"Ты кто такой?" - закричал Уоллес, чувствуя себя жестоко обманутым.
5
- Прошу прощения, что заставил вас ждать, - сказал г-н Андерсон, менеджер по рекламе.
На одно бесконечно короткое мгновение всем присутствующим почудилось, что над его головой шевельнулось Небо.
6
Самолет-невидимка набирал высоту. Полковник Уоллес последний раз - с глубоким сожалением - взглянул на экран прицельного устройства. На маленьком асфальтовом пятачке, со всех сторон окруженном потоками мчащегося транспорта, стояли три человека.
Они не говорили между собой и не смотрели друг на друга.
Все трое уставились в черное круглое отверстие канализационного люка, будто ответ на все мучившие полковника вопросы, должен был прийти оттуда - снизу, из глубины.
ЕЛЕНА БОРОВИЦКАЯ
НАСЛЕДСТВО СТАРОГО БОЛВАНА
Бесс вихрем носилась по своей крошечной бруклинской квартирке. Сумочка, красивые туфельки, ключи... Не забыть бусы! Мамины старинные бусы! Она аж подпрыгивала в предвкушении. Вчера они с Эндрю получили письмо от нотариуса. Два месяца назад скончался дальний родственник Эндрю. Пятиюродный дедушка или что-то такое. Они с Эндрю даже не подозревали о существовании этого дедушки, так что полагающейся скорби не ощущали. Но! Они были приглашены на оглашение завещания. В письме так и было сказано: "Мистер и миссис Эндрю Хендерсон приглашаются на оглашение завещания". Тут были две вещи, которые так радовали Бесс. Во-первых, конечно, "миссис Хендерсон". Она стала ею всего полгода назад, и ей так нравилось слышать эти слова! Миссис это тебе не какая-нибудь неудачница, никому не нужная мисс. А во-вторых, было сладко мечтать, что дедушка завещал им что-нибудь ценное. Бесс окинула критическим взглядом ободранный буфет и представила, что они получат какой-нибудь старинный сервиз. Или набор столового серебра. Лучше бы, конечно, с буфетом в придачу. Из мебели что-нибудь тоже не помешало бы...
Так. Попрыскаться духами, бросить корму крокодилу Пруденсу... Да-да, у Бесс был карликовый крокодил. Она называла его женским именем Пруденс, но считала мальчиком. Пруденс жил в огромном, сделанном на заказ (страшно вспомнить, сколько это стоило) террариуме под греющей лампой. В террариуме было даже углубление с водой - своеобразный бассейн. Пруденс рос медленно, как все карликовые крокодилы, и к настоящему времени был чуть меньше ярда в длину. Эндрю Пруденса не любил, но терпел, Бесс Пруденса почти любила. Крокодил Пруденс помогал в ее профессии: она была гадалкой. В Бруклине полно гадалок, достаточно раскрыть любое воскресное приложение к любой газете. Поэтому такая черта, как "та самая гадалка, с крокодилом", очень способствовало в бизнесе.
Во входной двери заворочался ключ, раздался голос Эндрю: "Пусик, мы тебя ждем в машине дяди!" Бесс мимолетно бросила взгляд в кривое зеркало в темной крошечной прихожей и пулей вылетела из квартиры. Прямо на полу валялась сумка почтальона - видимо, служивый, как всегда, бросил ее здесь и пошел относить письма на второй этаж. Район, где жили Бесс и Эндрю, знавал лучшие времена, но по-прежнему считался очень спокойным. Во всяком случае, почту тут не воровали. К тому же на втором этаже жила одинокая пожилая леди с толстой болонкой. Она любила побеседовать с почтальоном. А то и напоить его чаем. Поэтому сумка на полу у двери была для жильцов делом привычным. Бесс фыркнула, как всегда, чуть не споткнувшись о сумку, и выбежала на улицу.
Там хозяйничала золотисто-бордовая осень. Улицу, уставленную одинаковыми двухэтажными домами - две квартирки на этаже, четыре квартирки в каждом доме, - замело листьями. Бесс прыгнула в "тойоту", пристроившуюся во втором ряду машин прямо напротив их дома. Пол, дядюшка ее мужа, улыбнулся ей в зеркало и газанул. Ехать им было далеко - куда-то в дорогой район Лонг-Айленда. Бесс опять предалась приятным мечтам о наследстве. Интересно, а о чем мечтает дядя Пол?
Дядя Пол, родной брат покойного отца Эндрю, был веселым неунывающим холостяком, лет так под пятьдесят. Подтянутый, слегка седеющий, высокий, в общем, то, что называется "интересный мужчина". Бесс радовалась, что у них есть Пол. Родители Эндрю погибли в автомобильной катастрофе семь лет назад, а родители Бесс жили на Среднем Западе, видела они их нечасто: на Рождество да нa Благодарение. К тому же дядюшка, с его мудростью и обходительностью - тут Бесс улыбнулась своим мыслям, - очень хорошо влиял на Эндрю. Да, что скрывать, Эндрю был подчас патологически ревнив. Ну разве Бесс виновата, что она такая хорошенькая и все, буквально все друзья и приятели Эндрю пытаются с ней заигрывать? И не только приятели и друзья. Даже почтальон, которому она и в лицо-то никогда не заглядывает, и тот норовит отпустить ей комплимент. Конечно, когда она будет такой старой и страшной, как та леди со второго этажа, она будет рада и почтальону, а пока... Бесс вытащила зеркальце и не без удовольствия принялась изучать свою мордашку. Слегка смуглая кожа, персиковый румянец, карие глаза, про которые хотелось сказать "ягодные"... Ну что поделать, Эндрю, красивая жена - это не только лестно, но подчас и неудобно для мужа. Такая мысль витала в ее хорошенькой головке. Она закрыла сумочку, улыбнулась дядюшке Полу в зеркало заднего вида и принялась разглядывать пейзажи за окном.
Дом пятиюродного дедушки, а лучше сказать усадьба, поразил Бесс своей величиной и роскошью. Их привели в то, что прислуга называла "Бордовая гостиная". В центре стоял огромный, сделанный из ствола секвойи стол. Вокруг в легком беспорядке были расставлены стулья. Лакеи и горничные разносили чай, кофе и кока-колу. Приглашенных на оглашение завещания было человек тридцать. Бесс растерянно уцепилась за рукав Эндрю. Дамы вокруг были сплошь холеные и лощеные, ни грамма лишнего жира. Их неброская одежда, как моментально оценила Бесс, была с Пятой авеню, и любой скромный свитерок с легкостью тянул на квартирую плату Бесс и Эндрю за полгода.
Оглашение завещания заняло почти два часа. Дом на Лонг-Айленде отошел высушенной вобле и ее мужу с лицом, покрытым теннисным загаром. Старинная посуда раздавалась направо и налево. По улыбающимся лицам родственников можно было угадать очередного счастливчика. Бесс устала, ей начало казаться, что их просто обманули - позвали позавидовать чужой удаче. Но вот в самом конце нотариус провозгласил: "Моим племянникам, Полу Хендерсону и Стивену Хендерсону, за то, что они не оставили меня в тяжелый час, я завещаю... Полу Хендерсону - картонную коробку из-под клюшек для гольфа, со всем ее содержимым, Стивену Хендерсону - шкатулку девятнадцатого века для ювелирных украшений, со всем ее содержимым. Если на момент оглашения завещания кто-то из указанных племянников умрет, указанные предметы должны быть переданы их прямым наследникам".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});