Читать интересную книгу Яма - Акунин Борис "Чхартишвили Григорий Шалвович"

– Да, булочник сказал, что герр доктор всегда в них.

– Что-нибудь подозрительное около дома или в самом доме вы заметили?

– Ничего. Охраны не видно. Когда постучал почтальон, открыла горничная в переднике. В общем, не похоже на логово криминального мастермайнда.

Этого английского слова я не знал, но переспрашивать не стал, чтобы не терять лица, а лишь задумчиво кивнул.

– Полагаю, самый простой способ разрешить эти загадки – нанести герру ван Дорну визит, – сказал Эраст Петрович. – И будет лучше, если это сделаем мы с Масой. Я не исключаю, что резиденция этого г-господина может оказаться менее безопасным местом, чем выглядит снаружи. Очень уж серьезные преступники обслуживают нашего доктора. А вы, дорогая Эмма, оставайтесь охранять Корделию.

Я ожидал, что сыщица заспорит, но нет.

– Ладно. Только я вам не «дорогая», я просто Эмма. За клиентку не беспокойтесь. Я буду держать револьвер наготове.

Дом доктора ван Дорна и вправду был очень хорош. Недавней постройки, в два этажа, с мезонином и нарядной готической башенкой. По дороге мы с господином обсуждали, под каким предлогом вступим в разговор с хозяином. Фандорин объявил белобрысой, совсем не похожей на преступницу горничной, что мы – клиенты. Герр доктор без предварительной договоренности не принимает, ответила она, но Эраст Петрович уверил, что хозяин будет очень рад нас видеть, ибо мы явились с важными новостями.

После этого нас пропустили в прихожую.

Оставшись вдвоем, мы исполнили обычную в таких ситуациях процедуру: проверили помещение. Если здесь обитает воротила криминального мира, прикидывающийся добропорядочным обывателем, дом скорее всего напичкан всякого рода хитроумными устройствами для тайного наблюдения и обороны. Особенно в прихожей. У главаря нью-йоркской банды «Черная звезда», например, прямо перед входом, под невинным ковриком, был спрятан люк, открываемый пружиной, и я туда провалился, лишь чудом не свернув себе шею.

Господин рассеянно прошелся вдоль левой стены, я, позевывая, вдоль правой. Ногами я надавливал на половицы, прислушиваясь к их скрипу.

Эраст Петрович остановился перед зеркалом, якобы поправляя пробор.

– Мутноватое, – пожаловался он на немецком и потер поверхность – проверял, не прозрачная ли.

Ничего подозрительного мы не обнаружили. Из глубины дома пахло грибным супом. Детский голос звонко крикнул:

– Mutti, ich komme gleich nach![13]

Эраст Петрович прошептал:

– Если это профессор Мориарти, то очень странный.

К нам вышел сухопарый господин в домашней куртке. На носу у него зеленели круглые очки, лицо недовольно морщилось.

– Господа, я больше не принимаю заказов. И сообщил бы вам об этом, если бы вы мне написали. Вам не пришлось бы зря тратить время.

Слова он выговаривал вяло, небыстро. Даже я с моим скудным немецким всё понимал.

– Ах, какая незадача! А что случилось? – спросил Эраст Петрович. – Почему вы больше не принимаете заказов? Может быть, вы нас хотя бы выслушаете? Мы полагаем, дело вас заинтересует.

Это он втягивал собеседника в разговор, чтобы провести нинсо-синдан: составить впечатление о характере и личности на основании мимики, контура морщинок и прочих мелочей, которые позволяют опытному наблюдателю читать незнакомого человека, как книгу.

– М-м… Максимум того, на что вы можете рассчитывать – общая консультация. Времени на серьезную архивную работу у меня нет. Я, видите ли, подписал договор на эксклюзивное обслуживание. Да что же мы разговариваем в прихожей? – сконфузился хозяин. – Прошу в кабинет. С кем имею честь?

На всякий случай я последовал за ним первый, хотя уже видел, что никакая опасность нас здесь не подстерегает. У меня возникло нехорошее предчувствие, что мы притащились в Марбург зря. Этот мямля никак не походил на «криминального мастермайнда» (так, кажется?).

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Я Масахиро Сибата. А это герр Фандорин, – сказал я, когда мы вошли в просторную комнату, причем произнес вторую фамилию как можно отчетливей. Кабинет был весь в книжных шкафах, на нескольких широких столах лежали старинного вида бумаги, пергаменты, фолианты в жухлых кожаных переплетах.

– Как-как?! – вскричал хозяин, остановившись. Оказалось, что он не такой уж вялый – умеет и приходить в волнение. – Фандорин? Я не ослышался? Неужели… неужели вы из российской ветви фон Дорнов? То-то мне показалось, что вы говорите с русским акцентом! Ах вот почему вы пришли! Господи, садитесь же, садитесь!

Он обернулся ко мне:

– А вы? Вы тоже?! Неужели существует и японская линия фон Дорнов?! Ах, как интересно! Сейчас я угадаю! Она идет от Готлиба фон Дорна, пропавшего без вести в китайских морях во время Первой опиумной войны, больше не от кого! Я угадал?

Мы с Эрастом Петровичем озадаченно переглянулись. Я совсем ничего не понимал. У господина же, кажется, возникла какая-то версия.

– А вы из голландской ветви Дорнов? – спросил он. – Вы занимаетесь историей нашего рода? Это ваше хобби?

– Не хобби, а работа. Последние годы – основная работа. – Ван Дорн был очень взволнован. – Я же говорю: у меня эксклюзивный договор. До его исполнения я не могу брать никаких других заказов. Клиент очень щедро – невероятно щедро – платит мне за то, чтобы я восстановил всё генеалогическое древо Дорнов, прямо от Тео Крестоносца, который вернулся из Святой Земли в 1100 году от Рождества Христова…

Я хотел задать сразу несколько вопросов – они прямо пихались локтями у меня в голове, но Эраст Петрович цокнул языком: не перебивай, он всё расскажет сам.

– Я действительно из боковой ветви Дорнов. В семнадцатом веке был такой Корнелиус фон Дорн, младший сын, зарабатывавший на жизнь шпагой. Он кстати говоря основатель вашей линии, потому что нанялся на службу к московскому царю и больше в Европу не вернулся. Так вот, участвуя в Голландской войне, Корнелиус обрюхатил в Утрехте трактирщицу. Она потом дала сыну фамилию отца, только заменила «фон» на «ван». Сюда, в Марбург, переселился мой дед, он был часовщик. А я с детства люблю историю. Здесь в университете лучшие в Европе архивы, их создал еще герцог Филипп Великодушный. Запах манускриптов и инкунабул всегда меня завораживал! Я испортил себе зрение, разбирая старинные письмена. В свое время я решил, что нужно зарабатывать хлеб только тем, что ты с удовольствием делал бы и бесплатно. Так я создал свою генеалогическую фирму. Я могу читать документы на всех европейских языках, а также на арабском, еврейском и русском. Да-да, kirillitsa, glagolitsa, ustav, poluustav – любой шрифт.

– Так давайте говорить по-русски! – с облегчением сказал я, очень устав от немецкого. О половине сказанного приходилось догадываться.

– Govorit netu, tolko chitat. Зачем мне говорить на других языках? С кем? Я не интересуюсь живыми людьми, только мертвыми.

– Расскажите про эксклюзивный договор, – попросил Эраст Петрович. – И про клиента.

– Фирма приносила мне мало денег, потому что я все время отвлекался на собственные изыскания – изучал историю Дорнов. Для самого себя. Десять лет назад я выпустил на личные средства брошюру «Тео фон Дорн и его потомки». Генеалогия была неполная, доведена только до четырнадцатого столетия, издание самое скромное, и то жена была недовольна, что я трачу деньги на глупости. А получилось, что эта брошюра нас обогатила. Вскоре ко мне обратился человек, подписавшийся «Э.П. фон Дорн». Что за имя скрывается под инициалами и из каких он фон Дорнов, я до сих пор так и не знаю. Незнакомец написал много лестного о моей работе, сообщил, что он тоже принадлежит к этому старинному роду, очень интересуется его историей, но делает это по-дилетантски, а я – профессионал высочайшей пробы. Так не возьмусь ли я продолжить труд по восстановлению фамильного древа Дорнов в качестве своего единственного занятия? Условия, которые мне предложили, были фантастическими. Я получу в пользование особняк, идеально обустроенный и для работы, и для семейной жизни, мне назначат очень большое жалование и станут покрывать все накладные расходы. И с этого момента я будто переселился в сказку! Занимаюсь делом, которое мне интересней всего на свете, а мне за это еще и великолепно платят!