уместился бы разве что ребенок, напольная лампа. Пол дернулся и ушел из-под ног. Завыли шкивы, загремели штанги. Комната оказалась замаскированной кабиной лифта.
Стадник по делам фирмы часто бывал в Париже и считал, что достаточно его изучил. В реальности он не знал ничего. Ни про то, что в городе полно эфиопов, ни про скрытые лифты в домах.
Лифт дернулся и встал. Разошлись доселе хорошо замаскированные створки. Снаружи оказался коридор с трубами коммуникаций по потолку. На полу темный кафель. На таком кровь незаметна, поежился Стадник. На самом деле опыт говорил ему, что, если бы хотели убить, не стали бы возить в такие места. С другой стороны, тут тоже могли убить.
В коридоре Стадника встречал охранник. Крупный араб, и цивильный пиджак не мог скрыть этого. У восточного человека есть одна особенность, которую не скрыть. Покатые плечи у тех, к то слишком много занимался борьбой. У этого плечи шли под 45-ти градусным наклоном. Казалось, что их вообще нет.
— Чего встал? Мурза ждет! — сказал араб по-русски без акцента, но стало понятно, что слова произносит нерусский, мягко, с кошачьими закруглениями.
У араба оказался огромный рот, постоянно жующий.
В конце короткого коридора имелась еще одна дверь, из-за которой доносилась печальная восточная музыка, под которую не хотелось танцевать, а больше реять и развеваться по ветру словно свободный шёлковый флаг.
Араб довел Стадник до двери, вдумчиво ковырнул в носу, сплюнул в сторону, потом просунул коротко стриженную словно покрытую пухом башку в дверь. Старался нацепить на лицо улыбку, но лучше бы этого не делал - сделался похож на душмана из старых фильмов.
— Русь пришел!
— Запускай, Бача, давно ждать итям!
В комнате стен и пола не наблюдалось из-за ковров, уложенных внахлест. У стены помост с наброшенными подушками тоже в коврах. Небольшой, но обильно накрытый достархан - фаянсовый чайник, блюда с выпечкой и фруктами, небольшая бадейка кальяна. Судя по ядреному духану, не хило дедок закидывается.
Дедок Стаднику сразу не понравился. Точнее его взгляд. Взгляд впавшего в окончательный маразм, никому не верящего и способного зарезать из одних подозрений. В свое время таких эшелонами из Европы вывозили, спасая от них цивилизацию.
Мурзе перешагнуло за 80, он носил редкую точно пуховую снежно белую бороденку. Лицо цвета крепко заваренного чая. На кончике носа кособоко сидят дешевые черные очки. Одет в тёплый халат и тюбетейку темно-синего цвета.
— Киль манда, Илюша-сынок! — прокаркал Мурза.
Стадник неловко подсел сбоку достархана, и Мурза собственноручно налил ему в пиалу зеленый чай, который Илья терпеть не мог. Пришлось пить.
— Торопиться кирякми, но я не могу дольше терпеть! Покажи мне тамгу! — попросил Мурза.
Стадник вынул тамгу и по просьбе Мурзы положил ее на достархан. Мурза подполз и, вытянув из кармана лупу с подсветкой, стал внимательно изучать.
— Вах! — вырвалось у старика, и Стадник отчего то уверовал, что живым их этого подвала ему не выйти.
— Знаете, что, уважаемый, я вам эту тамгу дарю! — от всей души произнес Илья.
Дар вызвал неожиданную реакцию. Мурза закатился от беззвучного смеха. Бача, присевший у самой двери на корточки, с готовностью разразился гомерическим хохотом. Хотя создалось и окрепло впечатление, что он представления не имеет, над чем смеется, а подлизывается хозяину.
Мурза доброжелательно посмотрел на Бачу и коротко приказал:
— Пошел вон, сын ишака!
Тот исчез прямо из положения сидя, лишь галоши остались.
— Тамгу нельзя никому подарить, малай, потому что она сама выбирает себе хозяина, — нравоучительно произнес Мурза. — Вот вспомни, тебе ее кто-нибудь давал из рук в руки?
Стадник, готовившийся возразить, сдулся как проткнутый шарик. Тамга на самом деле сама собой оказалась у него. С большой долей вероятности ее подсунул Башмаков, но ведь он этого не видел!
Самара. Площадь Куйбышева. Государственная Дума Российской федерации. 25 июня.
Адольф Бекк не любил большие города, хотя с точки зрения конспирации признавал их большую полезность. Если б ему приходилось скрываться, в Самаре, столице России на ближайшее десятилетие его бы искали годами и без особого успеха.
Оскал фортуны, все это ему было не нужно, а даже наоборот. Поисковой ищейкой являлся он. В настоящее время он служил в Межгосударственной службе безопасности в отделе контрразведки.
Чин майора был присвоен ему ровно месяц назад за операцию в Кельне, где МГБ успешно обрубило одно из щупалец Центра. В отчетах операция была признана образцовой, шеф отдела генерал Мельник получил орден, Адольф премию, но сам он считал ее бездарной. Погибли люди, сам он лишь по счастливой случайности не получил пулю, в общем, всегдашний русский бардак, когда недисциплинированность и непродуманность с лихвой компенсировали наскоком и большими жертвами.
Месяц он отсыпался в скромном домике в загородном поселке «Елки», где соседи представления не имели, чем занимается тихушник-сосед, принимая за продавца Суперфлейма. Многие недоумевали, что он до сих пор не пытался впарить им дешевый нюхательный клей.
Отдых оказался безнадежно испорчен, когда с утра позвонил Мельник и приказал срочно прибыть, не дожидаясь окончания заседания в Думе, где заседал.
Адольфу собраться только подпоясаться. Он вывел из гаража, пристроенного к дому, «Весту БК», сделал ручкой миловидной соседке, которую изредка качественно потрахивал, пока муженек отваливал на вахту.
После того, как Москва была стерта единственной бомбой, сбитой с курса средствами РЭБ, столица каждые 10 лет переезжала на новое место. Дело оказалось затратным, оформление, перевозка и все такое, но так сказал Вечный. Все знали, президент говорит, как сваркой режет. Недовольные были, как же. Но с ними успешно боролся соседний отдел.
Среди вечно недовольных усиленно муссировались слухи, что столицу накрыли залпом специально, чтобы усилить позиции Вечного. Глупость, однозначно, но ею оказался забит подпольный интернет. Даже в Роснет периодически проскакивали провокации.
Да что говорить, если сам Мельник в доверительных беседах после ударной дозы виски признавал:
— Понимаешь, Адик, эти жирные олигархи совсем оборзели и решили, что они могут манипулировать Вечным, а не наоборот, вот бомбочка и сбилась с курса.
Потом генерал мрачнел и признавал:
— Да погибли люди. 20 миллионов. Допускаю, что невинные, но это война, мой юный друг. 10 миллионов зажравшихся москвичей, более 10 миллионов эмигрантов, то есть кто? Сброд всякий! Народ ненавидел и тех и других.
Бекк был уверен, что это проверка, и на провокации никогда не поддавался. Что думает генерал МГБ на самом деле не знал и сам господь Бог или его мессия Великий Лука, к которому Адольф Бекк относился с огромным пиететом. Кем бы он ни был-но резидентом оказался классным и столько пользы принес,