странные звуки, доносившиеся из его комнаты?
— Было кое-что, — ответил бугай, отчего-то непрерывно глядя себе под ноги. — Ближе к утру я проснулся от шума за соседней стеной, однако не обратил на него внимания, и опять заснул. Наверное, всё-таки следовало проверить.
— Ты не придал шуму значения? Почему?
— Да Егор себя в последние дни странно вёл! — заявил Кирилл, как будто оправдываясь. — Метался как ненормальный, какую-то ерунду рассказывал… Вот я и подумал, что он просто эмоции у себя в комнате выпускал! Я и предположить не мог, что там такое… Всё-таки Егор последние недели жил в постоянном страхе. Боялся, что его посадят пожизненно или даже приговорят к казни.
— А какую конкретно «ерунду» он говорил незадолго до смерти?
— Да всякое… — отмахнулся Кирилл. — Вчера даже заявил, что хочет обратиться к тебе с просьбой сказать на суде, что ты простила его и не требуешь наказания, — бугай бросил на меня быстрый взгляд, однако тотчас отвернулся в сторону.
— Что такое? Ты ведь не думаешь, что это я сделала? — переспросила я, отлично понимая, что Кирилл — один из главных свидетелей, и его позиция для меня крайне важна. — Это не я, понятно?
— Нет, конечно… То есть, да… Просто я слегка не в себе. Не обращай внимания, — чуть ли не прошептал он, перед тем как окончательно умолкнуть.
Ну да, «не в себе» — это ещё мягко сказано. Кирилл беспрестанно жевал губы, его глаза бегали, а руки слегка дрожали. Да и ноги бугая постоянно подводили: за наш недолгий путь он три раза умудрился в собственных туфлях запутаться, и два раза чуть не полетел лицом вниз. Можно было подумать, что он до этого хорошо так бухнул (как-никак, священный пост уже закончился), и именно поэтому страдала его координация, однако я не чувствовала абсолютно никакого запаха перегара. Да и другие признаки опьянения, которые в детстве я постоянно замечала у своего отца, вроде как отсутствовали. Похоже, всё это — наружные проявления нынешнего психического состояния Кирилла. Интересно, он так напуган смертью своего товарища? Или же просто темнит и боится, как бы его не раскрыли? На всякий случай запомним: «странное поведение свидетеля».
— Как бы пришли, — вдруг заявил Кирилл, открывая мне дверь в нужную комнату на первом этаже.
Перед тем, как войти внутрь, я отметила кое-что интересное. Комната Егора была последней в коридоре, и недалеко от неё располагался запасной выход. Другими словами, убийца мог пробраться в комнату к жертве без особых проблем. Наверняка двери закрывались на ключ, однако я уже видела артефакты, способные отпирать замки. К тому же, учитывая, что здесь жили обычные работники с чёрной меткой, я сомневалась, что вокруг этого здания была установлена хоть какая-нибудь дополнительная система защиты. Собственно, ответ Кирилла на мой об этом вопрос, как и ожидалось, полностью подтвердил мои подозрения.
Войдя в комнату, я только и могла, что удивляться местным работникам и их непрофессионализму. Следы крови кто-то уже напрочь вытер, положение трупа никто не обозначил, зато наследили-то как знатно! Непрофессионализм? Да тут настоящим идиотизмом попахивало! Эх, мать моя женщина… Кажется, я «слегка» недооценила недоразвитость здешних следственных служб, и посмела думать о них лучше, чем следовало бы. Вот вам и результат: сплошное разочарование!
В остальном комната, в которой жил Егор, оказалась ничем не примечательной и немногим больше моей тюремной. Из мебели: кровать, стол, стул и небольшой гардеробный шкаф. На столе были раскиданы всевозможные записки и другие письменные принадлежности. Похоже, Егор предпочитал записывать поручения Евгения, чтобы ничего не забыть. Стены выкрашены обычной светлой краской, пол — деревянный, с одной интересной деталью на нём: выцарапанной надписью «Катя» ближе к центру комнаты.
Расстроившись от того, что все более-менее важные улики уже канули в небытие, и до трупа мне без дополнительных проблем не добраться, я все же решила тщательно осмотреть комнату. Ну не зря же сюда тащилась? Начала с того, что сравнила надпись на полу с почерком в записях на столе. Учитывая, какими неровными выглядели буквы на полу, не могу сказать наверняка, однако вроде как буквы «к» и «т» совпадали. Не похоже, чтобы надпись написал кто-то другой, ну или же он оказался достаточно умным, чтобы скопировать почерк Егора.
Хм. Только сейчас я вдруг поняла, что весь день называла убитого «Егором», а не «мордоворотом» и «уродом», как обычно. Хотя оно и понятно: что было, то прошло. Незачем злиться на покойного и тратить на него свою энергию, как-никак, он своё уже получил. Да и извечную поговорку «о мёртвых либо хорошо, либо ничего» я тоже помнила.
Детально осмотрев надпись, я нашла в щели небольшой кусок ногтя. Осторожно подняв его, я положила улику в маленькую коробочку, найденную в одном из ящиков стола, чтобы потом попросить Илью Андреевича сделать анализ ДНК. Не знаю, реально ли это в этом мире, однако он ведь как-то определил, что я полуэльф по одному только анализу крови? В общем, шансы есть. Я же, если всё хорошо сложится, смогу отмести в сторону версию о том, что надпись выцарапал кто-то другой, а это уже немало.
Тем не менее, очень странно… Почему Егор, если это действительно был он, так отчаянно хотел написать моё имя перед тем, как умереть, вместо того, чтобы, не двигаясь, пытаться остановить кровотечение и дождаться помощи? Не говоря уже о той неимоверной боли, которую он в тот момент должен был испытывать. Даже если предположить, что таким образом Егор действительно хотел сообщить имя убийцы (допустим, тот пришёл к нему с изменённой под меня внешностью), это всё равно выглядело слишком странным. В такие моменты большинство людей хватаются за последние соломинки в надежде спасти свою жизнь, и уж точно не думают, что будет после того как они умрут. Исключения, конечно, бывают, но как-то сомневаюсь, что Егор к ним относился.
Дальше я проверила по очереди ящички, пространство под кроватью и даже поискала какие-нибудь тайные нычки. Безрезультатно. После почти получасового обыска я так и не обнаружила ничего ценного. Эх, жаль, что опыта в расследованиях у меня практически не было. Я, конечно, иногда помогала коллегам, однако в основном специализировалась по патрулям и выездам на места… А это что такое?
— Это ведь обувь Егора, да? Как часто он в ней ходил? — спросила я у Кирилла, беря в руки мужской туфель, стоящий у двери.
— Да постоянно, —