Когда я уже была готова взвыть от заточения, раздались тяжелые шаги и цоканье когтей по полу. Дверь отперли снаружи и с тихим скрипом приоткрыли. В щель тут же попыталась протиснуться собака, но Николас преградил ей дорогу ногой и, чуть пригнув голову, переступил порог. Он тут же заметил меня и замер.
Я пробежалась по нему взглядом. На нем была простая, рабочая одежда: сероватого цвета рубаха, открывавшая мужскую грудь со стальными мышцами, была плотно заправлена в черные обтягивающие штаны, а ноги скрывали грубые сапоги. Лицо Николаса было начисто выбрито, отчего он казался немного моложе, чем я думала раньше.
Наши глаза встретились, и я тут же зарделась, осознав, что он занимался тем же. Судя по его виду, он был вполне доволен и даже будто немного удивлен увиденным.
– Значит, очнулась. Я рад. – Николас чуть помедлил и добавил: – Тебе… идет.
Я свела брови на переносице и потребовала:
– Верни мою одежду.
За дверью послышался обиженный лай. Николас прикрыл ее и облокотился о стену рядом. От меня не укрылось, как перед этим он мельком взглянул на столик и подозрительно прищурился.
– Ты хочешь, чтобы я вернул тебе свою рубашку?
Увидев, как на его лице расплывается ухмылка, я вдруг вспомнила, что лишилась своей одежды еще в деревне Кезро, и мысленно выругалась.
– Я говорю о штанах, – процедила в ответ.
– Сейчас не зима, чтобы надевать под платье штаны, – невозмутимо отозвался Николас, но уже через мгновение тихо вздохнул и признался: – К тому же их пришлось сжечь. Они полностью износились.
Сердце неприятно кольнуло, и я поморщилась. Глупо, конечно, но эта вещь была одной из последних нитей, связывающих меня с прошлым.
– Мне нужна другая одежда, – заявила я, с презрением оглядывая свой внешний вид.
– Наши женщины носят только платья. Ты должна покориться этим устоям.
Внутри затеплился огонек гнева. Я выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза.
– Я живу по другим законам.
Он спокойно встретил мой взгляд.
– Больше нет.
– Ты говорил, что сделаешь из меня прислугу, а не рабыню, – отчеканила я. – А значит, я имею право выбора.
– А ты ответила, что это одно и то же, – парировал Николас.
– Я не могу ходить в этом! – прорычала я, окончательно выходя из себя. – Я никогда не носила платья.
Он чуть приподнял одну бровь в сдержанном удивлении.
– Мне все равно. Ты будешь носить то, что тебе дадут. – Затем он оттолкнулся от стены и прошел к столику. Задумчиво хмурясь, покопался в расставленных там баночках и посмотрел на меня. – Как плечо?
Я едва не задохнулась от того, как нагло он перевел тему. Я вздернула подбородок и соврала:
– Отлично. – На самом деле боль не стихала ни на мгновение, и настроение от этого было паршивым.
Повязки стягивали плечо и спину, я ощущала слой целебного снадобья на них, и слова благодарности за то, что обо мне позаботились, замерли на кончике языка. Но я решила промолчать, пока не узнаю истинные намерения Николаса.
Я видела, что он раскусил ложь. Но Николас лишь кивнул, деликатно промолчав.
– Обед принесу позже. Сегодня нагружать тебя не стану, останешься в комнате. К своим новым обязанностям приступишь с завтрашнего утра. Я приду, чтобы рассказать тебе обо всем, и… мне придется снова связать тебе руки. Будешь ходить так, пока не убедишь меня, что не причинишь никому вреда..
Я упрямо поджала губы.
– Я ведь говорила, чтобы ты не рассчитывал на то, что я буду вам прислуживать.
Николас опасно прищурился и напрягся. Весь его вид будто кричал: «Сейчас тебе лучше замолчать».
– А я ясно дал понять, что больше не собираюсь это выслушивать.
– Ты не сможешь меня заставить, – ничуть не смутилась я.
– Уверена?
Несколько мгновений мы прожигали друг друга сердитыми взглядами, пока он не нарушил молчание.
– Советую прекратить эти детские глупости, Фрейя, – его голос был тихим и предостерегающим. – И начать делать то, что велят.
– А то что? – огрызнулась я и, не дав ему вставить ни слова, продолжила: – Зачем ты вообще купил меня, раз боишься настолько, что готов связывать?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мы снова вернулись к разговору, который вели в лесу. Но я не могла себя остановить, несмотря на брошенную им тогда угрозу.
– Я тебя не боюсь, – раздраженно ответил Николас. – Я тебе не доверяю.
– Есть разница? – фыркнула я. – Почему?! Почему ты не купил себе кроткую и послушную девицу? Зачем тебе все эти проблемы? Или стало жаль меня? С трудом верится, ведь ты водишь дружбу с Кезро. Ты такое же чудовище, как и Истэк! – вырвалось у меня в порыве злости.
Я инстинктивно отступила ближе к стене, заметив, что Николас резко переменился в лице. Казалось, мои неосторожно брошенные слова задели его гораздо сильнее, чем можно было ожидать. В глазах загорелось неподдельное пламя, а скулы побелели – настолько сильно он стиснул зубы, когда начал медленно приближаться ко мне.
– Чудовище, значит? Ты винишь во всех своих бедах меня? Ну конечно, так ведь проще, – бросил Николас. – На что ты рассчитывала? Что сбежишь из их деревни и спокойно вернешься к своим псам? – Несмотря на бурю во взгляде, тон его был ледяным. Он насмешливо фыркнул и покачал головой. – Вот только не говори мне, что была так глупа, Фрейя. Ты. Изначально. Была. Обречена.
Стоило этим жестоким словам сорваться с его губ, и вся моя уверенность улетучилась.
– Хватит, – выдавила я, отступая от его источающей угрозу фигуры.
Он прав. Однако я пока была не готова принять правду, потому что она разрушила бы те последние крупицы, что оставались от меня.
– Я просто оказался в нужное время в нужном месте, – продолжал Николас. – И тебе очень крупно повезло, что Истэк не успел продать тебя кому-то другому.
– О да, какая удача, – язвительно отозвалась я, обретя голос. – Снова оказаться связанной, но только в другом месте. Стать рабыней!
Он внезапно оказался рядом и оперся рукой о стену, к которой я прижималась, а затем склонился к моему лицу.
– Существует грань, которая отделяет смелость от безрассудства, – начал он проникновенным, бархатистым тоном. – Остановись, пока не перешла черту и не сделала хуже, чем уже есть. Я говорил, что мы не держим рабов, но ты и тут сделала из себя жертву. Разве я тебя хоть пальцем тронул? Принудил к чему-то? Да никто другой даже не подумал бы возиться с твоими ранами, – просто воспользовался бы тобой и убил, ни капли не сожалея. Но, видимо, ты не в состоянии отличить хорошее отношение от плохого. Раз ты считаешь меня чудовищем, так, может, мне начать соответствовать твоим ожиданиям, чтобы не разочаровывать? – практически прорычал он. – Глупая, взбалмошная девчонка! Неужели ты не понимаешь, к чему могут привести твои игры? Хочешь, чтобы я вел себя, как тот мерзавец? Или тебе правда было бы приятней попасть к кому-то другому?
Я оторопела от его речи. Обжигающая ярость, обида и страх клокотали внутри.
– Да кто угодно, лишь бы не ты! – рявкнула я. Эти несправедливые слова вырвались словно сами собой, и ужас лавиной обрушился на меня. Я не хотела этого говорить. Видимо, от боли и злости у меня совсем помутилось в голове.
Но было уже поздно.
Ник отшатнулся. Его глаза опасно сверкнули, а на лице заходили желваки. Он выглядел по-настоящему разъяренным, и весь этот гнев был направлен на меня одну.
– Ты сама сказала это, – срывающимся голосом ответил он, а затем развернулся и исчез за дверью, громко хлопнув ей напоследок.
«Вот демоны».
Дрожа, я в растерянности застыла у кровати. Внутри забрезжило плохое предчувствие, заставив меня повернуться к окну. Я увидела, как Николас стремительно направляется к соседней хижине. Его движения и до крайности напряженное тело говорили о том, как сильно он был взвинчен. Я успела лишь моргнуть, прежде чем его массивная фигура скрылась за дверью. Закусив губу почти до крови, я таращилась на проход в волнительном ожидании.
Спустя некоторое время Николас вылетел на улицу и пошел обратно.