Орлеан был освобожден, и началось триумфальное шествие к коронации. Жиль не расставался с Жанной. Катрин же наконец обнаружила у себя признаки, обещающие ей долгожданное материнство, и целиком погрузилась в счастливое ожидание. Ее состояние не позволяло ей предпринимать путешествие в Реймс. Она не увидела торжества Жиля, получившего из рук короля звание маршала Франции. Она не могла полюбоваться его великолепными одеждами лилового бархата, подбитого драгоценным горностаем и шитого золотом, когда он верхом сопровождал до самых ступеней алтаря святой сосуд для миропомазания короля, не слышала, как нетерпеливо звенят копыта верного Щелкунчика по плитам собора. Катрин ждала ребенка Жиля на земле, принадлежащей Жилю, и о большем не мечтала. Ребенок появился на свет в декабре. К сожалению, это была девочка. Ее нарекли Марией.
А Жиль все воевал. Он был рядом с Жанной, когда ее ранило под стенами Парижа. Но он отсутствовал, когда ее захватили в плен у Компьеня в результате подлого предательства Гийома де Флави… Ее пленение стало для него страшным ударом. Он предпринял все возможное и невозможное, чтобы спасти ее, даже пойдя против своего кузена Ля Тремуя, которому поклялся в верности и который оказался главным виновником гибели Жанны. Он попытался организовать атаку на Руан, но его усилия оказались тщетными. Драма шла к своей ужасной развязке. 30 мая 1431 года на площади Старого рынка запылал костер…
Жиль не увидел величия и славы в пламени, прибавившем блеска уже ярко воссиявшему мученическому венцу Девы-освободительницы. Для него этот огонь ознаменовал начало головокружительного падения в бездонную пропасть, откуда Жанне удалось его вытащить. Как же так? На костре сожгли как колдунью ту, кого он почитал как дочь самого Господа Бога? Ту, что он почитал как святую? Значит мечта осталась мечтой, ангел был лишь мимолетным видением. На земле все было только грязь, тлен, подлость. Небеса слишком высоко, до них не достать. Доступным был только дьявол, лишь его можно было иногда коснуться рукой… Повернувшись спиной к раю, Жиль в отчаянии, разочаровавшийся во всем, решительно направил свои стопы в направлении ада.
Для Катрин, запертой в замке Шантосе, начались черные дни. Жиль вернулся, но был мрачен, жаден до удовольствий и наслаждений, швыряя деньги направо и налево, пуская на ветер свое огромное состояние. Катрин не узнавала мужа. Он же, казалось, вовсе перестал ее замечать, обращался с ней, как с совершенно чужой ему женщиной, ни разу не взглянул на дочь.
Вокруг него вечно толпились грубые, жестокие люди: Жиль де Сийе, кузен Катрин, Роже де Бриквиль, молодой и смазливый Этьен Корийо. Почти каждую ночь в Черной башне замка устраивались оргии, оттуда в ночной тиши до покоев Катрин, где она жила с дочкой, часто доносились пьяные крики.
Анна де Сийе умерла, старый Жан де Краон совсем одряхлел. В округе люди перешептывались, с опаской оглядываясь на молчаливые башни замка. Стали пропадать дети, в основном молоденькие мальчики. Однажды их встречали в компании с одним из приятелей Жиля, а потом они исчезали бесследно. Бывало и иначе. Кто-нибудь из собутыльников Жиля, Сийе или Бриквиль, являлся к родителям особенно красивого мальчика и платил им золотом, чтобы те позволили сыну уехать с тем, чтобы потом сделать из него пажа. Потом от мальчика вести приходили все реже. Если же отец с матерью справлялись о нем, он всегда был то в Тиффоже, то в Машкуле или еще в каком-нибудь из многочисленных замков Жиля де Рэ.
Жиль же вел все более и более роскошный образ жизни. Ни у кого не было таких важных слуг, такого богатого дома. Он организовал у себя целую капеллу маленьких певцов, их чистейшие, тщательно отобранные голоса служили утонченным угощением знатокам.
Страсть Жиля ко всему прекрасному, к гармонии, искусству, казалось, росла с каждым днем. За книгу в редком переплете или чудесный ковер он мог выложить целое состояние. Никто не мог с ним сравниться в щедрости и расточительности, ни у кого не было столь тонкого вкуса, как у этого воина.
15 ноября 1432 года скончался Жан де Краон. В этом событии Катрин поразило одно обстоятельство. Дед, любивший Жиля больше всего на свете, воспитавший его, сделавший его к несчастью таким, каким он стал, привив ему вкус к роскоши, пробудив в нем жестокость и безграничную гордыню, в свой последний час не пожелал проститься со своим любимцем. Другому внуку, Рене де ля Сюз, которого он до сих пор презирал, которого не хотел замечать, оставил старый рыцарь в наследство свой меч. Катрин, проведшая долгие часы на коленях у ложа умирающего сеньора-разбойника, не могла понять, почему при упоминании о Жиле в глазах старика вспыхивал безумный страх и он пытался слабой рукой прогнать прочь от себя кошмарное видение… Старый Жан де Краон унес эту тайну с собой в могилу. Но Катрин вскоре предстояло открыть секрет.
Стояла зимняя ночь, вокруг башни замка жалобно завывал ветер. Пришлось снять со шпилей башен шелковые вымпела, не то ветер сорвал бы их. Несколько крыш не досчитались черепиц, разбившихся с грохотом о камни двора. Запершись в комнате со своими служанками, Катрин не знала, как успокоить раскапризничавшуюся Мари. Может быть, девочке было страшно, но главная причина заключалась в том, что у нее был жар. Она вся покраснела, и ее бил беспрестанный кашель. Катрин в страшной тревоге не находила себе места. В свои три года Мари была слабеньким и хрупким ребенком.
Знахарь замка умер два дня назад. Катрин не знала, каким святым молиться, когда ей вдруг вспомнилось, что Жиль пригласил к себе за большие деньги людей, занимавшихся с ним алхимией, его новой страстью. Некоторые из них говорили, что они медики, ученые, знавшие все и вся. Может быть, кто-нибудь из них поможет Мари?
Укрепившись в этой мысли, Катрин набросила накидку на ночную рубашку, чтобы хоть как-то укрыться от пронизывающего холода, стоявшего в коридорах замка. С факелом в руке она направилась в покои мужа, отказавшись от сопровождения служанки. Она знала, что Жилю не понравится, что она бродит в этой части замка в столь поздний час, но волнение за жизнь Мари придавало ей необходимую храбрость и силу, чтобы она могла противостоять гневу своего грозного супруга.
У дверей Жиля она остановилась и прислушалась. За толстенными створками дверей стоял адский шум: пение, хохот… и еще пронзительные, ужасные крики. Тем не менее она постучала в дверь, но из-за страшного шума никто не услышал ее стука. Тогда она тихонько приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Увиденное заставило ее отшатнуться в ужасе. Кровь отхлынула у нее от лица.
Оргия, открывшаяся ее взору была столь отвратительной, что это невозможно было передать словами. Но главным во всем этом кошмаре был ребенок, лежавший на столе с вспоротым животом и испускавший дикие вопли. Видно было, что он вот-вот испустит дух. Вокруг все было залито кровью.