Юра заторопился и готов был, кажется, уйти, даже не попрощавшись. Но на пороге он оглянулся; Женя успела повернуться к нему спиной.
— До свиданья, — пробормотал Юра.
Женя молча, не оборачиваясь, равнодушно пожала круглыми плечами.
Глава восьмая
ТАЙНА
Теперь, когда вдвоем с академиком Андрюхиным они стояли на берегу припорошенной снегом неширокой Ирги и никто не мог им помешать, Юра ждал объяснений ученого. Андрюхин как будто собирался сделать это.
— Ты все еще удивляешься тому, что видишь здесь… — Ученый присел у принесенного им чемоданчика и щелкнул замком. — А между тем уже пора перестать удивляться, пора перейти к делу. А теория, принципы… Этим мы тоже займемся.
Лицо Юры просияло.
— Правда, Иван Дмитриевич? — он даже оглянулся. — Я бы очень хотел!
— Все в свое время, дружок, — улыбнулся Андрюхин, доставая из чемоданчика с металлическими бляхами пояс и кожаный шлем в медных пластинках. — Я надеюсь, тебе понравились Ван Лан-ши, Паверман. Ну, и я не очень, быть может, тебе противен?
— Иван Дмитриевич!
— Разберемся во всем этом позднее, — сказал академик, протягивая Юре пояс и шлем. — А пока — за работу! Следовало бы, конечно, посвятить тебя в рыцари прекрасной дамы — Науки. Но я не помню процедуры, ее придумал Паверман. А импровизировать в таких делах — кощунство… Ну же, бери! Это твое.
— Мое? — удивился Юра, вертя в руках пояс и шлем.
— Надевай смело, все придется впору.
Действительно, шлем был сделан как будто на него, а пояс лег так привычно, словно Юра век его носил.
— Не касайся бляшек! — крикнул Андрюхин, увидев, что Юра с интересом рассматривает металлические шестигранники, сидевшие вдоль всего пояса. — Чрезвычайная осторожность и самая жестокая дисциплина — к этому придется привыкнуть. Они сошли на лед Ирги.
— Сегодня мы видели, как плыл над лесом конференц-зал, — сказал Юра. — Домина в шесть этажей — как корабль, вернее — огромный дирижабль…
— Это пустяки, — пробормотал Андрюхин, что-то рассматривая и подкручивая на поясе Юры. — Ну! Па-а-шел!
И Юра не успел ответить, как очутился в воздухе.
Он повис на высоте примерно трех метров и беспомощно болтал ногами. Слова застряли у него в горле. Под ним не было ничего; пустота, воздух. Но он прочно держался над этой пустотой. Не мог подняться выше, но не мог и опуститься. Кажется, дрыгая ногами, он даже немного двигался в сторону. Сначала он висел почти над Андрюхиным, а теперь Андрюхин оказался левее. Заметив это, Юра замер.
Ему казалось, что тело его невесомо, что у него вообще нет тела. Испугавшись, он лихорадочно ощупал себя и от этих судорожных движений опять несколько передвинулся в сторону. Но тело его было живо, только с ним что-то случилось. Не прошло и нескольких секунд с того мгновения, когда он взмыл в воздух, а Юре казалось, что прошли часы. Он не спускал глаз с Андрюхина, прижимая подбородок то к груди, то к плечу.
— Слушай внимательно, — услышал он голос Андрюхина. — Ты слышишь меня?
Юра хотел ответить, но не смог и только мотнул головой, прижав подбородок к плечу. Это выглядело смешно, но Андрюхин даже не улыбнулся.
— Отвечай! — крикнул он сердито.
И Юра, который ясно чувствовал, что если он скажет хоть слово, то или упадет, или, что хуже, взлетит еще выше, все-таки выдавил из себя:
— Да…
— Очень осторожно передвинь рейку на пряжке вправо, — сказал Андрюхин после паузы, которая показалась Юре бесконечной. — Осторожно!.. Охвати ее пальцами, передвигай плавно. Помни: если резко сдвинешь, полетишь на землю, да так, что костей не соберешь! Нажимай очень осторожно, чуть-чуть…
Он говорил это, сжимая собственные ладони и даже приседая, чтобы все было нагляднее.
Юра плохо видел; пот, струившийся по его лицу, заливал глаза. Но вытереть лицо он не мог. Все его внимание сосредоточилось на пряжке. Никогда еще так нежно не касался он какого-либо предмета. Ему показалось, что ничего не произошло, что он висит в воздухе на том же месте, и ему очень захотелось передвинуть рейку на пряжке подальше. Но он продолжал еле заметно даже не сжимать, а гладить ее…
Когда он увидел, что две елочки будто надвигаются на него снизу и их зеленые свечки на макушке увеличиваются и загораются янтарным блеском, когда он увидел не замеченный им раньше тощий кустик, пробившийся сквозь снег тремя или четырьмя прутиками, когда он наконец коснулся ногами земли и мягко ушел в глубокий снег, то это было счастье, не сравнимое, кажется, ни с чем, что до этого довелось испытать Юре.
— Убери руку! — кричал Андрюхин, подбегая. — Убери руку с пряжки!..
Юра послушно убрал руку и ощутил, что его ноги, которые только что грубо притягивала к земле какая-то сила, теперь распрямились и чувствуют себя, кажется, так же, как до полета… Впрочем, он не мог поверить, что в нем ничто не изменилось…
Так началась его работа испытателя в Академическом городке…
Впрочем, до того, как он принялся за дело всерьез, Юре пришлось более двух недель находиться под опекой Анны Михеевны Шумило.
Никогда до этого он не знал ни больниц, ни врачей и не подозревал, какая дотошная наука эта медицина. Кажется, все было исследовано и проверено точной диагностической аппаратурой, биохимия клетки и биохимия крови, биотоки мозга, сердца, желудка, печенки, селезенки… Нейросигнализация, биомолекулярная структура… Десятки электронных автоматов исследовали, проверяли, измеряли. Анализы, диаграммы, формулы и даже спектрографические пленки составили уже три больших тома, а автоматы продолжали выдавать их в устрашающем количестве. Юра уже изнемогал от этих бесконечных исследований, а Анна Михеевна Шумило, казалось, только вошла во вкус. Юра сердился, потому что это задерживало начало его работы, а он ни о чем другом теперь не мог думать, как только о том, чтобы снова надеть пояс и шлем.
Правда, Андрюхин в тот памятный день предупредил его:
— Предварительно тебе необходимо ознакомиться и со шлемом и с поясом, главное — с поясом. Видишь — в него вмонтирован длинный ряд ребристых выпуклых накладок, похожих на кристаллы какого-то непрозрачного минерала. Это антигравитационные стерженьки. В них заключена удивительная сила; здесь, на Земле, в условиях земного притяжения, они придают свойства полной невесомости предметам и живым организмам. Помнишь, конечно, фантастический очерк Циолковского «Вне Земли»?.. Когда над лесом плыл дом, а мы сидели внутри, безопасность была гарантирована. Сила тяготения для мертвой материи покорена. Иное дело — ваша работа. Здесь каждый подъем — прыжок в неведомое… Надо многое исследовать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});