5
Аристократами криминального мира Чикаго во время войны были так называемые крупные игроки – бесчинствующие мошенники, которые лучше всех одевались и были самыми выдающимися фигурами в жизни города. Ими восхищались легкомысленные юнцы, подражая им в одежде и манере поведения. Многие из них приехали в Чикаго из Нового Орлеана, Натчеза, Виксбурга и с пароходов реки Миссисипи. Они симпатизировали южанам, хотя в целом их неприязнь к тяготам и опасностям войны была очевидной. По словам Фредерика Фрэнсиса Кука, «мало того что они внедряли проюжные настроения среди глупой городской молодежи, но и создавали впечатление, что Чикаго является очагом недовольства. На самом деле влияние южан распространялось лишь на игорную среду. Среди всех кабаков города «Тремонт-Хаус» был единственным местом, где можно было услышать речи, в которых звучала симпатия к северянам. И хотя среди всех категорий населения (за исключением немцев) южных настроений придерживались многие, но именно игроки задавали местным антивоенным настроениям агрессивный тон и стали движущей силой организации ложи «Рыцари Золотого Круга».
Конечно же в приведенном высказывании Кука влияние игроков преувеличено, поскольку проюжные настроения в Чикаго выражала в основном все-таки газета «Таймс», одна из важнейших газет тайных сторонников южан в стране. Основанная в 1854 году для повышения политической популярности сенатора Стефана А. Дугласа «Таймс» была главным органом фракции Дугласа до 1860 года, пока ее не купил Сайрус Г. Маккормик, владелец предприятия по переработке зерна, которому уже принадлежала чикагская «Геральд». В 1861 году Маккормик продал «Таймс» Уилбуру Ф. Стори из Вермонта, которому с 1853 года принадлежала детройтская «Фри пресс». «Таймс» заняла жесткую антивоенную позицию с тех пор, как Авраам Линкольн подписал манифест об освобождении рабов; вместе с другими приверженцами Дугласа, Стори полагал, что Линкольн обманывал людей, подменяя цели войны. Статьи Стори вызывали столь сильное смятение умов, что 3 июня 1863 года генерал армии Соединенных Штатов Амброз Е. Бернсайд приказал закрыть «Таймс», что привело к таким беспорядкам, каких Чикаго не видел со времен пивного бунта 1855 года. Едва успел отряд солдат войти в офис «Таймс», как начали формироваться две группировки, одна состояла из противников войны – демократов, а другая – из сторонников Союза (штатов), в основном республиканцев; с наступлением ночи на улицы вышли около 20 тысяч разъяренных людей. Возле офиса «Трибюн» расположилась вооруженная охрана, поскольку сторонники южан грозились сжечь его, если не откроют «Таймс». Лидеры обеих фракций встретились, в попытке предотвратить кровопролитие, и, наконец, послали совместную телеграмму президенту Линкольну с просьбой отменить приказ генерала Бернсайда о закрытии газеты. Приказ об отмене вышел 4 июня, и возмущение утихло. 5 июня газета «Таймс» возобновила выпуски, но статьи Стори стали умеренными.
После Гражданской войны «Таймс», под руководством Стори, стала не только одной из самых дорогих газет Чикаго, но также и одним из самых известных своими крестовыми походами против криминального мира американских изданий. Пятнадцать лет «Таймс» вела продолжительную кампанию против коррупции, обнажая всю грязь города, указывая на рост тесных отношений между политиками и криминальным миром, публикуя списки нераскрытых преступлений и постоянно называя поименно людей, которые позволяли использовать свою собственность в криминальных целях. Журналистская философия Стори заключена в его высказывании «газета должна печатать новости и поднимать шумиху». Однажды, однако, он поднял небольшую шумиху, которая вызвала ответный огонь. Лидия Томпсон, популярная на тот период актриса бурлесков, привезла свою труппу «Английские блондинки» в оперу Кросби, и «Таймс» в статье об их выступлениях обвинила молодых девушек в «похотливых дурачествах и в высказывании непристойностей». Что касается мисс Томпсон, то тут «Таймс» заявила, что она немногим лучше проститутки и ее следует выгнать из города. После того как Стори отказался опубликовать опровержения или извинения, мисс Томпсон остановила его перед его собственным домом на Уэбаш-авеню и избила кнутом.
В журналистских кругах методы Стори в управлении своим персоналом считались весьма необычными. Его репортерам никогда не указывалось, что и как писать, а при подготовке статей им разрешалось свободно использовать жаргон. Еще в 1876 году в «Таймс» слово «рэкет» уже использовалось в современном значении – 24 октября того же года газета Стори сообщила: «воры свободно ходят по нашим улицам днем, обдумывая планы рэкета». 3 ноября 1877 года скандальный редактор предвосхитил современных авторов колонок сплетен, вставив в историю о свадьбе словечко «охомутать». Типичный заголовок Стори появился в «Таймс» 10 сентября 1872 года, когда Кристофер Рафферти, известный бандит, был признан виновным в убийстве полицейского Патрика О'Мира:
«ПЕРЕКРЫЛИ ЕМУ ВОЗДУХ
Наконец-то подходящая работа для Джека Кетча.
Веревка висельника вручается
Кристоферу Рафферти.
Теперь ему не будет ни отсрочки, не прощения,
ни нового рассмотрения дела.
И, во имя всего святого,
Не отменяйте приговора!
Жюри присяжных всего за двадцать минут
Определило вздернуть мерзавца!»
Из всех заголовков «Таймс» самый потрясающий, о котором до сих пор говорят журналисты, был напечатан 27 ноября 1875 года:
«ВОЗНЕСЛИСЬ К ИИСУСУ
Четверо сенегальских мясников
Вчера были вознесены из
Скаффолда на небеса.
Двое из них, в Луизиане, умерли со сладкой
Уверенностью благочестивых людей.
А двое других, в Миссисипи,
Окончили свой век, убеждая людей
Остерегаться своих невесток».
Жулики с юга, а также местные специалисты в области карточного обмана преуспевали во время войны, по сравнению с другими бандитами, несмотря на то что, а может быть – и благодаря тому, что постоянно платили огромную сумму денег полиции за покровительство. Город был полон легкой добычи: офицеров армии и казначеев, солдат, вернувшихся с фронта с накопленными деньгами за несколько месяцев, людей, разбогатевших на военных контрактах, молодых людей, зарабатывающих больше денег, чем когда-либо раньше. А потому шулера содержали сотни игорных домов, от самых роскошных до лачуг, где единственным оборудованием были доска и сальная колода карт. Они располагались по всему городу, но самые большие и роскошные находились на Рэндольф-стрит между Кларк-и Стейт-стрит, в районе более известном, как «квартал Волосатых Бандитов»; и в Игорном Ряду – на Кларк-стрит от Рэндольф– до Монро-стрит, где игорные лавки располагались так тесно, что вытеснили все, кроме салунов и нескольких борделей. «Трибюн» называла Рэндольф– и Дирборн-стрит «воровским углом», а «Таймс» заявляла, что Кларк– и Рэндольф-стрит, как и Дирборн-стрит к югу от Мэдисон-стрит, «наводнены такими отвратительными бродягами, что порядочные люди избегают этих улиц из-за того, что они похожи на выгребную яму».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});