Рэдли на секунду потерял дар речи и мог только изумленно таращиться по сторонам. Сделав глубокий вдох, он вновь обрел способность говорить:
— Я думаю, из них бы получилась классная команда, потому что они всегда сражались и старались продемонстрировать друг другу свою силу.
— Согласна с тобой, дитя. — Рыжеволосая протянула руку. — Я — М.Дж. Джонс.
— Класс, правда?
Он не был уверен, что больше произвело на него впечатление — встреча с М.Дж. Джонс или тот факт, что он оказался женщиной. Мич не счел нужным упомянуть, что она была одной из немногих женщин в этом бизнесе.
— А этот брюзга — Роб Маерс. Ты взял его с собой как щит, Мич? — спросила она, не дав времени Робу прожевать огурец. Они были женаты вот уже шесть лет, и ей явно нравилось его поддразнивать.
— Ты думаешь, он мне нужен?
— Если в этих тубусах у тебя не лежит нечто потрясающее, я советую тебе поскорее смыться отсюда. — Она отложила кипу набросков. — Мэлани только что подал заявление об уходе, переманенный «Файф старами».
— Шутишь?
— Скиннер все утро ворчит про предателей, и снег не улучшил его настроения. Так что на твоем месте я бы… Ну, слишком поздно. — Помня о крысах, которые бегут с управляемого тираном корабля, М.Дж. Джонс отвернулась и пустилась в оживленную дискуссию со своим мужем.
—Демпси, ты должен был появиться здесь еще два часа назад.
Мич заискивающе улыбнулся издателю:
—Будильник не прозвенел. Это Рэдли Уоллес, мой друг. Рэд, это Рич Скиннер.
Рэдли удивленно на него уставился. Скиннер выглядел совсем как Хэнк Уиллер, громадный, властный босс Джо Дэвида, второго «я» Летающего Скорпиона. Позднее Мич скажет ему, что сходство это было не случайным. Рэдли переложил поводок Таса в другую руку.
— Здравствуйте, мистер Скиннер. Мне очень нравятся ваши комиксы. Они намного лучше, чем у «Файф стар». Я почти никогда не покупаю «Файф стар», потому что истории у них совсем не такие хорошие, как ваши.
— Правильно. — Скиннер провел руками по своим редким волосам. — Правильно, — повторил он с большей убедительностью. — Не трать свои карманные деньги на «Файф стар», дитя.
— Не буду, сэр.
— Мич, тебе прекрасно известно, что не следует притаскивать сюда эту проклятую собачину.
— Ну, ты же знаешь, как Тас тебя любит.
В ответ, точно по сигналу, Тас поднял морду и завыл.
Скиннер открыл рот, чтобы разразиться тирадой, но вспомнил о мальчике.
—У тебя есть что-нибудь в этих тубусах или ты явился сюда, просто чтобы расцветить мои скучные будни?
—Почему бы тебе самому не взглянуть? Ворча, Скиннер взял тубусы и пошел прочь.
Когда Мич последовал за ним, Рэдли потянул его за руку:
—Он и вправду бешеный?
— Будь уверен. Больше всего ему нравится быть бешеным.
— А он будет вопить на тебя, как Хэнк Уиллер вопит на Летающего Скорпиона?
— Быть может, быть может.
Рэдли сглотнул и крепко взял Мича за руку.
—Хорошо.
Растроганно улыбаясь, Мич провел Рэда в кабинет Скиннера, где опущенные жалюзи скрывали всяческое напоминание о снеге. Скиннер развернул листы из первого тубуса и разложил их на своем и так донельзя захламленном столе. Он не стал садиться, а просто склонился над ними, в то время как Тас бухнулся на линолеум и погрузился в спячку.
— Неплохо, — провозгласил Скиннер, внимательно рассматривая рисунки и подписи. — Совсем неплохо. Эта новая героиня, Мириум, ты собираешься и дальше ее использовать?
— Хотел бы. Я думаю, что Зак готов к тому, чтобы его сердце забилось в другую сторону. Надо добавить больше эмоций. Он любит свою жену, но она его самый главный враг. Теперь у него появилась новая симпатия, он понимает, что разрывается, потому что также испытывает к ней глубокие чувства.
— Заку никогда особенно не везло.
— Я думаю, он — самый лучший! — забывшись, выпалил Рэдли.
Скиннер поднял густые брови и принялся пристально разглядывать мальчика.
— А ты не думаешь, что он слишком увлекается всеми этими разговорами о «чести» и «доблести».
— Нет-нет. — Он был не уверен, стоит ему радоваться или огорчаться тому, что Скиннер не собирался кричать. — Ты всегда знаешь, что Зак поступает верно. У него нет никакой чудесной силы или приспособлений, но он очень умный и находчивый.
Скиннер кивнул, принимая это мнение.
— Ну хорошо, давай попробуем эту твою Мириум и посмотрим, какая будет читательская реакция. — Он снова скатал бумаги в рулон. — В первый раз на моей памяти ты справился задолго раньше срока.
— Это потому, что у меня теперь есть помощник. — Мич положил руку на плечо Рэдли.
— Хорошая работа, парень. Почему бы тебе не провести для своего ассистента тур по нашим владениям?
Теперь Рэдли будет неделями рассказывать о часе, проведенном в «Юниверсал комикс». Когда они, наконец, покинули здание, он тащил огромный пакет с карандашами с логотипом «Юниверсал», кружкой с изображением Бешеной Матильды, извлеченной из-под чьих-то завалов, полудюжиной отклоненных набросков и пачкой свежих выпусков комиксов.
— Это был лучший день в моей жизни, — сказал Рэдли, пританцовывая на заваленном снегом тротуаре. — Погоди, я еще все маме покажу. Она мне не поверит.
Странно, но Мич также подумал в этот момент об Эстер. Он ускорил шаг, чтобы поспевать за прыжками Рэдли.
— А почему бы нам не навестить ее?
— Хорошо. — Он снова взял Мича за руку. — Банк совсем не такой классный, как твоя работа. Они не разрешают включать радио или кричать друг на друга, но у них есть подвал, где хранится много денег — миллионы долларов, — и у них везде камеры, так что они смогут увидеть любого, кто попытается их ограбить. Мама никогда не бывала в банке, который грабили.
Поскольку последняя фраза прозвучала как извинение, Мич улыбнулся:
— Не всем везет. — Он провел рукой по животу. Во рту у него не было ни крошки уже по крайней мере два часа. — Давай сперва перехватим тако.
За спокойными и безопасными стенами «Нэшнл траста» Эстер была занята кучей бумажной работы: Ей нравилась эта составляющая ее профессии, ее упорядоченная монотонность. Ее привлекала также возможность решить трудную задачу, взглянуть на все эти цифры и данные и перевести их в земли, автомобили, оборудование, театральные постановки или стипендии в колледже. Ничто не доставляло ей большего удовольствия, чем ставить утвердительную печать на просьбу о займе.
Она должна была учить себя не поступать слишком мягкосердечно. Были случаи, когда факты и цифры убеждали сказать «нет», независимо от того, насколько искренним казался проситель. Частью ее работы являлась диктовка вежливых и безличных писем с отказами. Эстер могла бы не беспокоиться об этом, но она принимала эту ответственность, так же как принимала и редкие звонки разгневанных отказом клиентов.