— Не без веских на то оснований.
— Воображаемых.
— Я вчера зашел в собачий салон красоты. И кто же там обхаживал собачек? Кто их купал, пудрил, сбрызгивал духами, завивал? Другие собаки? Держите карман шире! Их ублажали люди! Это тоже плод моего больного воображения?
— Не более чем проявление свойственной землянам эксцентричности. Ну и что с того? У нас тоже есть свои причуды.
— Что верно, то верно, — согласился Морфад. — Одна из ваших причуд, например, хорошо мне известна.
Глаза Хараки сузились:
— Уж если мы перешли на личности, то что именно ты имеешь в виду? Выкладывай, я ведь не боюсь посмотреть на себя со стороны.
— Хорошо, но вы сами этого хотели. У вас есть любимчик — Нашим. Вы им восхищаетесь, вы всегда для него доступны, всегда прислушиваетесь к его мнению, и ни к чьему другому. Все, что вы слышите от Кашима, вы воспринимаете как бесспорную истину.
— Ревнуешь, значит, к Кашиму?
— Отнюдь нет, — заверил Морфад, презрительно пожав плечами. — Я просто презираю его так же, как и все остальные. Он профессиональный лизоблюд. Его призвание — обхаживать вас, льстить вам, ловить каждое ваше слово, ублажать вас. Он врожденный подлиза и обращается с вами точь-в-точь, как земная собака со своим хозяином. Вам это нравится. Вы купаетесь в его благоговении, оно действует на вас неотразимо, как наркотик. Оно достигает своей цели, и не отрицайте этого, мы все знаем, что дела именно так и обстоят.
— Я не дурак. Кашима я вижу насквозь. И я вовсе не нахожусь под его влиянием.
— Три миллиарда землян убеждены, что видят насквозь четыреста миллионов своих собак, и мысль о том, что люди могут попасть под их влияние, землянам и в голову не придет.
— Я в это не верю!
— Я и не надеялся, что вы поверите. Раз это говорит Морфад, то он либо лжец, либо псих. Вот если бы это вам рассказал Кашим, распластавшись на брюхе у подножия вашего трона, вы проглотили бы наживку вместе с крючком, поплавком и леской. У Кашима ум земной собаки, и действует он собачьими методами. Ясно?
— У меня есть более веские основания не верить тебе, чем ты думаешь.
— Какие же именно?
— Среди землян есть телепаты. Отсюда очевидно, что, если бы в твоих россказнях о коварном владычестве собак был хоть гран достоверности, земные телепаты знали бы о нем. На этой планете не осталось бы тогда ни одной живой собаки. — Харака сделал паузу и добавил: — Как видишь, собак пока не режут.
— Земляне-телепаты читают мысли особей своей расы, а не собак. Я же воспринимаю мысли именно собак, и никого другого. Я не знаю почему, я знаю только, что именно так все и есть.
— А, ерунда.
— Ничего другого я в ответ и не ждал. Но и вас винить вряд ли стоит. Просто я попал в трудное положение — единственный, кто слышит в мире глухих.
Харака задумался. Потом сказал:
— Допустим, просто допустим, что я тебе поверил на слово, не требуя доказательств. Что я, по-твоему, должен в таком случае предпринять?
— Отказаться брать с собой собак, — не раздумывая ответил Морфад.
— Легко сказать «отказаться»! Хорошие отношения с землянами жизненно важны для нас. Как отвергнуть сделанный от души подарок, не обидев дарителя?
— Можно ведь и не отвергать. Можно ведь просто попросить дать нам либо двух кобелей, либо двух сук, сославшись на какой-нибудь альтаирский закон, запрещающий ввоз с других планет способных размножаться животных.
— Поздно. Мы уже приняли дар и выразили свою признательность за него. Более того, в их способности размножаться и есть суть подарка. Земляне именно хотели подарить нам целый новый вид животных.
— Что и требовалось доказать, — вставил Морфад.
— По той же причине, — продолжал рассуждать Харака, — мы даже не сможем препятствовать им плодиться и размножаться на Альтаире. Отныне мы с землянами будем регулярно и часто посылать друг к другу корабли. Как только они обнаружат, что эти две собаки у нас не прижились и не дали потомства, они сразу же расчувствуются и от щедрот своих отвалят нам еще дюжину, а то и сотню псов. Мы тогда окажемся в еще более затруднительном положении.
Морфад безнадежно пожал плечами:
— Коль скоро вы намерены встречать в штыки любое разумное решение вопроса, то мы можем сдаться и без борьбы. Смиримся с тем, что станем еще одной подвластной собакам расой. Цитирую снова: «Подвластные и подозревать не должны, что ими правят. В этом и есть секрет успеха истинно незыблемой власти». Знаете, капитан, будь моя воля, подождал бы я до выхода в глубокий космос и там, где-нибудь на полпути к дому, от всей души угостил бы этих собачек добрым пинком под зад, да так, чтобы они пулей вылетели в люк.
Харака кисло усмехнулся с видом человека, намеренного положить конец заумным бредням раз и навсегда:
— Это было бы самым весомым доказательством того, что тобой овладела мания.
— Почему же? — спросил Морфад, глубоко вздохнув.
— Да ведь ты бы вышвырнул за борт двух представителей высшей расы господ. Ничего себе владыки, которых ничего не стоит вышвырнуть! Слушай, Морфад, согласно твоим же собственным словам, тебе стало известно нечто, о чем никто никогда даже и не подозревал. Ты — единственный, проникший в тайну. Отсюда следует предположить, что ты величайшая угроза для собак. В таком случае они не дали бы тебе прожить и минуты. — Открыв дверь и переступив порог, Харака выпустил последнюю стрелу: — Однако, как мне кажется, ты очень даже живой и здоровый.
Морфад выкрикнул в захлопнувшуюся дверь:
— То, что я читаю их мысли, вовсе не значит, что они читают мои! Это же просто какое-то откло… А, ладно, — отчаявшись, он встал и зашагал взад-вперед по каюте. Потом снова сел в кресло и сжал кулаками виски, обдумывая вариант за вариантом.
«Самое эффективное оружие во всей Вселенной — лесть». Что ж, он искал средство борьбы с четвероногими воинами, владеющими с невероятным мастерством самым опасным оружием Вселенной. С воинами, искусство которых добиваться своего умелой лестью, профессионально отработанным благоговением и лизоблюдством перед человеком оттачивалось многочисленными поколениями и против которого не было, казалось, никакой защиты. Как предотвратить грядущую катастрофу, что противопоставить ей?
— Гав-гав, боженька! Смотри, как умильно я виляю перед тобой хвостом, боженька! Позволь полизать ручку, боженька!
Как спастись от этого коварства? Как… О звезды, нашел! Лучше не придумать. Карантин! Карантин для собак на Пладамине, бесполезной пустынной планете. Пусть плодятся себе там, как хотят, и властвуют над кустарниками и насекомыми. А спроси о них какой-нибудь любопытный землянин, и ответ напрашивается сам собой: «Собаки? Прекрасно. Прижились — лучше не придумаешь. Так нам понравились, что мы отдали им целую планету. Хотите на них взглянуть? Пожалуйста, нет ничего проще».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});