полевой почты. Также она отправила телеграмму ему и Ковровой Елене, указанной в письме, в Куйбышев. Само письмо она вложила обратно в конверт и снова привязала к руке девочки.
Получив от Захарова письмо с вложенным в него ответом на запрос, Мишка едва дождался отпуска. На накопленные деньги купил билет на самолет до Свердловска и помчался в указанный в письме госпиталь. Отыскав там врача, работавшего в госпитале и в 1943 году, он узнал, что девочку тот помнит, больше того, несколько операций проводил именно он. Но сведения, полученные от доктора, Мишку огорчили. Врач очень хорошо помнил, что она была сильно изранена, особую тревогу вызывали травмы спины, головы и не заживавшая огромная рана на бедре, кроме того, из-за серьезнейшей травмы головы девочка не могла двигаться и говорить. Ей было проведено две весьма рискованных операции на мозге, но результатов они не дали. Мишка насторожился, узнав, что маленькую пациентку забрал отец.
Сунувшись в воспоминания доктора, он нашел в них Тамару. В первый момент парень не узнал ее, настолько она изменилась. Из ярких, лучистых глаз Томки словно ушла жизнь. Они стали темными и тусклыми. Личико, едва выглядывавшее из обмотавших голову бинтов, сильно похудело, заострилось, побледнело и словно стало еще меньше, щеки ввалились, взгляд стал безразличным и рассеянным. Она словно смотрела в никуда. У Мишки сжалось сердце. Он почти нашел Тамару, и она жива, но в каком она состоянии?! И кто забрал ее? Куда увезли? Где она сейчас?
— Доктор, а откуда ее отец узнал, что Томка… то есть Катюша здесь? — задумчиво спросил Мишка.
— Кажется, ему написала одна из медсестер, по-моему, ее звали Зоя… А может, и нет… — потерев виски пальцами, ответил врач. — Молодой человек, а вы кто этой девочке? — опомнился наконец он.
— Я? Я ее брат, — рассеянно отозвался Мишка, и, вздохнув, продолжил: — Ее зовут Тома, Тамара. Тамара Руденко. Она герой. Герой Советского Союза. Где ее отец, я не знаю. Мать погибла в сорок третьем, и один брат тоже. А я… я был на задании, когда ее ранили, — возле Мишкиных губ четко обозначились горькие складки. — А где найти ту медсестру, Зою? — вдруг поднял он голову и мрачно посмотрел тяжелым взглядом на врача.
— Зою? Ммм… — доктор задумчиво обхватил свой подбородок и потер его. Потом покачал головой. — Видите ли, молодой человек… Медсестры во время войны были очень востребованы… Многие проходили обучение здесь, а потом отправлялись на фронт. Я плохо помню ту девушку, и не знаю, куда она исчезла. К сожалению, я вряд ли тут смогу помочь.
— А бумаги? — вскинулся вдруг Мишка. — Если Томку… Катюшу переводили в другой госпиталь, должны же были остаться записи о том, куда ее перевели!
— Это если переводили, — задумчиво ответил ему доктор. — А если выписали… то вряд ли.
— Но можно ведь посмотреть? И как вообще Тамару отдали первому попавшемуся человеку? — возмущенно всплеснул руками Мишка. — Мало ли кто ее забрать хотел?
— Он совершенно точно узнал девочку… — покачал головой врач. — Он плакал, глядя на нее. Сидел на ее койке, держал за руку и плакал.
Мишка снова полез в воспоминания доктора. Проходя мимо палаты, где лежала Томка, тот привычно приоткрыл дверь и хотел войти, проверить маленькую пациентку. Но на ее кровати сидел крупный седой мужчина и держал ее за руку, поглаживая ту большим пальцем руки. Вторая рука, искалеченная, у него висела на груди, на перевязи, а из-под задравшейся штанины виднелся деревянный протез. По ввалившимся, с довольно свежими шрамами от ожогов щекам мужчины, покрытым небольшой щетиной, медленно катились слезы. Доктор, не решившись нарушить встречу, шагнул назад и тихонько прикрыл дверь.
Парень тряхнул головой, отгоняя видение.
— Доктор, а где можно посмотреть записи о раненых? — задумчиво спросил он.
— В госпитальном архиве. Это в подвале. Там, где выход, есть лестница вниз. Попросите кого-нибудь в регистратуре, вам помогут, — поднялся врач. — Вы извините, молодой человек, но меня ждут больные.
— Конечно, — поднялся и Мишка, протянув доктору руку для пожатия. — Спасибо, доктор. Вы мне очень помогли. И спасибо вам за Тамару… — коротко пожав руку врачу, Мишка широкими шагами вышел из кабинета.
В архиве они с весьма пожилой и говорливой медсестрой отыскали запись о том, что Коврова Тамара Федоровна, в скобочках стояло ее вымышленное имя Екатерина Воин, была выписана из госпиталя 18 февраля 1944 года. Расписка от отца, Коврова Федора Владимировича, прилагалась. Там же была и выписка из истории болезни о ранениях и проведенных операциях с припиской «К дальнейшей воинской службе не пригодна». Была исправлена и дивизия, к которой была приписана Тамара: 32 Танковая дивизия под командованием майора Федотова Руслана Яковлевича.
Мишка задумался. Когда он только попал на фронт, дивизией командовал майор Федотов. Но в том первом для него серьезном танковом сражении Федотов погиб, и командиром дивизии стал майор Черных, тогда же и получивший звание майора. Дивизия указана верно… Получается, что Тамару забрал кто-то, кто знал ее, знал дивизию, знал, что командиром был Федотов, но не знал, что Федотов погиб.
Тамару в тот день, когда они пришли, отправили в санчасть, и там она пробыла дня три, пока ее не забрал Степаныч. Да и потом, после следующего, страшного боя Тамара не вылезала из санчасти, его искала. Получается, это кто-то из раненых в том бою? Тогда все сходится… Его ранили, он не знал о гибели Федотова, в санчасти он видел Тамару… У Мишки голова шла кругом. Подумав, он полез в воспоминания Тамары. Перебирая их, нашел воспоминание о Федоре, об отданном девочке письме, а самое главное, Федор сказал Томке, что он из Куйбышева, и очень просил ее разыскать его после войны.
Мишка опустился на лавочку в парке. Если Тамару действительно забрал этот самый Федор, значит, искать ее следует в Куйбышеве. Парень прикрыл глаза и попытался вспомнить свои ощущения во время полета. Его тянуло куда-то словно канатом. И он помнил, как радостно забилось сердце, когда они взлетали. Все его существо тянулось к подруге, и он ясно чувствовал, что движется в правильном направлении. Но спустя время он понял, что точка притяжения стала уходить в сторону, а потом и назад. К Свердловску он подлетал с привычным тянущим ощущением слабого зова.
Мысленно представив себе карту, он попытался