Читать интересную книгу История религии (Книга 1) - Зубов Андрей Борисович

Умерший перед Великим Зубром.Живопись. Пещера Ляско ( Lascaux ) Монтиньяк (Дордонь, Франция).

Пещера Ляско, названная «палеолитической Сикстинской капеллой» из-за исключительной красоты и многообразия находящихся на ее стенах живописных изображений двадцатитысячелетней давности (большинство специалистов относят живопись Ляско к Мадленской эпохе), была обнаружена совершенно случайно в сентябре 1940 г., когда четыре мальчика заинтересовались глубокой ямой, открывшейся под корнями вывороченного бурей дерева. Ныне эта пещера – всемирно прославленный музей. Но среди всех изображений, оставленных мадленскими художниками в Ляско, нет фрески более загадочной, чем знаменитая сцена «трагически закончившейся охоты» в «апсиде» второго зала пещеры. Ее исключительную значительность для древних посетителей Ляско признают практически все исследователи. Не является ли в действительности эта «охотничья сцена» древнейшим развернутым изображением посмертных представлений доисторического человека? На левой части фрески написан уходящий шерстистый носорог, отделенный от основного изображения тремя рядами по две точки в каждом. Носорог этот то ли реальный виновник гибели охотника, похороненного под изображением, то ли символическое изображение зла смерти. Характерно, что, в отличие от мамонта, зубра, тура и оленя, рога и кости носорога не использовались в захоронении мадленцев

умершего мужские половые органы в состоянии готовности к соитию. Птицеголовость, птицелапость (четыре пальца – лапка птицы). Все это признаки духа, оторвавшегося от бренности земли в таинственном полете. Фаллос – символ жизни и жизнедательной силы. Художник желал показать, что изображенный – дух живой, имеющий свою силу с собою. Прямо перед лежащим человекоптицей стоит громадный зубр. Он опустил голову с мощными рогами и смотрит на лежащего. Его грива поднялась дыбом, хвост также поднят вверх, что показывает высокую возбужденность зверя. Его мужские части подчеркнуты с какой-то особой гипертрофией. Они столь велики, что иногда их считают «вывалившимися от удара копьем внутренностями». Этот огромный рогатый, полный великой силы бык, стоящий над «живым умершим», скорее всего то самое существо, присутствие которого в могиле символически отображали бивнями мамонта, рогами оленя или зубра. Это – Он Сам. Художник подчеркнул его величайшую жизнедательную силу. Он – источник и податель жизни. Тот, кто после смерти приходит к Нему – тот будет жить. Потому-то и умерший изображен с фаллос эректос.

Здесь, в этой таинственной фреске из Ляско, перед нами предстает самое сокровенное упование палеолитических людей – надежда на победу над смертью, и предстает не в виде элементов заупокойного ритуала, но в символическом изображении.

Стоящий над умершим зубр поражен кажется тяжелым копьем. Он и податель жизни – и жертва за жизнь. Представление это может показаться слишком сложным для ориньякских охотников, но вспомним, что именно с таким представлением о гибели и победе над смертью подателя жизни (Осирис в Египте, Думузи в Шумере, Яма – в ведах) входит человечество в религиозную историю 4-5 тысяч лет назад. Идея единства жертвоприношения, жертвы и жертвователя – идея очень древняя. «Жертвою Боги пожертвовали жертве» – провозглашают, например, веды [RV. 10.90.16.1].

Близ этой фрески в земле найдены остатки светильников. Видимо посвященные в таинства жизни и смерти совершали в этой окрашенной охрой пещере свои обряды, слов которых мы не узнаем никогда.

Но, пожалуй, с фреской Ляско совпадает изображение на палетке из пещеры Раймондон (Raymondon. Франция). Только здесь действие происходит не в потустороннем, но в земном мире, и не закланный в жертву зубр животворит умершего, но люди приносят в жертву зубра, надеясь, должно быть, через эту жертву соединиться с первообразом, с тем великим Существом, символом Которого был для кроманьонца зубр. На палетке безусловно изображено жертвоприношение. Голова зубра на уже освобожденном от мяса костяке и две передние ноги, отсеченные и лежащие перед головой. По обе стороны зубра стоят люди. Это – участники жертвоприношения, жертвенной трапезы. У одного из них в руке нечто наподобие пальмовой ветви.

Фреска Ляско и палетка из Раймондон – две части целостной картины религиозных упований человека верхнего палеолита. На палетке мы видим жертвоприношение в мире людей, на стенах пещеры – результат (и одновременно причину) этого жертвоприношения в мире богов, куда так желал попасть человек, пройдя рубеж земной жизни.

Можно привести немало примеров находок остатков таких жертвоприношений, какое изображено на палетке из Раймондон. Например, в Ла Шапелль-о-Сен перед входом в неандертальское «кладбище», под камнем лежала голова, грудь и передние ноги

северного оленя. Животные для жертвы были взаимозаменяемы, но смысл жертвоприношения от этого не менялся.

«ВЕЛИКИЙ КОЛДУН»

Смешение частей от разных животных в одной фигуре, что мы так отчетливо замечаем в Ляско, преследует определенную цель – показать, что «в том мире» все не так, как в этом. Такие смешанные изображения очень часты. Они как бы разбивают наивное представление ученых, что древние полагали Богом зубра или медведя и объясняют нам с предельной для доисторического охотника ясностью – нет, не зубр есть Бог, но зубр – это символ Бога. И там, где возможно, лучше нарисовать зубра не совсем настоящим, чтобы этой символичностью никто не обманулся и не принял тварный образ за первообраз.

«Великий колдун».

Ученые, вполне условно называют верхнепалеолитические изображения этого типа – «Великий колдун». В чем их действительный смысл, кого изображают они никто не знает и мы можем строить только догадки о сути сюжетов, представленных здесь изображениями из французских пещер Труа-Фрер и Лурд: а) из Лурдской пещеры (Франция); б) изображение из пещеры Труа-Фрер, Монтескьë-Авантес (Южная Франция)

Но часто эти смешанные изображения перестают быть чисто звериными. В них то там, то тут начинают проглядывать человеческие черты. То корпус, то ноги, то черты лица этой странной фигуры обнаружат человеческое. «Это колдуны в масках» – говорят иногда исследователи. Но безусловно – это не маски. Это все те же составные фигуры «иного мира». В гроте «Три Брата», также как и Ляско, бывшем святилищем, а не жилищем, таких составных фигур очень много. Но над всеми ими, в самой глубине пещеры царит изображение удивительного существа. У него торс зверя, хвост и уши волка, глаза филина, рога оленя, но руки и ноги человеческие. Существо с хвостом лошади, рогами оленя, но с бородатым мужским лицом встретится нам в Лурдской пещере. Аббат Брёль назвал изображенного в этих пещерах «богом охотников», Марингер – «великим колдуном».

Первое относится к религии, второе определение – к магии. Для нашей, христианской иконографии, эти рогатые звероподобные, козлоногие существа с подчеркнутыми мужскими частями конечно же – духи зла, черти. Но не забудем, что десятки тысяч лет назад человек мыслил в иных образах. Члены жертвенного животного напоминали ему объект жертвы, рога – могущество Бога, фаллос – жизнедательную силу. А когда древний художник придавал этому «богу охотников» какие-то собственные, человеческие черты – он делал дерзновенный шаг в познании Абсолютного начала бытия. Помимо могущества и великой силы кроманьонец увидел какое-то сходство между собой, маленьким, затерянным среди диких пространств неосвоенного еще мира, человеком – и Творцом этого мира. Придавая великому БогуЗверю человеческие черты, он, должно быть, хотел показать, что он сам сродни божественному и потому смеет рассчитывать на благосклонность «того мира». Может быть так думали и раньше, но человек верхнего палеолита, овладев живописным искусством, сумел показать наглядно, хотя и в причудливых для нас формах, что Великий Бог и он сам в чем-то подобны друг другу. В Великом Звере стали проступать человеческие черты, а в человеке – подобия Великого Зверя.