnumbered,
60 to 1 the sword face the gun”
“В окружении и в меньшинстве,
Шестьдесят к одному, мечи к ружью””
Sabaton
Конь слушался Райдена беспрекословно, и у его попутчиков возникало ощущение, что всадник с животным стали единым организмом. Чего нельзя было сказать о молодой кобылке, которой управлял Антон. Она металась из строну в сторону, и Райдену приходилось почти всю дорогу две узды единственной здоровой рукой.
Они находились в пути уже около пяти часов, и за это время вони с врачом не сказали друг другу ни слова. Октай печально вздыхал и переводил взгляд с одного взрослого на другого. Эта напряжённая обстановка удручала мальчика. Ему было не столько обидно и грустно, сколько больно находиться в ней.
Первые три часа ребёнок трясся на спине лошади отца, но тот не обращал на него особого внимания, и когда Райден сжалился над ними, устроив привал, пересел на его серого коня. Антону он объяснил это заботой о хрупкой кобылке, которой было тяжело вести сразу двоих. Господин Шульц поднял брови, но не стал возражать.
Поездка пошла немного бодрее то ли от того, что лошади Антона стало полегче, то ли от того, что взошло солнце и мальчик, как птенчик, начал задавать вопрос за вопросом.