и встретилась глазами с прищуром брата.
‒ Да, немного утомилась, ‒ улыбнулась мужу. И он, наскоро попрощавшись со всеми, вновь подхватил меня на руки и понес в покои, под единый женский вздох: «Ах, какой мужчина» и задумчивый взгляд Салема.
‒ Ты отлично справилась, играя пострадавшую, но вот с ролью сестры Лорда Жидкого Огня ты провалилась, дорогая, ‒ сказал мне муж, как только мы попали в спальню. ‒ Стервы из тебя не вышло. Хотя, надеюсь, это спишут на падение.
‒ Вряд ли, ‒ вздохнула я. ‒ Но сложно быть стервой при таком большом количестве людей. Кхм… Демонов. Хотя при Вайдах легко выходило. Я боюсь не справиться, Иезекиль, и боюсь последствий, если брат Селены узнает каким-то образом, что я ‒ не она.
‒ Не переживай, ‒ он крепко обнял меня, и начал перебирать мои волосы, медленно распуская косу и доставая из нее шпильки.
А я даже не заметила, как уснула.
Утро наступило с приходом Берты, и хотя горничная старалась двигаться тихо, но воздух закружился по мне маленьким смерчем стараясь разбудить и предупредить, что в комнате посторонний. Послав волну рассеянной благодарности, непонятно с чего запаниковавшей с утра, газообразной стихии, я встала, чем удивила мою человеческую помощницу.
‒ Леди, я Вас разбудила? Простите!
‒ Нет, Берта, ты тут не причем, ‒ бедная девчонка, интересно, когда она сама спит?
‒ Вам платье какое к вечеру приготовить? Ой, о чем это я, ‒ всплеснула она руками, ‒ сейчас завтрак принесу. Лорд сказал посидеть Вам в покоях, пока нога не заживет. Он с гостями уехал на охоту, но не все поддерживают подобные развлечения, ‒ последнее она сказала уже почти шепотом. Намекая то ли на «моего» брата, то ли на его прихвостней.
‒ Спасибо, после завтрака и выберем наряд к вечеру, ‒ Берта уже было вышла, как мне пришла в голову идея. ‒ А можешь принести мне цветы в горшке? А то как-то тоскливо, подоконник есть, а цветов на нем ‒ нет. Только сама тяжести не таскай, лучше Тайку к делу приспособь.
‒ Конечно, Леди Селена.
Через сорок минут, водрузив горшочек с комнатной розой на окно и позавтракав, я задумчиво осматривала гардероб. Не смотря на достаточно либеральные взгляды на одежду в этом мире, бал он и есть бал, и наряд должен быть соответствующим. Вот только я и так буду сидеть весь вечер изваянием, подтверждая легенду о травме, так что хотелось быть изваянием красивым, элегантным и немного сумасбродным. Поэтому отмела в сторону, предложенные Бертой, «статусные» тяжелые платья с богатой вышивкой с камнями и огромными юбками и кучей подъюбников, красивые, напоминающие наряды из «Анны Карениной» с Кирой Найтли, но такие неудобные. Покрутила в руках пару более легких, но по-монашески закрытых, такие носили перед падением Российской Империи. Все не то, не подходит под характер Селены. Горничная, украдкой тяжело вздыхая, ворчала, что так мы и к вечеру не выберем, и перебирала наряды на плечиках, как вдруг мелькнуло ОНО. Будто сошедшее с экрана произведение искусства Ги Лароша. Но нет, оно было круче, то платье из фильма смотрелось на Мирей Дарк достаточно свободно, и вырез сзади провокационно открывал часть «нижних девяносто». А мое облегало до середины бедра, как вторая кожа, но при этом нигде не давило, не жало и не перетягивало, манжеты на рукавах украшала чуть заметная серебристая вышивка, такая же шла по краю выреза. Вот только красиво пройтись по залу, чтобы все оценили, не получится. Жаль.
‒ Его!
‒ Леди Селена, Вы уверены?
‒ Конечно, а что не так, Берта?
‒ Просто вы сидеть будете весь вечер, а такую прелесть хочется «выгуливать», чтобы у всех престарелых кумушек культурный шок случился, ‒ мечтательно произнесла она.
‒ А ты авантюристка, ‒ рассмеялась я, глядя на потупившуюся девушку. ‒ Ничего, рассмотрят, пока муж будет нести меня на руках. Они и от этого себе локти перекусают. Обещаю, ‒ горничная посмотрела на меня, а я пожалела на минуту о разнице нашего положения, она стала бы мне хорошей подругой. ‒ Из украшений лишь серьги и какое-нибудь колье, чтобы свисала вдоль позвоночника.
‒ Хорошо, ‒ улыбнулась моя незаменимая помощница и, пообещав принести обед часа через полтора, оставила меня одну. А я, потерев довольно ручки, налила воды в кувшин и поставила рядом с цветком, присев на подоконник. Теперь можно позаниматься со стихиями. Все равно делать нечего, даже Тай, получив от меня утренние наставления, сейчас мечется между кузней и плотницкой.
Я сидела у открытого окна и общалась со стихиями, хотя это и странно звучит. Но ветерок приносил разные запахи, когда я спрашивала у него что в какой стороне находиться, и приходилось угадывать, чем пахнет, пока он носился за новой порцией. Не скажу, что запах булочек, цветов и древесины меня не порадовал, но вот навоз, сероводород и аромат кожи в процессе выделки не то, от чего я испытываю восторг. Впрочем, это хоть какая-то информация о внешнем мире. Уедут гости, и надо будет заняться вплотную изучением бытовой стороны жизни в этом мире.
Уже скоро Берта должна была принести обед, как я почувствовала чей-то тяжелый взгляд. Это отвратительной чувство, будто тебя рассматривают под лупой. А главное, это был не один человек.
Я в ужасе заозиралась по сторонам, ведь если воздух не видно, то странные движения розы в горшке и фигуры из воды над кувшином снизу можно разглядеть. Эх, дура стоеросовая, так расслабиться и не подумать о простых мерах предосторожности. Берта же сказала, что не все уехали на охоту. Дернулись кусты справа и среди веток мелькнула блондинка в голубом, с другой же стороны на дорожке стоял Салем. Стоял и открыто смотрел, а я не знала, что мне делать. Просто скрыться за шторой было бы глупо, это же брат, но складывалось ощущение, что он поймал меня за чем-то непристойным. Хотя подглядывал он. Мог бы и позвать. Как-то обозначить свое присутствие. Ай, была-не была, я взяла и подняла руку в приветственном жесте, потом махнула на ногу, пожала плечами и изобразила на лице вселенскую скуку. Он же, оглянувшись и удостоверившись, что нашу пантомиму никто не видит, жестами